– Какой красивый, – сказала девочка, – а можно его потрогать, или он убьет и меня тоже?

– Потрогать можно, – ответил мужчина, – но только осторожно, не за лезвие и не за острие, они кусаются.

Девочка протянула дрожащие тонкие пальчики к клинку и слегка коснулась его.

– Ой, – произнесла она восхищенным шепотом, убирая руку, – он действительно холодный. Это им ты убил всех людоедов?

На Петровича пытливо смотрели большие и лучистые зелено-карие глаза. И было в них столько преданности и признательности, что ему даже стало неловко. Детские глаза! На свете нет ничего выразительнее. И когда они смотрят на тебя вот так, с беспредельным восхищением, доверием и любовью, понимаешь, что сделаешь все ради того, чтобы глаза эти никогда не омрачила печаль…

– Нет, – ответил он, убирая нож в ножны и ласково глядя на девочку, – у него есть старший брат, которого я сейчас доставать не буду. Кстати, мы уже почти пришли, вон стоят шатры женщин твоего бывшего клана. Давай, беги, обрадуй их тем, что вы все живы.

Глaва клана догадывался, что эта необычно бойкая и любознательная девочка, скорее всего, была дочерью вождя или старейшины, уж очень свободно она с ним себя держала. Но оно и к лучшему. Он был уверен, что этот диалог очень быстро разойдется слухами по стоянке бывшего клана Лани, и ему не придется снова говорить на эту тему. Вторым концом эта беседа была направлена на полуафриканок – Алохэ, конечно же, поняла то, что Дара переводила для Сэти, и теперь изложит эту историю своим товаркам в правильном ключе, что положительно повлияет на воспитательный процесс.

Подходя к лагерю, он почувствовал, что смертельно устал и едва тащит ноги. Но несмотря на это, ему предстояло выдержать еще одно испытание. В лагере уже было все готово. Пылал огромный костер. Тарахтел мотор на «Отважном». Жужжал насос, и из-под полотнищ душевой палатки, прокладывая путь к берегу, тек ручеек горячей воды. Рядом с душевой палаткой стоял поставленный на попа обрубок бревна, на котором лежала машинка для стрижки.

Комитет по встрече – Андрей Викторович, Марина Витальевна, Лиза, Ляля и Мара – ждали их у костра. При этом Ляля и Лиза стояли в одних трусиках, прикрыв плечи большими полотенцами.

– Переведи для Алохэ, – сказал Сергей Петрович Даре, – мы пришли в новый мир. Всем стоять на месте и ждать.

Алохэ сказала несколько слов на своем языке – и полуафриканки остановились, после чего Сергей-младший начал отлеплять от их боков скотчевые наклейки и вытаскивать буксировочный трос.

– Добрый вечер, Петрович, – поприветствовала Марина Витальевна, – с благополучным возвращением. Это и есть твои заблудшие души?

– Да, – сказал тот, – это они и есть.

– Бедняжки, – сочувственно произнесла женщина, с сочувствием глядя на прибывшую процессию, – как я им не завидую. Но мы тут тоже не сидели сложа руки и подготовили для них свой сюрприз. Марина!

Повинуясь этим словам, девочка вышла из-за костра, как джинн из лампы, держа в руках стопку каких-то кожаных изделий.

– Что это? – удивился Сергей Петрович.

– Трусы, мой милый, трусы! – хохотнув, гордо ответила женщина. – Не думал же ты, что твои темнокожие крали будут щеголять по нашему лагерю в костюмах Евы? У нас тут, между прочим, дети.

– Хорошо, – улыбаясь, одобрил вождь, – так будет даже лучше. Только скажи, где Антон Игоревич, Валера и Антоша-младший?

– На стройке, Петрович, на стройке, – вместо женщины ответил Андрей Викторович, – Геолог с Валерой охраняют объект, а Антошку мы отослали, потому что он еще не дорос смотреть на такие представления «только для взрослых» с голыми тетеньками.

– А Маринка, значит, доросла? – хмыкнул Петрович.

– Марина – девочка, – назидательно объяснила Марина Витальевна, – и ее голыми женщинами не удивить. Ну, что начнем, что ли? Все готово, и солнце уже село.

– Начнем, – сказал Петрович. – Катя, иди сюда и бери машинку, будешь у нас стригалем. Стричь во всех местах без исключения, чтоб не осталось ни одной волосинки. Дара, переведи Алохэ, что она пойдет последней, подведи ее сюда и стой рядом. Маринка, отдай Даре эти трусы и сбегай за моим ноутбуком, будем проводить паспортизацию. Андрей, подгони УАЗ и поставь его задом, чтобы получилось что-то вроде стола, а потом готовь коньяк для причастия. Серега и Гуг – по одной, не спеша, подводите дам к Кате и развязывайте им руки. Ну и стойте рядом на всякий случай, чтобы не взбрыкнули от страха. Заклейку с глаз снимать только в душе. Ну, товарищи, понеслась душа в рай!

Полуафриканку, которая шла следом за Алохэ, первой подвели к чурбаку и усадили на него. Немного подумав, Сергей Петрович распорядился освобождать руки только тогда, когда надо будет постричь подмышки. Защелкала машинка. Дама тряслась подвывала от ужаса, а на землю падали свалявшиеся в паклю пряди черных волос. Закончив с головой, Катя, сморщив носик, два раза прошлась машинкой по лобку, потом, когда Сергей с Гугом освободили полуафриканке руки и задрали их вверх, и по подмышкам.

– Фу, Сергей Петрович, – сказала Катя, пока парни сопровождали свою слепую жертву до душевой палатки, – на такую работу противогаз выделять надо.

– Нет у нас противогаза, – ответил тот, – и вообще, когда ты Дару с Марой в свое время стригла, то не морщилась.

– Мы были чище! – хором заявили возмущенные близнецы, и в этот момент окрестности потряс такой вопль, будто в темноте коту наступили на фаберже.

Полуафриканки заволновались.

– Тихо! – рявкнул Петрович. – Все в порядке! Это из нее выходит наружу мертвое зло!

Моментально все притихли и замерли, напряженно прислушиваясь. Тем временем вопли начали стихать и переходить в нечто среднее между стонами и кряхтением. Стало слышно, как Ляля и Лиза орудуют мочалками, отдраивая шкурку своей жертвы. А Сергей-младший и Гуг уже подводили к Кате следующую клиентку.

Отмыв полуафриканку насколько это было возможно, Лиза и Ляля вытолкнули ее, щурящуюся и полуслепую, прямо в объятия Маре, которая, вытерев женщину полотенцем, подвела ее к Петровичу.

Наступил кульминационный момент. Великий шаман, полный блеска и величия, стоял со сверкающим ножом в руке. Лицо его выражало торжественную сосредоточенность. Он окинул взглядом фигуру стоящей перед ним и дрожащей от волнения женщины, и в наступившей тишине произнес медленно и раскатисто:

– Как твое имя, женщина?

Дара и Алохэ последовательно перевели ей вопрос.

– Маэлэ, – постукивая зубами и не решаясь поднять глаза на великого и могущественного шамана, едва слышно ответила та.

Шаман Петрович, действуя не спеша, но уверенно, провел лезвием ножа по шее за ухом у женщины, сделав небольшой разрез, из которого немедленно выступила кровь.

– Видишь свою кровь? – сказал он, показав женщине покрасневшее лезвие. – Такой женщины больше нет, она умерла. Ты только что родилась заново, и теперь твое имя Майя! Запомнила?

Выслушав перевод, новонареченная Майя кивнула, и Андрей Викторович поднес ей пятидесятиграммовую стопку коньяка.

– Причастись Духом Огня, Майя! – торжественно сказал служитель культа, показывая, что это надо выпить залпом.

Майя выпила коньяк, и глаза ее округлились.

– Майя, чувствуешь ли ты в себе Дух Огня? – спросил шаман.

Та склонила голову в знак согласия, и шаман, величаво кивнув, удовлетворенно сказал:

– Поздравляю, Майя, твоя новая жизнь началась! Теперь делай все так, чтобы она была лучше прежней.

В этот момент Марина-младшая, собрав состриженные волосы метлой в совок, бросила их прямо в костер. Пламя с треском взметнулось вверх, запахло паленой шерстью.

– Смотри, Майя, – сказал Сергей Петрович, протягивая руку по направлению к костру, – там горит твоя прошлая жизнь, ее больше нет.

Едва закончился перевод, он взял ватную палочку, смоченную в зеленке, потом мазнул по разрезу, и слева над грудью новонареченной начертал цифру «2». Тем временем Дара продела у нее между ног трусы и закрепила их завязками.

Все, дело было сделано – и Майя, полубесчувственная от столь сильных впечатлений, попала в цепкие руки Марины Витальевны, которая отвела ее на застеленное шкурами коллективное ложе.