Она пристально смотрит на меня. Я не знаю, что она хочет, чтобы я сказала. Я имею в виду, что я могу тут сказать? Руки немного дрожат и снова начинают потеть. Меня начинает тошнить.

— Я не знаю, что сказать, мэм, — от стыда я опускаю подбородок, прижимая его к груди.

— Ты хоть готовилась?

Я качаю головой, но не поднимаю взгляда.

— Могу я узнать почему? — я пожимаю плечами, и она вздыхает. — Микайла, я не смогу помочь тебе, если, во-первых, ты не будешь учиться, во-вторых, если не будешь говорить со мной.

Я все еще не отвечаю ей.

— Ладно, очевидно, ты не собираешься говорить со мной, и тебе нужно идти на следующий урок. Можешь идти.

Кивнув, я хватаю с пола свой рюкзак, прежде чем встать и направиться к двери.

— О, и, Микайла, — говорит мне вслед миссис Джонс, — помни о том, что мои двери всегда открыты.

Я поворачиваюсь и смотрю на нее, улыбаясь, пока выхожу из класса. Люси ждет меня возле кабинета. Нервно выдыхая, я останавливаюсь рядом.

— Пойдем, нам лучше поторопиться.

Мы идем по коридору, и Люси задает мне вопрос на миллион долларов:

— Что она сказала?

— Она спросила меня о том, почему я не подготовилась и что со мной происходит.

— Думаю, тебе следовало бы рассказать ей об Аналес. Мне ненавистно наблюдать за тем, как ты вот так страдаешь…

— Люси…

— Мик, эта ситуация начинает сказываться на твоей учебе. Я ненавижу говорить это, но рано или поздно они поймут, что что-то происходит. Директор всегда говорит, что если вы подверглись каким-нибудь издевательствам, то следует рассказать кому-нибудь об этом, так почему бы тебе не сделать это?

Она переживает за меня. Я понимаю это, но не хочу доставлять ей неприятности.

— Это не так просто, Люси. Что, если они не поверят мне? Что, если они решат, что я все это выдумала… или что, если Аналес еще больше взбесится, когда я расскажу им?

На мгновение я отвожу от нее взгляд.

— Послушай. Я подумаю об этом. Давай просто пойдем на урок, — поставив на этом точку, я улыбаюсь ей, а она вздыхает в ответ.

Мы заходим в кабинет информатики и садимся за наши компьютеры.

Оставшаяся часть дня тянется бесконечно. Но слава Богу, без Аналес. После звонка об окончании последнего урока я жду во дворе Дина. Я не видела его в течение всего дня, потому что во время ланча у него была тренировка по баскетболу, и я не могу дождаться, когда увижу его. Я замечаю, как он выходит из школы, и улыбаюсь.

— Привет, — когда он останавливается рядом со мной, мое сердце начинает биться немного быстрее.

— Привет, Мик. Мне, правда, очень жаль, но я не смогу сегодня проводить тебя домой. У меня тренировка по футболу, а я совершенно забыл предупредить тебя. Ничего, если ты пойдешь домой одна?

— Да, конечно, все в порядке, — говорю я более оптимистично, чем чувствую себя на самом деле. Я не хочу, чтобы он чувствовал себя виноватым за то, что у него есть своя жизнь. Это не про меня.

Он сгребает меня в объятия и целует в макушку, и так же быстро, как появился, снова уходит. Я направляюсь к воротам.

Я примерно в десяти минутах ходьбы от школы, когда слышу ее.

— Так, так, так. Неужто Мики без своего телохранителя, — насмехается Аналес. — Он тебя больше не хочет? Или он наконец-то рассмотрел тебя и понял, что ты того не стоишь?

Ее подруги смеются. Они прямо у меня за спиной, но я не оборачиваюсь.

— Или ему не нравится, что у тебя мужское имя? На самом деле, ты немного смахиваешь на мальчика…

Я иду немного быстрее, чтобы оторваться от них, но они тоже ускоряются, чтобы не отставать от меня. Я слышу, как они говорят, достаточно громко, чтобы я знала, что они говорят обо мне, но недостаточно громко, чтобы я могла разобрать, что именно они говорят.

Я ненавижу насмешки и шепотки за спиной. Я больше не могу это выносить.

— Что тебе нужно, Аналес? — говорю я, развернувшись к ним лицом.

— Вау! Она говорит! — она ухмыляется.

— Что я вообще тебе сделала? — спрашиваю я.

Она пожимает плечами.

— Ты дышишь. Этого уже достаточно. В один прекрасный день я сотру с твоего лица этот самодовольный вид.

Мы стоим на одном уровне, лицом к лицу. Мое неровное дыхание вырывается облачком изо рта. Нет никакого сомнения в том, что она доберется до меня, и, хотя я и не хочу это признавать, но она пугает меня.

— Я самодовольная? Ну, да, точно, — говорю я так уверенно, как только могу. Она выгибает одну бровь. Качая головой, я разворачиваюсь и ухожу.

— Знаешь, Мики, — она подбегает ко мне, — на самом деле, ты никому не нравишься.

Она хватает меня за волосы, стянутые в хвост, и оттягивает мою голову назад. Ярость наполняет меня, и я выдергиваю волосы из ее захвата и снова ухожу от нее. Я знаю, она хочет добиться от меня ответной реакции, поэтому я игнорирую ее и продолжаю идти домой. Когда достигаю угла своей улицы, я оглядываюсь через плечо и вижу, как Аналес показывает мне средний палец.

Я подхожу к дому, захожу внутрь и захлопываю за собой дверь, а затем бегом поднимаюсь по лестнице в свою комнату. Знаю, что мама дома, потому что видела ее машину на подъездной дорожке.

Захожу в свою комнату и останавливаюсь, прислонившись спиной к двери, пока выпускаю огромный вздох облегчения.

— Привет, детка, — кричит мама с лестницы. — Ты в порядке?

Я сдвигаюсь на несколько сантиметров, чтобы приоткрыть дверь у себя за спиной.

— Я в порядке, — кричу я, но не могу скрыть дрожь в голосе, и снова закрываю дверь. Закрыв лицо руками, я резко оседаю на пол, прижимаю колени к груди и кладу на них голову.

Спустя минуту я слышу звук приближающихся шагов с лестницы и следующий за ним стук в дверь.

— Детка, могу я войти?

Разочарованно фыркнув, я встаю на ноги, подхожу к кровати и сажусь. Прислоняюсь спиной к стене и снова прижимаю колени к груди.

— Да, входи, — говорю я мягко. Ума не приложу, что ей сказать. Она сразу поймет, что я расстроена. Я не смогу скрыть это от нее. У меня никогда это не получалось.

Ручка двери поворачивается, я вижу все как в замедленной съемке. Рассказать ей об издевательствах или нет? Я просто не знаю, что делать…

— Ты ворвалась в дверь в такой спешке. Ты в порядке? — она садится на кровать рядом со мной.

— Я в порядке.

— Микайла, да ладно. Я не слепая. Я вижу, что что-то не так. Кроме того, ты плакала, — она проводит большим пальцем по моей щеке, стирая слезу. — Мы с твоим отцом также заметили, что теперь ты проводишь здесь очень много времени, и это не нормально. Даже Стеф думает, что что-то не так.

Она сдвигается на кровати, прислоняясь спиной к стене, затем обнимает рукой меня за плечи и притягивает к себе. Я прижимаюсь головой к ее груди, и меня так накрывает, что я больше не могу сдерживаться. Сначала слезы медленно стекают, но уже совсем скоро они льются водопадом.

— О, ангел, пожалуйста, расскажи мне, что случилось.

Я пытаюсь говорить, но всхлипы и тяжелые рыдания, застрявшие в горле, затрудняют речь. Мама удерживает меня, пока я плачу, время от времени успокаивая и ободряя.

Она отодвигается только на то расстояние, чтобы видеть мое лицо.

— Что происходит, Микайла?

— Я получила D за тест по математике. Прости, я знаю, что вы ожидали от меня большего.

— Детка, в этом все дело? Я знаю, ты любишь делать все хорошо, и мы тоже хотим, чтобы ты делала все правильно, но все, что от тебя требуется, это делать все настолько хорошо, насколько ты можешь. Это все, что мы ждем от тебя. А теперь, скажи мне, есть еще что-то? — она поднимает мой подбородок и смотрит мне в глаза. — Успокойся и поговори со мной.

Я вытираю ладонями лицо и пытаюсь взять себя в руки. Мама берет мои руки в свои и сжимает их. На ее лице появляется ободряющая улыбка, и она кивает, молчаливо умоляя меня рассказать ей.

— В школе есть одна девочка. Она ненавидит меня, — я всхлипываю, эмоции, которые обрушиваются на меня от этих двух слов, накрывают. — Я завалила тест по математике из-за нее, мам. Мне пришлось переделывать свою работу по искусству, и у меня не осталось времени подготовиться к тесту.