Она поджала губы.

— А еще просишь сделать хрустящую корочку, но без пригоревшего сыра, и положить дополнительную порцию чесночного соуса, потому что есть без него краешки — настоящее варварство, и каждого, кто так делает, следует расстрелять.

— Думаешь, ты такой умный? — бросила в ответ.

— Не думаю, Principessa. Знаю.

— Заткнись и закажи мне пиццу, Россо. Я голодная.

— Обожаю, когда ты указываешь мне, что делать.

— Да? Тогда сделай это, или я скажу тебе убираться нахрен из моего дома.

— Почему все еще не сказала?

Она посмотрела на меня, как будто я был идиотом.

— Потому что не собираюсь упускать возможность получить любимую пиццу на халяву. Не забудь про дополнительную порцию чесночного соуса, ладно?

Взял телефон, набрал номер и заказал ее чертову пиццу. Улыбался и наблюдал за ней во время звонка, хотя она не делала ничего особенного, лишь пила кофе. Явно старалась не смотреть в мою сторону, поэтому еще пристальнее удерживал на ней свой взгляд.

Знаю, что раздражал ее. Ее челюсть то и дело сжималась, а губы после каждого глотка становились все напряженнее. Не удивлюсь, если она продумывала все возможные способы меня задеть. И я с радостью встречу любой из них, если это разобьет неловкость между нами. Обычно надолго не задерживаюсь после секса, и у меня закралось подозрение, что у Адрианы были такие же мимолетные сексуальные отношения, как и у меня.

— Можешь прекратить так на меня пялиться? Я вряд ли похожа на картину Ван Гога.

— Нет, ты права. Ты ближе к Пикассо.

У нее отвисла челюсть.

— Ты свинья!

— В точку, — усмехнулся в ответ. — Но, может быть, ты не Пикассо… Возможно, Мона Лиза, судя по выражению твоего лица прямо сейчас.

— Хочешь сказать, я — сердитая?

— Да.

Она поставила кружку и повернулась ко мне лицом, скрестив руки на груди.

— Ты начинаешь меня раздражать, Россо.

— Хорошо. Столько прекрасного происходит, когда ты выходишь из себя, — подмигнул ей.

Она не нашла это забавным.

— Да? Думаешь, будет здорово, когда я, наконец, устану от твоего дерьма и засуну яйца тебе в задницу?

— Злючка, — поиграл бровями, подстрекая ее продолжить.

— Больше не собираюсь тебе отвечать, — она оттолкнулась от стола. — Ты нарочно это говоришь, чтобы позлить меня. Лишь зря трачу здесь время.

Я засмеялся и бросился к ней до того, как девушка вышла из кухни. Она посмотрела на меня и уперла руки в бока.

— Ну а теперь чего ты добиваешься? — потребовала, взметнув брови.

— Ничего, — соврал ей. Мой взгляд упал на ее рот и проследил линию ее пухлой нижней губы. Ее губы раскрылись, и она втянула воздух, когда поняла, на что смотрю.

Думаю, попаду в ад, когда умру, поэтому поцелуй с ней лишь обеспечит мне билет в первый класс.

Я шагнул ближе и поддался искушению. Ладонями обхватил ее шею, а большими пальцами гладил вдоль линии подбородка. Откинул ее голову назад, накрывая губы своими. Это было не так, как раньше: быстро, торопливо и отчаянно. Больше походило на поцелуй на пляже.

Медленно. Нежно. Легко. С наслаждением.

Руки Адрианы скользнули по моим бокам, и она подалась навстречу. Такая маленькая по сравнению со мной, я прижался к ней, не разрывая поцелуя. Мне хотелось наслаждаться этим мгновением, дышать и окружать себя ею столь долго, насколько возможно.

С каждой секундой прикосновения наших губ незнакомый защитный инстинкт все сильнее рос внутри меня, пока не превратился в нечто большее. Навязчивое, собственническое… Опасное. И желающее только одного.

Я хотел только одного.

Ее.

Адриану.

Я хотел, чтобы Адриана Романо стала моей, и в тот момент знал, что пойду хоть на край вселенной и буду сражаться за право вернуться, если потребуется.

Прервал поцелуй и прижался своим лбом к ее. Она глубоко дышала, не открывая глаз, и несколько выбившихся из косы прядей щекотали мне щеку. Она молчала и не пыталась отодвинуться от меня. И я тоже не хотел этого делать, но должен был.

Она не должна уйти из кухни, от меня, не узнав, что не играю с ней.

Если у нее остались хоть какие-то сомнения, что хочу ее, то я намерен стереть это дерьмо быстрее, чем она осознает, что произошло.

Я приблизил губы к ее ушку, обхватив ладонями тонкую талию.

— Понятия не имею, что ты чувствуешь к Гайджу Понтарелли, но я не дурак, Эдди. Он хочет тебя, но мне срать на это. Ты была моей еще до того, как он узнал твое имя, и сейчас ничего не изменилось. Ты никогда не перестанешь быть моей.

— Смелое заявление для того, кого послали убить меня, — прошептала она.

— Жалкое заявление для того, кто примет твою пулю на себя.

— Ты сошел с ума, Карло Россо.

— Ты всегда заставляла меня совершать глупости. Почему что-то должно измениться сейчас?

Она отступила на полшага и посмотрела мне в глаза.

— Ты не собака, Хантер. Тебе необязательно метить меня, чтобы обозначить свою территорию.

Я ухмыльнулся.

— Ты права. Следов укусов на твоих сиськах вполне достаточно.

Она дернула головой, осматривая себя, пока не увидела светло-фиолетовый синяк на правой груди.

— Что за черт, Хантер! — оттолкнула меня и прикрыла его ладонью. — Зачем ты это сделал?

— Сама сказала мне не играть с тобой, — убрал ее руку и осторожно прикоснулся к синяку кончиками пальцев. — Предупреждал, чтобы остановила меня. Ты этого не сделала. Я не играл и сказал об этом. И мне все равно, даже если покрою все твое чертово тело следами укусов от шеи до самого живота и твоей сладкой тугой киски, — притянул обратно и сжал ее задницу, она резко выдохнула. — Я принадлежу тебе, Адриана. Полностью. Даже больше, чем ты осознаешь. Но и ты, черт возьми, принадлежишь мне, потому что всегда так было, и потому что ты знаешь, что если и должна кому-то принадлежать, то только мне.

Она на мгновение замерла, а потом прижала руки к моей груди и посмотрела на меня. В ее глазах мелькнул протест, и она сглотнула, прежде чем ответить.

— Если это правда, тогда ты сделаешь то, что я хочу.

— Если я все еще не убедил тебя, тогда мне, вероятно, нужно снова тебя трахнуть, потому что слова уже закончились.

Она прижала палец к моим губам.

— Возьми меня в Нью-Йорк.

Мои плечи напряглись.

— И?

— Приведи меня в мой дом, чтобы я могла убить отца. Я хочу свою империю обратно.

Черт, она реально хотела это сделать. Сначала подумал, что она пошутила, или что это было не более чем несбыточная мечта. Но теперь… Я ей верю. Настойчивость, светящаяся в ее глазах цвета ирисов, практически кричала о мести.

Она была в точности, как ее мать, осознал я, глядя на нее сейчас.

Ни малейшей частички Энцио. Она вся была Александрией. Мгновенно переключалась от горячего темперамента до каменно-холодных манер. Все это периодически смешивалось, и когда такое случалось, ты ничего нахрен не мог с ней поделать.

Я не собирался с ней спорить сейчас.

Она выглядела так, словно действительно собиралась позаботиться о своей угрозе моим яйцам.

Мой телефон зазвонил на столе, и я бросил на него взгляд. Он просигналил четыре раза, затих, а потом вызов повторился.

Я отпустил Адриану и схватил трубку.

— Помяни дьявола и он отзовется. Ни звука! — ответил на вызов под ее обжигающим взглядом. — Босс.

— Она мертва? — бросил Энцио. — Я теряю терпение, Карло.

— Я все сделаю, — твердо ответил. — Она общительнее, чем чертова Ким Кардашьян. Словно притягивает людей. Пока что не удается застать ее одну, даже ночи проводит с кем-то.

— Отлично. Она жива, к тому же шлюха.

Я сжал челюсти.

— Сегодня вечером Исайя сядет на самолет и встретится с тобой в твоем отеле в одиннадцать. Если завтра не сделаешь свою работу, он заменит тебя, а затем принесет мне твою чертову голову, — что-то хлопнуло на заднем фоне, наверное, дверь. — Или она, или вы оба. Пошевеливайся, мать твою, assassino²⁰. Я плачу тебе не за то, чтобы ты засовывал свой член во всяких калифорнийских сук.