– Сделай контрольный!

Усатый кавказец с «макаром» кивнул и стал подходить к патрульной машине. В тире он не бывал и «Упражнение № 1» на зачет не сдавал, но прошел несколько войн и с оружием обращаться умел. Он был уверен, что зацепил мента качественно, и тот если не сдох, то валяется без сознания и готовится отойти в мир иной.

Увидев ноги противника в пространстве между дорогой и патрульной машиной, Белый вытянул руку и, почти что не целясь, трижды надавил спуск. Раздался крик, и противник рухнул перед машиной. Дульный срез гаишного пистолета и голову азербайджанца теперь разделяло не больше двух метров. Прапорщик выстрелил, голова дернулась, из затылка выплеснулся черный фонтанчик. Не веря, что так легко убил человека, прапор палил еще и еще, пока патроны не кончились. Когда это произошло, он неожиданно ловко сменил магазин и, ошалевший и окрыленный успехом, вскочил.

Второй противник пытался вытащить пистолет из кобуры Корягина, но грузный инспектор придавил ее своим боком, и ничего не получалось.

Увидев неподвижное тело напарника, Белый заорал благим матом:

– Женька! Евгений!

Дрожащие руки никак не могли совместить мушку с целиком. Белый выстрелил, и пуля вонзилась в березу за спиной черномазого. Тот вначале присел на корточки, замер, а потом, на полусогнутых, ломанулся прочь от дороги, стремясь укрыться среди деревьев. Белый шмалял ему вслед, целя в мелькающую между ветвей и стволов светлую куртку, пока не израсходовал весь боезапас. Один раз вроде бы зацепил. Противник споткнулся, грохнулся наземь, но тут же проворно вскочил и, задрав зад и опустив голову, скрылся из вида.

Все было кончено. Непослушной рукой прапорщик запихал пистолет в кобуру. Подошел к Женьке Корягину, сел рядом, стал нащупывать пульс. Заметив, как в остекленевших глазах отражается солнце, оставил это занятие.

Он доложил по рации о случившемся, закурил и остался сидеть рядом с погибшим товарищем. Пороховой дым еще не развеялся, а по ветвям окружавших дорогу деревьев прыгали и перекликивались любопытные птицы.

Белый подошел к багажнику «копейки» и врезал каблуком по замку. Что-то сломалось, и крышка со скрипом приподнялась. Белый подцепил ее пальцами и открыл целиком.

В багажнике оказалось много тряпок и старых газет. Инспектор отбросил их и отшатнулся, увидев перед собой будто вмурованное в глыбу льда мертвое тело.

Молодую девушку с короткими черными волосами покрывало несколько слоев полиэтилена. Она была полностью обнаженной. Ноги были поджаты к груди, локти обнимали колени.

В диске запасного колеса Белый увидел ржавое зубило, и приподнял им пленку.

С момента смерти девушки прошло не менее суток.

И смерть ее не была легкой.

Я вышел во внутренний дворик особняка, в котором располагался мой офис, и остановился посмотреть, как рабочие заканчивают косметический ремонт здания.

Их бригадир, куривший в теньке под навесом для парковки машин, бросил сигарету и подбежал ко мне, грязными руками вытирая пот со лба и поправляя желтую каску:

– Идем с опережением графика, Константин Андреевич. К субботе закончим.

– Я вижу.

Я достал пачку «Мальборо-лайт». Бригадир торопливо поднес зажигалку. Я прикурил и кивнул в знак благодарности. Бригадир нерешительно остался стоять рядом со мной, наверное, ожидая вопросов.

Старинный особняк на Петроградской стороне мы получили в полную собственность месяц назад, и я сразу затеял ремонт, желая лишний раз показать, насколько успешно идут дела возглавляемого мною холдинга «Балтийская корпорация современной фармацевтики «Панацея». В свете запланированных на лето контрактов с новыми партнерами такой жест мне представлялся не лишним. Мишка Кушнер, мой лучший друг и заместитель по экономике, считал эту затею пустой тратой денег, но я к его мнению не прислушался. Он в последнее время стал скуповат и стремился экономить на любой мелочи.

С делами на сегодня было покончено. Не обращая внимания на бригадира строителей, я подошел к своей машине, спортивному «БМВ-Z3 купе» серебристого цвета. Она была куплена менее полугода назад и до сих пор радовала меня. Сесть за руль? Перспектива стояния в пробках не вдохновляла, и я бросил ключи старшему группы охраны:

– В Басков переулок.

Там я снимал квартиру для своей любовницы Карины.

БМВ, а вслед за ним джип с двумя охранниками выехали со двора. Я позвонил на «трубку» Инге:

– Привет. Чем занимаешься?

– Еду из солярия домой. Скоро Артем должен из школы приехать.

Артем – мой сын. А Инга, соответственно, жена. Скоро будет семнадцать лет, как мы расписались. Среди моих знакомых мало кто мог похвастаться таким длительным браком. Впрочем, я тоже не хвастался… Мы выглядели идеальной парой, но в наших отношениях давно что-то перегорело. Остались только привычка и взаимное уважение, воспитанные трудными годами, когда я полуинвалидом вернулся из армии и занялся тем, что сейчас принято называть «первоначальным накоплением капитала».

– …когда ты приедешь?

– Что? Извини, я отвлекся. Не знаю, малыш. Очень много работы.

Я выключил телефон и сказал старшему группы охраны:

– Скажи своим, пусть купят цветов.

Он позвонил по мобильнику, и джип куда-то свернул. Нагнал нас перед самым домом. Я вышел, и один из «телков» подбежал с огромным букетом белых роз. Прежде чем взять их, я наклонился в открытую дверь БМВ и приказал:

– Пусть кто-нибудь сгоняет тачку на мойку. А сам жди здесь. Я буду часа через два.

Ошибся! Покинуть квартиру Карины мне пришлось значительно раньше…

…Мы лежали, расслабленные, на огромной кровати, когда подал голос сотовый телефон. Для некоторых абонентов, наиболее важных, у меня выставлены индивидуальные мелодии. Сейчас проиграла мелодия из «Крестного отца», и я поспешил найти аппарат, зарытый в куче моей одежды на кресле

Черт, неужели что-то случилось?

Начальник службы безопасности нашего холдинга, бывший мент Лев Валентинович Цыганков всю текучку мог решить сам, и выходил на связь только в экстренных случаях.

– Константин Андреевич, убили Кушнера.

У меня перехватило дыхание. Начальник СБ выдержал паузу. Из трубки доносились посторонние шумы: видимо, он звонил из движущейся машины.

Приподнявшись на локте, Карина наблюдала за мной. Я вскочил, вышел в соседнюю комнату. Закрыл дверь и только после этого спросил:

– Кто?

Дурацкий вопрос! Будь это известно, Валентиныч не стал бы тянуть.

– Пока неясно.

– А что охрана?

– Проворонила.

– Козлы…

Я нашел сигареты, закурил и сел на холодный кожаный диван. Закрыл глаза. С Мишкой мы виделись утром. Поговорили, выпили кофе. Он выглядел, как обычно. Не был встревожен, не был напуган. Это что-нибудь значит? Может, и значит. А может, и нет. Будет ясно, когда отыщем убийц. Если отыщем…

– Где это случилось?

– В его подъезде.

– Я выезжаю!

Картина вырисовывалась простая и непонятная.

До часу он занимался делами, в час двадцать позвонил маме и сообщил, что приедет обедать. Кушнер до сих пор жил вместе с матушкой, в старой квартире на Хо Ши Мина, только сделал ремонт и прикупил однокомнатную на той же площадке, чтобы было, куда водить девушек…

Без четверти два он был у матери. Охрана – три тупых лба, осталась в машине около дома. Раньше один из них провожал Мишку до двери квартиры и ждал возле нее, сколько бы ни потребовалось, но потом, якобы по настоянию самого Кушнера, все упростили. Привезли к дому – дождались в машине – повезли дальше. Типа, Михаил был против жесткой опеки. Раздражало это его…

До трех охранники не волновались. Обычно Кушнер проводил дома не больше сорока минут, но всяко бывает… Вот они и не волновались. Расслабились, педерасты! А в три ноль пять услышали женские крики. Один поднялся по лестнице и на площадке около лифта, на восьмом этаже, где жил Кушнер, увидел труп и склонившуюся над ним женщину.