- Дело не в этом. Мария Федоровна не полюбила лично меня, когда до нее дошли слухи, что, якобы, мною увлекся Александр.

- Какие глупости! Для Александра – вы не первая и не последняя пассия. Ох, простите! – спохватился Дашков. – Я не то имел в виду.

- Именно то, - понимающе сказала Жорж. – Разве я не понимаю, что роман царя со мной был простой интрижкой, сиюминутным увлечением. Для него я, всего лишь, актриса. К тому же, без роду и племени, как у вас принято говорить. Бедная актриса, которую Бог наделил толикой таланта и недурной внешностью.

- Но зато, какая актриса! – с пафосом сказал Дашков, - талантливая, знаменитая…

- Ах, оставьте эти комплименты! Они сейчас не к месту! – холодно сказала Жорж. – Дело в том, что многие из окружения вдовствующей императрицы считают меня шпионкой, тайным агентом Наполеона, которого он заслал в Россию с целью разузнать, что происходит при русском дворе. И англичане подлили масла в огонь, вы же знаете, они наши извечные враги. Англичане меня тоже считают французской шпионкой, о чем не преминули сказать влиятельным лицам при русском дворе. И все. Дело сделано! Обо мне сложилось превратное мнение.

- Какие глупости! Разве у Наполеона мало шпионов? Зачем ему привлекать на свою сторону беззащитных женщин?

- И вот эту нелепую сплетню донесли до ушей матери царя. И она запретила мне играть на императорской сцене. Мне разрешили быть задействованной только в спектаклях, которые идут в маленьком французском театре.

- Но этот театр также довольно приличный! – заметил Дашков. – А, главное, публика от вас в восторге.

- Но это не большая сцена, как вы не понимаете? Я мечтала абсолютно о другом, - сказала капризно Жорж.

…Пока молодые люди разговаривали, за ними внимательно следила Красновская. Прогуливаясь по «солнечной» стороне проспекта со старыми приятельницами, она сразу заприметила француженок. Потом она увидела Дашкова, который долго о чем-то беседовал с мадемуазель Жорж, это показалось Анне Петровне очень подозрительным. Она хорошо знала Дашкова и не любила его за то, что он обидел ее крестницу княжну Флору. Жорж также не вызывала у старой женщины добрых чувств. Красновская недавно получила письмо от своей дочери, в котором Валерия подробно описывала встречу с французскими актрисами. Из письма было понятно, что мадемуазель Жорж была любовницей царя в Эрфурте. И хотя эта интрижка не переросла в бурный роман, Анна Петровна знала, что эта новость причинила Флоре невыносимую боль. Все, кто плохо относился к Флоре и Валерии, становились врагами Анны Петровны.

Красновская уже минут двадцать следила за Дашковым, спрятавшись за небольшим деревцем. От долгого стояния на снегу, она замерзла и пританцовывала, подпрыгивая, то на одной, то на другой ноге. Подруги давно ее оставили, не желая мерзнуть на морозе. Анна Петровна давно б уже сама побежала к своему экипажу, который стоял неподалеку. Но любопытство брало верх. Она не могла уйти, пока те двое не разойдутся. Женщина внимательно следила за их движениями, взглядами, до нее даже долетали обрывки фраз. Она несколько раз услышала имена Александр и Мария Федоровна. Красновская была довольна собой. Завтра есть с чем ехать в Павловск, в резиденцию вдовствующей императрицы.

Тайный замысел Нарышкиной

Глава 2

Тайный замысел Нарышкиной

Если утром Красновская поспешила в Павловск, то Дашков отправился в дом Нарышкиных.

Мария Федоровна жила в отдалении от Петербурга. Но дворец в Павловске был самым посещаемым и многолюдным. Царица-мать оставила за собой все права и регалии, лишая всего этого законную супругу сына Елизавету.

Елизавете оставалось только тенью слоняться по многочисленным залам Зимнего дворца. И только сестра Амелия Баденская была ее подругой и развеивала ее горестные мысли, когда Александр отправлялся к очередной любовнице. Она была отвергнутой супругой, слабой, нервной особой, не сумевшей подарить царской семье наследника престола. Невзирая на это, ее любили в народе за щедрость и преданность мужу, за ее несчастливую долю. И только в конце царствования Александра I, Елизавета стала для мужа надежным и верным другом. Можно сказать, что на склоне лет Елизавета и Александр были счастливы вместе. Жена выстрадала свое счастье терпением и верностью супругу на протяжении 25 лет брачного союза.

* * *

Мария Антоновна Нарышкина жила в центре столицы в роскошном дворце. Ее муж был сановником, уважаемым в свете человеком, и обеспечивал свою жену всем необходимым для жизни светской львицы. Однако ни роскошная обстановка, ни драгоценные украшения, ни изысканные наряды не делали Марию Антоновну счастливой.

Нарышкина несказанно страдала. Она потеряла доверие и любовь Александра. Нарышкиной иногда казалось, когда она доверяла свою боль и слезы подушке, что если бы Александр и не был царем, она все равно любила бы его. «Ах, Александр, мой Бог, моя мечта, отрада в этой жизни», - тяжело вздыхала женщина по ночам. В одну из таких ночей, рыдая горестно и кусая локти, брошенная любовница придумала, как вернуть к себе неверного Александра. «Елизавета, эта немецкая простушка, не может родить ему детей, - лихорадочно размышляла женщина, - я рожу Александру сына. И тогда он никогда не покинет меня, потому что он так мечтает иметь ребенка».

Утром к Нарышкиной вернулось расположение духа и хорошее настроение, она решила начать новую жизнь. Ей даже понравился вкус черного кофе, который она не любила из-за горького привкуса, но пила, потому что это было модно и считалось хорошей манерой. Мария Антоновна даже улыбнулась горничной, которая принесла для нее серебряный поднос с кофе, шоколадом и круассанами. Откусывая кусочек круассана, госпожа приветливо улыбнулась служанке:

- А что, Аделина, какая сегодня погода?

- Вы знаете, мадам, такая же, как и вчера.

- А какая была вчера? – уже с раздражением спросила Нарышкина.

- Ну, вы ж знаете, госпожа, эту петербургскую промозглую зиму с сильными ветрами и серым небом над головой. Солнце почти не появляется. Вот у нас во Франции даже зима теплее, чем ваша.

- Была я в вашей Франции, и в Италии была. Ничего хорошего, - зевнула и лениво потянулась в кровати Нарышкина.

- И что вам не понравилось у нас?

- Ну что хорошего с того, что летом такая жара стоит, хоть из дому не выходи. Солнце так обжигает лицо, плечи и руки, что за один день можешь превратиться в смуглолицую цыганку.

- Так, госпожа, вы правы. Говорят, знатные итальянки и француженки, только с юга Франции, надевают на голову широкополую шляпу, которая полностью прикрывает лицо от палящих солнечных лучей. И все для того, чтобы сберечь белизну кожи лица и рук. А простолюдинки ходят просто так, потому что не могут купить себе дорогих шляп из итальянской соломки.

- И все-то ты знаешь, Аделина, - засмеялась Нарышкина, - и о благородных дамах, и о крестьянках. Ты мне лучше скажи, ванна уже готова.

- Конечно! Уже два часа как готова; водичка теплая, как вы любите с розовым маслом; и полотенца я приготовила мягкие-премягкие и мыло положила с жасмином, - тараторила безумолку служанка.

- Прекрати! – прикрикнула Нарышкина на девушку и засмеялась. Аделина застыла посреди комнаты с раскрытым ртом и перепуганными глазами. – Не бойся, я тебя не накажу, я сегодня очень добрая.

Нарышкина соскочила с кровати в одной сорочке и босиком подбежала к комоду. Достала из ящика жемчужное ожерелье и протянула его служанке:

- На! бери, носи, дарю его тебе, Аделина, потому что я сегодня щедрая.

- Большое спасибо вам, госпожа, - ответила взволнованно служанка и низко поклонилась Нарышкиной. – Какая чудная вещица, будто бы вся светится изнутри. Наверное, очень дорогая, - Аделина поспешно спрятала ожерелье в карман рабочего платья.

- Да, моя милая, этот жемчуг может стоить целое состояние, - надменно сказала госпожа и медленно подошла к зеркалу. Ее босые ножки почти утопали в высоком ворсе персидского ковра. Прозрачная батистовая сорочка подчеркивала гибкость точеной фигуры. Мария Антоновна внимательно посмотрела на себя в зеркало и осталась довольной. Из зеркала на нее смотрела молодая черноволосая женщина с прекрасными карими глазами и пухлыми розовыми устами. Никакой бледности, никаких следов бессонных ночей и мешков под глазами.