Фрэнк открыл рот, чтобы помочь мне ответить, но я, прокрутив в голове все события этого вечера, резко сказал:

— Я не хочу говорить об этом.

— Почему, Джи? Я же должна знать, что с тобой.

— Мне почти 16, я могу иметь свои личные дела.

— Но ты все еще под нашей опекой, милый! Джи, да что с тобой такое?

Фрэнк крепко сжимал мою руку, но мной вновь овладевала истерика.

— Мам, я не хочу рассказывать, я просто хочу ненадолго домой!

Тут вмешался отец.

— Ребята, пристегнитесь, пожалуйста.

— Пусть она пристегнется! — Взвыл я.

— Мама пристегнута, Джи, прошу тебя.

— Пап, как же ты не вовремя!

— Я не вовремя?! Я сейчас высажу тебя на обочине, успокойся уже!

Фрэнк молча пристегнулся и потянулся ко мне, пытаясь перекинуть ремень через мое плечо. Но я рванулся.

— Я ждал от вас хоть какого-то понимания! Я не хотел распросов, я просто хотел домой!

— Мы понимаем, сынок, все хорошо, — мама пошла на уступки, но отец уже распалился.

— Я тебя сейчас никуда не повезу! Почему ты нам хамишь?!

Меня в конец все довело, и я просто ударился в слезы. Мама засуетилась.

— Любимый, пожалуйста, успокойся и следи за дорогой, ребенку и так плохо!

Фрэнк забыл про ремень и крепко обнял меня. Рыдая на его плече, я подумал, что его руки держат меня крепче любого ремня безопасности. Папа что-то кричал, мама пыталась его успокоить, но она не успела завершить свою миссию. Я почувствовал резкий удар, и меня отбросило от Фрэнка. Сдавило всего и кинуло на что-то твердое, больно ударившее меня под ребро. Затем я почувствовал, как машина прокувыркалась в неглубокую канаву. Видно в темноте, ругаясь, мы налетели на что-то, и я, единственный непристегнутый, получил сполна. Я слышал, что с остальными все в порядке: мама была пристегнута, и ремень, среагировав на рывок, зафиксировался в одном положении; Фрэнк же сидел за водителем, на самом безопасном месте, да и сгруппироваться все успели. Но меня кидало из стороны в сторону и било то о предметы в салоне машины, то о колени Айеро. Через некоторое время я ощутил, что все закончилось, но, приподнявшись, понял, что все мое правое легкое будто онемело. Я не мог дышать и сдавленно стонал. Фрэнк подполз ко мне и потянул к себе, боль усилилась, и меня затошнило. Родители что-то говорили, Фрэнк взволнованно отвечал им, а я проваливался в бессознательное состояние.

Почему я не смог тогда стойко вытерпеть эту боль и попал во тьму?

========== 10. Фабрика моих снов ==========

В ушах нарастал непонятный гул, и это заставило меня резко распахнуть глаза. Мой шумный выдох далеко разнесся по пространству. Высоко надо мной простиралось множество лестниц между бесконечными этажами с бессчетным количеством дверей. Все было обставлено так, будто я попал в VIII век: позолоченные элементы декора на высоких дверях сочетались с темным деревом и холодным мрамором. Продолжая оглядываться, я услышал чей-то голос:

— Красиво, неправда ли? За всеми этими дверьми, за всеми этими пролетами лестниц — твои сны. Помнишь, ты же мечтал увидеть каждый свой сон, и теперь ты можешь посмотреть, какой захочешь. Ты имеешь над ними полную власть, попав сюда, — голос звучал зловеще среди гула, словно бы тысяча механизмов слаженно работала внутри стен и пола, — гул был слышен везде.

По моей спине побежали мурашки. В голове теснились воспоминания.

— Что со мной случилось после той глупой аварии? — Спросил я в пустоту, не сводя глаз с верхней площадки лестницы, спускающейся прямо к моим ногам. Мне показалось, что я кого-то видел там, возможно, это был говорящий.

— Ты попал в один огро-омный сон, — едкий смешок заставил меня передернуться.

Я похолодел.

— Я…мертв?

— О нет, ты не мертв, — снова смешок. — Было бы глупо умереть от обычного перелома ребер.

— Для меня перелом — не обычно! — Крикнул я. Ситуация начинала меня подбешивать, но в то же время я чувствовал запах собственного страха. Запах пота, запах озноба, запах вскруженной головы.

— Но также, — продолжал голос. — Ты сильно ударился головой, полагаю. Так что теперь ты до-олго будешь без сознания и будешь видеть сны. Сны, Джерард, это же твое все?

Но я чувствовал, что с появлением на сцене моей судьбы Фрэнка сны перестали быть для меня главными. И теперь это место не манило меня. Оно меня пугало. Ведь в нем не было Айеро, который вечно вытаскивал меня из различных передряг, хотя и был сам одной огромной ходячей передрягой.

— Я не хочу видеть сны без Фрэнка.

Я услышал легкие шаги вниз по лестнице и напряг зрение еще сильнее.

— С ним ты совсем позабыл меня.

Забыл кого?

— За эти три-четыре дня ты смог настолько отвлечься от горя, что я пропал из твоих снов совсем.

Мурашки соскользнули по моему позвоночнику к ногам, и те подкосились.

— Ким?

— Ты быстро догадался, — Ким вынырнул из тени, и теперь его голос не казался мне таким зловещим. Он был таким же рыжеволосым, как я сейчас, но его цвет был натуральным, а глаза были карими и очень проницательными.

— Но как?

— Я же обещал помочь тебе увидеть все твои сны. Тогда, перед каникулами, когда ты мне рассказал об этом. Теперь ты можешь исполнить свою мечту, Джи.

Я открыл рот, чтобы поблагодарить его, но застыл. Ведь оставалось еще одно «но».

— Фрэнк. Я смогу увидеть здесь Фрэнка?

— Конечно, сможешь. Он в твоих мыслях, значит, и во снах. Только я не знаю, в каком. Ты можешь поискать, времени у тебя предостаточно.

Что-то мне подсказывало, что время пройдет впустую.

*

И я не ошибся. Я пробродил в поисках сна с Айеро достаточно долго и уже не верил, что найду его. Я уже с трудом сдвигал тяжелые двери, ненадолго вглядывался в обстановку сна и снова закрывал двери. Каждый раз это было похоже на подглядывание в павильон какой-нибудь киностудии. Каждый раз я попадал в отдельные уголки своего сонного мирка, где «снимали» абсолютно рандомные и даже нереальные сцены. Вы знаете, что такое уставать от снов? Вот это я познал тогда, хлопая дверьми этой огромной киностудии. Наконец, заглянув в комнату на этаже эдак четвертом, я нашел его. Фрэнк стоял посреди залы совсем один. Я радостно улыбнулся и кинулся к нему. Боже, как же я скучал.

— Фрэнки! — Я буквально налетел на него, бросаясь к нему на руки. Родной, какой же родной, я чувствовал его знакомое мне тепло и млел.

— Джи…- Обними же меня, Фрэнки. — Джи, я ухожу на войну.

— Что?..

Я опешил и слез с него.

— Ну…тогда я с тобой.

Фрэнк грустно покачал головой.

— Нет, Джи. А еще я знаю, что ты — вражеский шпион. Сдайся по-хорошему, прошу тебя.

— Айеро, что ты, мать твою, несешь? — Я смотрел на него в недоумении, я сердился на него. — Ты никуда не пойдешь, мы останемся здесь и…

— Тогда я убью тебя. Прости, Джи, — и я тут же почувствовал, будто сквозь меня пролетела легкая, невидимая пуля. Но она принесла мне такую боль, что я закричал. Возле ребра жгло, как огнем. Я схватился за бок и болезненно зажмурил глаза. Пол подо мной исчез, я падал.

— ЕМУ ХУЖЕ, ДОКТОР! Я УВЕРЕН, ЕМУ ХУЖЕ, ПРОШУ ВАС!

Я влетел спиной в твердую поверхность. Фрэнк бы точно сейчас пошутил про то, что коты всегда приземляются на лапы. Боль в ребре поутихла, но я тяжело дышал, спина ныла от удара.

— Ты опять превратил свой сон в кошмар, Джи. Бедный мальчик, выпадающий из сладких грез.

Я медленно сел, голова кружилась. Я сидел на сырой, но горячей земле какого-то большого погреба. В его отвесной стене были выдолблены ступеньки, а на самом верху, склонясь ко мне, стоял Ким.

— Помочь?

— Что это было?

— Я же говорю, ты в отсеке кошмаров. Не сиди здесь долго.

Не помню, как я выбрался, но это было явно тяжело. Я сидел на полу, смотря вниз, в красноватую темноту.

— Ким?

— Да?