— Что случилось, милая? — спрашивает она.

Одного ее этого нежного обращения достаточно, чтобы сломить мой самоконтроль. Не в состоянии остановить поток выступивших на глазах слез, я быстро стираю их с лица. Ненавижу, что позволила словам Аналес задеть меня так, что я снова плачу, но я не могу сдержаться.

— Мам, — говорю я, шмыгая носом, — ты считаешь меня толстой?

Она еще больше хмурится.

— Кто тебе сказал, что ты толстая?

— Это был просто вопрос, — я пожимаю плечами, снова борясь со слезами.

— Это снова она, да? — мамин голос дрожит, когда она говорит. — Тогда, очевидно, в последний раз я не ясно выразилась!

— Мам, пожалуйста, не надо. С меня уже достаточно. Я ненавижу ее, ненавижу школу. Я просто хочу делать, что нужно, но я не могу, — я стираю сбегающие по лицу слезы и делаю глубокий вдох. — Почему я, мам? Я не понимаю.

— О, детка! — она притягивает меня в свои объятия, и я распадаюсь на части. — Потому что ты лучше нее. Она завидует, милая.

— Так же сказала и Джейд.

Я слышу, как открывается входная дверь.

В комнату заходит Стеф и сразу направляется ко мне.

— В чем дело, малышка?

— Та девочка снова издевалась над ней, — говорит мама.

Я отстраняюсь от нее и сажусь ровно.

— Серьезно? Я думала, вы все уладили, — говорит она.

— Я тоже так думала! — отвечает мама.

— Я разберусь с этим, — говорит Стеф. — Я поговорю с ней за пределами школы при ее мерзких маленьких подружках. Боже, ненавижу таких девушек! На самом деле, девушки — это отвратительные существа.

Я люблю свою сестру.

— Я серьезно, Мик, если хочешь, я сделаю это.

— Я знаю, что ты сможешь, — отвечаю я.

Мама целует меня в лоб, потом встает, чтобы начать готовить ужин.

Стеф садится рядом со мной и берет меня за руку.

— Ты знала о том, что, когда мне было семь лет, я тоже пережила такие издевательства?

Я качаю головой.

— Что произошло?

— Ну, мама с папой об этом не знают, потому что я никогда не говорила им об этом. Это не было так плохо, как ведет себя с тобой эта девочка. В любом случае, это продолжалось пару недель, максимум три. Вэйн начал обзывать меня и нес всякую чушь. В один прекрасный день мое терпение лопнуло, и я сорвалась. Он думал, что поскольку я девчонка, он мог издеваться надо мной и оставаться безнаказанным. Ну, я врезала ему по морде. Прямо перед его друзьями. Больше он не издевался надо мной, — Стеф смеется, вспоминая это.

— У тебя были из-за этого неприятности?

— Нет, не было. Ему было слишком стыдно рассказать о том, что его ударила девчонка. И он больше никогда не издевался надо мной. Иногда, детка, тебе приходится давать сдачу, — она заваливается на диван и прижимает меня к себе.

— Так… ты советуешь мне дать сдачи?

— Возможно, если она увидит, что ты не боишься ее, то отстанет. Когда ты сделаешь это хоть раз, и она поймет, что ты настроена серьезно, то, вот увидишь, она больше не станет приставать к тебе.

— Что, если у меня потом будут из-за этого неприятности?

— Тебе не нужно драться с ней по-настоящему, Мик. У тебя есть голос, и в данном случае это все, что требуется. Это самое сильное оружие. Если это не сработает, тогда это уже другой разговор… но я не хочу, чтобы ты попала в неприятности. Не делай, как я.

— Хорошо. Я постараюсь, — я улыбаюсь от идеи снова вернуть себе немного силы.

— Вот это моя девочка. Если это не сработает, тогда подключусь я. Только скажи.

~*~*~

В настоящий момент я сижу на уроке английской литературы, пытая написать стихотворение. В сочинительстве я полный отстой. Аналес сидит за столом рядом с моим, и я стараюсь игнорировать ее. Как бы сильно я этого ни хотела, я не уверена, что смогу дать ей словесный отпор.

— Эй, уродина? — напевает она.

Лалалала. Я ее не слушаю.

Я небрежно склоняю голову к плечу, прикрывая одно ухо, чтобы заглушить ее омерзительный голос, и усердно концентрируюсь на том, чтобы блокировать ее. На какое-то время учитель выходит из кабинета, и как только это происходит, все как с цепи срываются. Половина учеников вскакивают со свих мест. По классу летают карандаши, ластики и скомканные бумажки, но я пытаюсь продолжать делать свое задание. Я не заучка, но хочу выполнить задание хорошо, чтобы получить своего рода помощь в последующем обучении.

Во мне закипает злость, когда я чувствую, что надо мной кто-то нависает.

Зачем она это делает? Гр-р! Я опускаю голову вниз, и она вырывает у меня из рук мой лист, а затем забирается на стул с моим листом в руках.

Я вижу, как глазами она пробегается по написанным мной строчкам, и на ее лице появляется расчетливая улыбка.

— О, это великолепно, — хихикает она. — Ты говоришь мне грубые слова, и этим ранишь меня. Ты смеешься, а я плачу. Если бы ты только знала, как это тяжело…

Весь класс хихикает, пока я все ниже опускаюсь на своем стуле. Это не стих. Это просто чувства — мои чувства. Единственные люди, которые не смеются, это Дин, Мэдди и Рикки.

Краска приливает к моим щекам, во мне бушуют такие сильные эмоции, от боли и стыда, которые я сейчас испытываю. Теперь все знают, что у меня на душе.

Это унизительно. Я роняю голову на парту, пряча лицо в ладонях.

— Аналес, верни лист! — орет Дин. Если бы сейчас земля разверзлась, я бы просто сидела здесь и позволяла ей поглотить меня.

— С чего это? Расплата такая сучка, так ведь, Мики! — насмехается Аналес.

Я слышу, как по полу скрипят ножки стула, и поднимаю взгляд как раз в тот момент, когда к ней подлетает Дин.

— Она не сделала ничего, чтобы заслужить расплату от тебя! — он вырывает с ее рук мой лист.

Сердце грохочет в груди, челюсть сжимается, и я вскакиваю на ноги так быстро, что опрокидываю свой стул.

— Знаешь, Аналес? Я ненавижу тебя! Я пыталась быть с тобой милой, когда ты только появилась здесь, но тебе этого было недостаточно, так ведь? Ты решила, что я слабее тебя, и ты можешь обращаться со мной, как только захочешь? Ну, больше нет. Я человек, а не половая тряпка. Теперь мне плевать на то, что ты будешь говорить мне. Обзывай меня, как хочешь, потому что я, по крайней мере, знаю одно: я лучше тебя! Рядом со мной есть люди, к которым я всегда могу обратиться за поддержкой. У меня есть друзья, настоящие друзья.

Я бросаю взгляд на Клэр, а затем возвращаю внимание к Аналес.

— Меня тошнит от таких, как ты. А вы обе, вы просто такие же отвратительные, как она. Она… — кричу я, указывая на нее, — превратила мою жизнь в ад!

В классе становится тихо, не считая нескольких перешептываний. Ученики указывают на кого-то пальцами.

— И, знаешь, что? — я смеюсь. — Не я слабачка, Аналес, а ты. Ты трусиха. Ты явно не уверена в себе. Ты сучка, не я.

Я изо всех сил сдерживала слезы, но теперь, когда выговорилась, они свободно стекают по лицу. Скинув все вещи со своего стола на пол, я хватаю рюкзак и вылетаю из кабинета как раз в тот момент, когда заходит учитель.

— Микайла, куда ты собралась?

Я разворачиваюсь на пятках, заглядывая в кабинет из коридора.

— Почему бы вам не спросить у них, почему я ушла, тогда вы все поймете, — выдыхаю я сквозь слезы.

Я уже на середине коридора, направляюсь на поиски миссис Грин, когда меня догоняет Дин. Он аккуратно берет меня за руку и разворачивает лицом к себе. Как бы я ни хотела это делать, но прижимаюсь к его груди и плачу в его объятиях.

— Ш-ш-ш, — шепчет он, поглаживая мои волосы. — Пойдем, давай найдем миссис Грин и покончим со всем этим.

— Ты не можешь пойти со мной. У тебя будут неприятности из-за того, что ты не на занятиях, — говорю я, шмыгая носом.

— Есть ли мне до этого дело? Нет, — он наклоняется и крепче прижимает меня к своему боку. — Ты важнее любого выговора.