- Кэти… Кэт… любимая… - шептал Томми, и я тихо стонала под его ласками, двигалась в такт с ним, шепча какие-то милые глупости в ответ.
То, что происходило в эту ночь, было больше чем секс. Это был тот самый «ценный дар» - только теперь мне в полной мере стало понятно, что значат эти слова. А потом, когда всё закончилось, я с силой прижала любимого к себе.
Я никогда не отпущу тебя, Томми. Никогда.
Комментарий к Глава 23. Кэти Ш.
Примечание:
В темноте, все ещё, он выкрикивает твоё имя.
Ночь – это как умереть, будучи живым, безрассудство рифмы.
========== Глава 24. Заганос З. ==========
Вчера родившись, завтра ты умрешь,
Не ведая сегодня, в миг расцвета,
В наряд свой алый пышно разодета,
Что на свою погибель ты цветешь.
…
Увы, тебя недрогнувшей рукой
Без промедленья срежут, чтоб гордиться
Тобой, лишенной жизни и души…
(с) Луис Гонгора, «Тщеславная роза»
О новом подопечном меня известили не звонком или письмом на электронную почту, как обычно, а бумажным письмом, на официальном бланке. Документ прислали мне на квартиру, на адрес, по которому я зарегистрирован в этом году. Бумажные письма мне не приходят – кто бы их мне отправлял? Обычно в моем почтовом ящике валяются бесплатные газеты и каталоги товаров и косметики, которые я собираю и привожу в клиники своим донорам вместе с прочим чтивом. А тут – плотный конверт, с марками и печатями. Слава небесам, красной печати, соответствующей извещению о переходе в доноры, не было. Но что тогда?
Я попытался найти ножницы, чтобы аккуратно открыть письмо. Не нашел, да куда же они делись… Резким движением разорвал с трудом подающуюся бумагу, достал светло-голубой бланк.
«Донор Заганос З. – ID 140920—Х
Интернат: Хейлшем
Колледж помощников: колледж Святой Марии
Стаж работы: 9 лет
Подопечные доноры, список на 29 мая 20—:
Дорис А., Колчестер, 5 выемок
Мириам Л., Колчестер, 7 выемок
Шарон Ф., Лондон, 3 выемки
Гордон О., Лондон, 2 выемки
Маргарет У., Илфорд, 4 выемки
Ребекка Т., Илфорд, 6 выемок
Алим Д., Дагенхэм, - 6 выемок
Настоящим сообщаем вам, что вы назначены помощником донора Махмуда Т., 18 лет, ID 010620—Х.
Интернат: Хейлшем.
Коттеджи, колледж: не проходил.
Клиника: Лондон
Врач-куратор: Кристиан Лоу
Данный донор является последним вашим подопечным. Доноры, не завершившие до финальной выемки Махмуда Т., будут переданы под опекунство других помощников. В течение 10 дней после завершения вашего последнего подопечного вам будет прислано извещение об окончании деятельности помощника и адрес регистрации как донора».
Не-на-ви-жу!!!
Я отшвырнул конверт и письмо в сторону, расшвырял бумаги и книги на столе, ринулся на кухню и принялся крушить всё вокруг себя.
Почему?!
А вдруг о моих планах узнали?! Вдруг меня раскрыли?!
Ненавижу. Ненавижу. Ненавижу!
Я не хочу «служить всей своей жизнью». Служить – кому? Богатым подонкам, которые не знают цену этому дару, ищут острых ощущений… им бы узнать это «острое ощущение», жить в ожидании смерти и забвения.
Звякнули сброшенные на пол ложки. Жалобно зазвенело стекло изящных чашек с лиловыми цветами. С громким треском падали и разбивались тарелки. Я кричал так, что аж в ушах звенело. Хотел зарыдать, но глаза оставались сухими.
Очнулся я только тогда, когда случайно задел острый осколок и порезал себе палец. Боль и вид собственной крови меня отрезвили. Я обработал и заклеил пластырем ранку, выпил успокаивающие капли, навел порядок в комнате и на кухне, открыл электронную почту. Информацию о новом доноре мне уже прислали.
Итак, Махмуд Т., из моего родного интерната. По фото для досье трудно что-то определенное сказать. Светленький такой мальчик, типичное хейлшемское дитя. Вот только подозрительно, что его из Хейлшема отправляют сразу в клинику. Обычно после интерната доноры живут какое-то время самостоятельно. В Хейлшеме, да и многих других школах, такие места зовут Коттеджами, иногда я слышу о Фермах или Коммунах. Помощниками становятся не все, но я еще не слышал, чтобы у кого-либо из таких, как мы, отнимали последний глоток свободы.
Положение у меня отвратное. Большинство моих доноров уже прошли четыре и больше выемок, до шести-восьми я их, вероятно, доведу, но теперь у меня гораздо больше риск потерять их. И где гарантия, что новичку не произведут две выемки одновременно, и он на этом поставит точку.
Твою мать…
Я написал Райтхену и сообщил ему всё о моем положении. Теперь остается дождаться, что и он меня кинет, и прощайте, великие планы.
Хотя, в крайнем случае, я могу задуматься о том варианте, который отверг тогда, после смерти Салуджи. Но это самый последний выход. Если ничего другого я сделать не смогу.
Райтхен отозвался мгновенно.
«Сохраняйте самообладание, сейчас это нужно как никогда, не позволяйте себе поспешных поступков. Наш договор остается в силе. Но вы правы, история с новым донором крайне подозрительна. Ждите информацию».
Ему легко говорить. Будто у него всё схвачено! Он никогда не был на моем месте.
*
Следующим утром я приехал в клинику Сент-Пол, предъявил документы в приемном отделении и сообщил имена донора и куратора. Медсестра ответила:
- Доктор Лоу сегодня работает в ночную смену, приедет в пять вечера. Я скажу ему, чтобы он первым делом принял вас. Махмуда вы можете увидеть прямо сейчас, он уже сдал анализы и позавтракал. Вы в нашей клинике в первый раз? Провести вас?
Я согласился. Конечно, я бы и по карточке с указанием корпуса, этажа и палаты сориентировался бы, но нечасто увидишь в клинике внимание к себе от персонала. Молодая женщина повела меня по коридору. Обстановка здесь была ничего так: стены покрашены в персиковые тона, всё сверкает новизной и свежестью, даже запах спирта и лекарств чувствуется едва-едва. Столовая, мимо которой мы проходили, больше напоминала подобное помещение в гостинице или санатории – через открытые двери было видно огромный круглый стол с уютными креслами, окно во всю стену, занавешенное ажурной тюлью, и цветы в кадках.
- Вот, четвертая палата, - наконец сказала медсестра. – Удачи вам.
Она ушла. Я постучал в дверь.
- Заходите, - отозвался парень.
Переступив порог палаты, я увидел мальчишку, лежащего на животе на аккуратно застеленной койке, беспорядочно заваленной листами бумаги и карандашами. Махмуд был одет в немного вылинялую красную футболку с нарисованными на спине золотистыми крыльями, и светло-голубые слегка потертые джинсы. Растрепанные золотые волосы были неровно подстрижены, челка почти прикрывала правый глаз. Когда я пришел и сел в кресло рядом с койкой, парень быстро сгреб свои карандаши, записи и рисунки, сложил их на тумбочке и сел.
- Здравствуй, Махмуд. Я твой помощник, - приветливо сказал я. – Меня зовут Заганос З.. Кстати, я тоже вырос в Хейлшеме.
- Класс! – он улыбнулся, голубые глаза засияли так, будто мой приезд был для него самым лучшим подарком. – Я только недавно приехал, но уже скучаю по Хейлшему и по нашим опекунам… вчера я был в комнате отдыха, познакомился с некоторыми донорами и помощниками. Они говорили, что не обязательно, чтобы мне давали помощника из родного интерната, но всё так удачно получилось. Кстати, о тебе мне рассказывали.
- Вот как? – поинтересовался я.
- Да. Они считают, что мне повезло. Все наши знают, что ты один из лучших. У тебя доноры служат дольше. Значит, я успею написать свое выпускное сочинение и отправить его мисс Эмили, и успею принести людям больше пользы.
Я всякого успел насмотреться и наслушаться, но эти слова и блаженное выражение лица просто выбили меня из колеи. В мое время ученикам Хейлшема так мозги не промывали. Да, мы знали, для чего мы живем, относились к этому по-разному, кто спокойно, воображая, что у нас еще есть время в запасе, кто с насмешками и циничными шуточками… но ни у кого из наших я не видел такого воодушевления от перспективы на будущее.
