И что она спасла меня от судьбы гораздо худшей, нежели смерть — изнасилование. Она защитила меня от ужасных воспоминаний и борьбы.
Но... «Охотник», — нашептывал голос в глубине моего сознания. Карло «Охотник» Россо. Мой лучший друг на протяжении всей жизни и парень, за которого, я думала, выйду замуж. Парень, которого я любила безоговорочно и безрассудно, хотя и не была уверена, что такое любовь. Но точно знала, что обожала его.
Ему будет больно. Очень больно.
Воспоминания мелькали у меня перед глазами. Парки развлечений. Тиры. Ночевки. Его объятия, когда умирали близкие. Сладкая вата в огнях местной ярмарки. Как я обнимала его, когда объявили о смерти его старшего брата. Арест моего дяди. Исчезновение его матери. Как моя мать защищала нас, а его отец оспаривал ее выбор.
Моя мама приставила нож к горлу его отца, словно он имел право спорить. Как будто он мог обвинить ее, королеву, в том, к чему она не имела никакого отношения. В чем-то, чем руководил кто-то другой.
Похищение, которого я избежала благодаря Дариену. Благодаря Охотнику, который был настолько одержим моей безопасностью, что его юный образ из прошлого следовал за мной на край земли и в логово дьявола.
Я сделала глубокий вдох и, хотя мне едва исполнилось тринадцать, дала себе обещание, пока холод кожаных сидений сквозь рубашку расползался по спине.
Мое имя, Адриана, было темным.
Мое прозвище, Scuro, было темное.
Моя жизнь, жизнь принцессы мафии, была темной.
И мой отец даже не представлял, что он натворил.
Однажды он заплатит.
Он ответит за свои грехи.
И я позабочусь об этом.
Глава 1. Адриана
— Мне все равно, Росси, ты не получишь тунца.
Росси мяукал и терся своим черно-белым телом о мои лодыжки. Я могла слышать в этой кошачьей болтовне настойчивые, умоляющие нотки: «Ну, пожалуйста, мамочка!»
— Ох, ну хорошо, — схватила вилку, наклонилась и положила тунца ему в миску. Росси издал счастливый звук и оставил мои ноги, чтобы посмаковать рыбный деликатес.
Так прошел мой ланч.
Я давно решила, что если когда-нибудь влюблюсь и заведу детей, то они будут самыми испорченными на свете. Если не могу отказать моему любимому двухлетнему коту, то у меня нет шансов перед малышами, которые будут в десятки раз громче и надоедливей.
Как бы то ни было, Росси был моим ребенком, и, черт возьми, он это знал. А я это ненавидела.
Моя ошибка. Прежде чем открывать банку с тунцом, сначала нужно было проверить, нет ли его поблизости в доме. Или во дворе. Только подумайте! Чертово животное обладало нюхом ротвейлера и могло учуять запах рыбы за милю.
Я не шучу, когда рассказываю, как три недели назад Росси выпрыгнул в окно и сбежал в дом соседей, потому что оттуда пахло рыбой.
Мне понадобились три минуты, чтобы дойти туда. Росси был бесполезным домашним питомцем — следовало бы сдать его в полицию. Вот там бы он стал первым среди собак-ищеек.
Телефон зажужжал, оповещая, что пришло сообщение от Дариена, и я взяла блестящий новенький Самсунг, которым едва научилась пользоваться.
Дариен: «Работаю допоздна. Агент по рекламе наделал ошибок в списке».
Я закатила глаза и отправила короткое «ОК», в основном, потому что знала, как его это раздражает, и потому что действовать ему на нервы было моим постыдным удовольствием на протяжении десяти лет, несмотря на то как сильно была обязана этому мужчине.
На следующий день после нашего прибытия в Калифорнию, спасаясь от прошлой жизни в Нью-Йорке, Дариен с головой ушел в работу, чтобы защитить меня. Как представительница семьи мафиози Романо, мама смогла утаить достаточную сумму денег, на которую мы позволили себе купить этот дом и жить скрываясь. Дариен быстро стал одним из самых востребованных охранников в Лос-Анжелесе. Свою внешность он маскировал, коротко сбривая волосы и никогда не выходя из дома без солнцезащитных очков. Мама также настояла на нашем с ней преображении. Она покрасила волосы, подстригла мои и заставляла подрезать их до тех пор, пока в шестнадцать лет я не решила, что не хочу больше прятаться.
Она не была глупой, так же как и я. Мы обе понимали, что отец найдет нас. Это лишь вопрос времени. Независимо от того, будет ли семья Лос-Анжелеса укрывать нас, или нет. Очевидно, денег моей матери, которыми она ежемесячно снабжала всех, было достаточно, чтобы общество игнорировало наше существование.
Я поражена, что мы прожили десять лет. Ну… я прожила.
Я перестала думать о матери, когда Росси громко замяукал. Видимо, я игнорировала его, погрузившись в свои мысли. Ничего нового. Я посмотрела под ноги, но кота там не было, что означало только одно. Он мяукал не на меня… Скорее всего, тому виной птица или, может быть, снова тунец у соседей.
Я потянулась и открыла кухонное окно. Росси выскочил, бесшумно приземлившись лапами на траву, а затем запрыгнул на каменную ограду. Могу поклясться, в прошлой жизни он был тигром. Кошачьи задние лапы, кажется, сделаны из пружин.
Со вздохом я взяла миску, дочиста вылизанную после тунца, и положила в посудомоечную машину. Чем старше становилась, тем больше мои мысли возвращались к прошлой жизни. В тот день, когда покидала Нью-Йорк, я дала себе слово и собиралась его сдержать… До тех пор, пока не осознала, каковы будут последствия.
Покинуть Калифорнию и пересечь всю страну до Нью-Йорка. Найти в Хэмптоне дом отца, в котором тот счастливо жил… который раньше был и моим тоже… И убить его. Это была краткая версия. Придуманная мною более длинная — гораздо кровавей предыдущей.
Этого так и не произошло. Я осталась здесь, в Калифорнии, боясь, что, рассказав все Дариену, окажусь под замком, а это последнее, чего бы мне хотелось. Моя жизнь и так достаточно безопасна и ограничивается посещением университета и продуктового магазина.
Ах да, нельзя забывать о регулярных встречах с высшими представителями семьи Лос-Анжелеса. Как еще сохранить мое существование в секрете? Со смертью матери обязанность по защите меня легла на… меня. Встречи проходят один раз в несколько месяцев и состоят в том, чтобы оплатить их молчание до следующего взноса и получить информацию о том, знает ли обо мне отец или нет.
То, что они защищали меня, не означало, что другие семьи поступали так же.
Было достаточно сложно в одиночку делать все необходимое. А потому я почти не пряталась. Единственной причиной, почему до сих пор на крыше нашего дома в Калабасасе не висела неоновая вывеска, оповещающая о моем существовании, было обещание, данное маме, сделать все возможное, дабы оставаться в безопасности до тех пор, пока не придет время мести.
Вот почему единственным моим другом помимо Дариена — и, конечно же, Росси — стал Гайдж Понтарелли, второй сын главы семьи Лос-Анжелеса. Его брат, Анджело, был тенью отца, а Гайдж развлекал меня, как ему и полагалось.
По факту, деньги, которые я регулярно платила их отцу, не гарантировали мою безопасность. Я могла бы разрушить его семью в одно мгновение, если бы рискнула найти свою.
Этот день близился.
Мой телефон зажужжал на столешнице, и я взяла его в руки. Имя Гайджа мелькнуло на экране новым сообщением, и я нажала «Прочитать».
Гайдж: «Чао, красотка. Открой эту чертову дверь».
Я громко рассмеялась, положила трубку и направилась к входной двери. Наш жилой комплекс был закрытым, но Гайдж уже стоял у подъездных ворот, и я редко знала заранее о его намерении приехать, если только он... Ну, если я не звонила ему первой. Обычно так он и появлялся: внезапно.
Я рассмотрела в дверной глазок своего грубоватого друга. Его прическа выглядела так, будто он пережил десять сеансов на электрическом стуле, в общем-то, как всегда, но в остальном его внешность была безукоризненна — мягкие карие глаза, очерченные скулы, чувственные губы.
