Меня всё это бесило. Ну, знал я про прежних парней Кэт, у меня у самого в прошлом была не только Рут. Что из того? Иногда любовь и секс – вещи слишком разные. Я помню тот наш разговор с Кэт в амбаре…
И вот Рут позвонила мне, и настойчиво попросила, чтобы я обязательно к ней приехал. «Мне до выемки осталась неделя. Томми, если мы не поговорим на этой неделе, мы можем не успеть. Это важно! И это не телефонный разговор».
Я долго думал, что же такого она хочет мне сказать, но в последнее время я несколько ночей спал урывками, и не на квартире даже, а то в свободной палате, то в мотеле, то в хостеле, и ни одна дельная мысль не приходила в голову. Вообще, сама необходимость тащиться в Кингсвуд только из-за Рут – Кэти по какому-то делу вызвали в Барнстапл – вызывала у меня досаду. Но многие доноры на второй выемке или завершают, или уходят в себя, и я понимал, что если откажу, а что-то в этом роде случится, я никогда себе не прощу. Пришлось ехать.
Мне показалось, что Рут неплохо себя чувствовала. Она сидела за столом и рисовала цветными карандашами пейзаж. Вид показался мне смутно знакомым.
- Класс, - сказал я, сев рядом. – Кажется, эту старую церковь я помню.
- Мы туда ездили вместе, помнишь? – Рут улыбнулась. – Но я сейчас не об этом. Томми, мне нужно кое-что тебе сказать. Прости меня за всё, что я вам с Кэт сделала и наговорила.
Я смутился.
- Да ладно… ты это… не бери в голову. Всё в порядке.
Она вздохнула. Улыбка исчезла с лица – так в хмурый зимний день солнце только на миг показывается из-за туч.
- Не надо притворяться, Томми. Я сама понимаю, как была неправа. Мне хотелось внимания, хотелось чувствовать себя особенной, и я из-за этого делала глупости. Если я завершу на второй – а мне кажется, так и будет… не теряй времени. Ты должен вместе с Кэти поехать к Мадам и попросить об отсрочке.
- Но как мы ее найдем?
Рут достала листок из кармана своей кофты.
- Вот. Я достала адрес. Не скажу, что это было легко… мне не сразу удалось узнать. Томми, пожалуйста! Пока еще можно всё исправить. Вдруг вы получите извещения? Тогда уже ничего не будет.
- Спасибо, Рут… - я взял листок и спрятал.
Она пристально смотрела на меня.
- Пообещай, Томми, что вы поедете. Обязательно.
- Обязательно, - повторил я, обнял Рут и поцеловал ее в висок. Я уговаривал ее, что всё будет хорошо и что она поправится после второй, но где-то в глубине души чувствовал: она права.
*
Несколько дней я не находил в себе силы рассказать Кэт об этом разговоре. Но потом услышал, что Крисси уже перешла в категорию доноров и недавно у нее была первая выемка. Парни рассказывали, она себя чувствовала просто отвратительно, никакие обезболивающие не помогали. Шептались, помощник у нее – сволочь, каких мало, а клиника – еще хуже, чем Ривердейл.
Я представил себе, как бы такое случилось со мной или Кэти. Нет, нам точно нужно ехать к Мадам…
Но у меня всё не получалось начать разговор. То мы оба слишком спешили, то рядом с нами кто-то был.
А потом Рут завершила.
Никогда не смогу забыть, как в тот день я приехал в клинику – мне было по пути, и я подумал, что могу хоть на пару минут увидеться с Кэти.
Она вышла из главного корпуса, привычной быстрой походкой, и только то, как она куталась в свою серую куртку, хоть во дворе было не так уж холодно, выдавало волнение. Уже не плакала, но, когда она подошла ближе, я заметил, что глаза у нее покраснели.
- Кэт… как ты сегодня? – спросил я.
- Рут больше нет, - сказала она и прижала ладонь к губам, будто сдерживая рыдания.
Кэти села ко мне в машину. Мы молчали, держась за руки. Я зажмурился, будто перед прыжком в воду, и сказал:
- Рут хотела, чтобы мы поехали к Мадам. Она нашла адрес и дала мне.
- Правда? – плечи Кэти вздрогнули, и она заплакала. – Томми… я не знаю, стоит ли…
Я поглаживал ее по плечам и спине, осторожно поцеловал в щеку.
- Рут очень просила нас об этом. И… разве не этого мы хотели? Потом может быть поздно. Правда. Я и сам чувствую, что сейчас и есть подходящий момент. У меня есть работы, которые не стыдно показать.
Кэти молчала. Я не мешал ей выплакаться и не настаивал на своем. Вскоре она вздохнула, вытерла слёзы и взглянула на листок с адресом.
- Литтлхемптон… я не часто там бываю. Если ты не против, я раз-другой съезжу сама. Просто осмотрюсь в этих краях.
- Хорошо, - согласился я.
*
Мы приняли решение, но до самого конца месяца не поднимали эту тему. Будто это вовсе и не касалось нас, и должно было произойти в каком-то параллельном мире, как секс в хейлшемские времена или чтение редких книг в Коттеджах. Впрочем, и времени у нас почти не было. У меня завершил один донор, и мне не дали прийти в себя, а сразу поручили другого, в клинике, которая находилась вдали от остальных моих маршрутов. Бывало, что спал я, где придется – в машине во время пробок, в кресле в палате подопечного на ночном дежурстве… мне казалось, что я с ума сойду с таким графиком!
В начале апреля позвонила Кэти. У нее тоже голос был не очень – то ли она так устала, то ли из-за чего-то расстроилась. Тихо прошелестела в трубку:
- Томми, мы можем увидеться в выходной? Поедем к Мадам…
Я рассчитывал на то, что высплюсь, но при этой мысли сон как рукой сняло. Конечно же, конечно, мы должны отправиться в Литтлхемптон!..
*
Когда наступил тот самый день, меня с самого утра одолевали сомнения. Не слишком ли мы спешим? И получится ли у нас доказать, что у нас всё по-настоящему, что мы любим друг друга? Сколько пар, наверное, приходят и заявляют, вот у них есть чувства…
Рисунки были у меня подготовлены заранее, но в последние полчаса я пересмотрел их еще раз и поменял несколько штук на более новые, которые казались мне красивее. Но все равно спокойнее мне не становилось.
Мы выехали на машине Кэт. Она водит более уверенно, чем я – я более-менее научился и привык за эти годы, но по сравнению с ней все равно тащусь, как черепаха. К тому же если бы я сел сегодня за руль, у меня так дрожали бы руки… такими темпами недолго и в кювет съехать или в столб врезаться.
Ехать пришлось долго… или, может, мне так казалось от того, что я сильно устал – но в пути я успел пару раз задремать и проснуться, и раза два мы останавливались на станциях обслуживания. Кэт даже маленькую порцию мороженого себе взяла. А мне как-то кусок в горло не лез.
Впрочем, когда мы прибыли, я немного отвлекся. Набережная в Литтлхэмптоне – просто потрясающее зрелище. Эти разноцветные дома совсем недалеко от воды, светлый песок, темно-синие воды, такие глубокие, безмятежные… ряды кораблей, на которые хочется смотреть и смотреть, мечтая о далеких странах. Вот бы мы с Кэт когда-нибудь жили здесь. Работали бы в магазине сувениров, ходили бы на обед в какое-нибудь маленькое кафе, с террасы которого видно море.
- Тут уже недалеко, - сказала Кэт, сворачивая на одну из узких улочек. – Оставим машину на парковке и чуть-чуть пройдемся пешком.
Это напоминало какие-то приключения шпионов: оставить машину на парковке, пробираться по узкой улице, пытаясь выглядеть как обычная пара, занятая своими делами. Кажется, я даже о чем-то шутил, и Кэт смеялась, хотя не думаю, что ей было так уж смешно. Юморист из меня еще худший, чем творец.
Невысокая стройная женщина в элегантном черном пальто и черной шляпке приблизилась к ограде одного из белых домиков.
- Вот она… - прошептала мне Кэти и позвала ее.
Мадам обернулась.
Я узнал ее, за эти годы она почти не изменилась. Даже взгляд был тот же – как будто она боялась таких, как мы. Боялась, или презирала…
- Простите, мы не хотели испугать вас, мадам. Мы приехали просто поговорить с вами, конечно, если вы позволите. Я Кэти Ш., из Хейлшема, со мной Томми Д. – может быть, вы помните нас.
- Из Хейлшема, - повторила она, внимательно глядя на нас. – Что же, пойдемте.
Мы последовали за ней в дом. В холле темнокожий слуга принял у нас куртки и пальто у мадам, и повесил в шкаф. Мадам провела нас в гостиную на первом этаже. На белых стенах уютной комнаты, обставленной мебелью «под старину», будто с иллюстраций в книгах, висели несколько картин, и на одной из них даже был изображен Хейлшем.
