- Тише говори, - дернул за рукав приятеля Одоевский. – Ты видишь, Павел волочится за несравненной француженкой. Наверное, будет адюльтер.

- Не говори, приятель. Он такой ловелас, не пропустит ни одной юбки.

- Не надо было жениться на крокодиле.

- Я видел жену Дашкова, не такая она уже и уродина. Ну не ангел, понятное дело, обыкновенная дурнушка. Ну, как же супружеская верность?

- Ты же знаешь, Георгий, что эта штука в высшем свете не модна. Я вижу, Дашков ухлестывает только за красавицами. А на мой вкус, Катрин лучше. Она такая милая и чуточку таинственная. Жорж – гордячка, чересчур манерная и властолюбивая. Такой палец в рот не клади.

- Интересно, о чем они там шепчутся? - размышлял вслух Каминский, уставившись на Дашкова и Жорж.

- Ясное дело, - сказал Одоевский, - Павел, наверное, соблазняет Жорж. Просит разрешения заглянуть после спектакля за кулисы, в гримерную.

- И ты думаешь, Жорж ему не откажет? или откажет, и прогонит как нахала?

- Мне кажется, что они договорятся, - философски заметил поэт. – Посмотри, как они воркуют, как голубки. Эти люди слишком хорошо знают, чего хотят от жизни. Поэтому ни Жорж, ни Павел не станут отвергать подвернувшийся случай. Они слишком заинтересованы друг в друге. Любовная игра – всего лишь прикрытие их корыстолюбия.

- Ты думаешь?

- Уверен! Жорж заинтересована в Дашкове. Она недавно приехала в Петербург. Еще никого не знает толком, ей нужен покровитель.

- Хорошо, согласен. Французской примадонне, действительно, трудно в Петербурге. Ее не везде принимают. Отказали в Императорской сцене. Она сейчас ухватится за любого, кто вытянет ее на самый верх. Что ж, Дашков не самый худший вариант для Жорж. Но, спрашивается, зачем Дашкову Жорж?

- Ты меня удивляешь, приятель. Жорж прекрасна! Талантлива. И просто очаровательная женщина. Бьюсь об заклад, она многих сведет с ума в Петербурге. Вот увидишь, из-за нее еще будут стреляться!

- Однако, какой ты фантазер Одоевский! В тебе чувствуется твоя поэтическая натура.

- Да! И сейчас моя душа требует чего-то героического. Я сейчас же подойду к Катрин и приглашу ее на свидание.

- Друг Одоевский, и ты преодолеешь свою стеснительность и робость перед женщинами? – удивился Каминский. Он был старше Одоевского на несколько лет, и был более искушен в амурных делах. – Я знаю тебя второй год. Ты всегда робеешь перед женщинами. Одно дело сочинить на ходу стихи в честь прекрасной дамы. Совсем другое дело осмелиться, то есть решиться пригласить понравившуюся тебе барышню на свидание.

- Сейчас я настроен более чем решительно! - сказал поэт. – Надо развеселить Катрин, а то она загрустила.

- Неужели?

- Не нужно иронии, Георгий! Мне нравится Катрин, и я направляюсь к ней. Возможно, в скором времени она разрешит мне поцеловать ее.

Во время разговора приятелей Катрин стояла в сторонке и поджидала свою подругу. «Однако, как долго Жорж разговаривает с Дашковым, - подумала девушка. – Интересно, о чем они там так долго шепчутся. Жорж так заливисто смеется, наверное, уже о чем-то сговорились. Однако мне так холодно стоять. Ноги уже совсем замерзли. Надобно, окликнуть подругу и позвать ее ехать домой. Мне кажется, я уже простыла. Как я вечером буду играть с осипшим голосом?»

Размышления девушки прервал Одоевский.

- Однако, мадемуазель Катрин, вы слишком легко одеты, - обратился юноша к француженке. – Ваша одежда вас совсем не греет, давайте сюда свои руки, я согрею их.

- Merci, вы очень любезны, - зарделась от удовольствия Катрин. Наконец-то хоть кто-то и на нее обратил внимание. – Приходите вечером со своими друзьями на спектакль. Я приглашаю вас. И хотя я занята не в главной роли…

- … это не важно. Спасибо вам, сударыня, - галантно поклонился Одоевский. – Мы с Георгием принимаем ваше приглашение. Думаю, что Дашкова тоже уже пригласили. Вон он как сияет от удовольствия.

Именно в это время мадемуазель Жорж жаловалась Дашкову на свою судьбу:

- Понимаете, Павел Михайлович, нас пригласил в Россию сам Александр.

- Какой Александр? – не сразу сообразил Дашков.

- Ну, русский царь Александр, - пожала плечами Жорж. Всем своим видом показывая, что и так понятно, кто ее пригласил и почему. Актриса считала себя непревзойденной во всем: игре на сцене, женской красоте. – Мы с Катрин играли на парижской сцене в Комеди Франсез.

- О, это очень известный театр в Европе! – тоном знатока воскликнул Дашков.

- Правда, у нас в Париже больше любят играть и смотреть трагедии, а у вас здесь – отдают предпочтение комедиям, - разочарованно проговорила Жорж. – Но не это стало помехой моей сольной карьере в столице.

- А что же, осмелюсь спросить?

- Представьте себе, мой друг, в Петербурге есть люди, которые мне не рады. К сожалению, это очень влиятельные особы, и от их настроения много чего зависит.

- А-а-а, понимаю. Вы стали жертвой интриг директора императорских театров. Если это именно он, этот негодяй Мишин, не захотел оценить должным образом ваш талант, то хочу вас обнадежить. Не беспокойтесь, моя красавица, и на директора императорских театров найдется управа. У меня есть знакомые, знаете, очень влиятельные люди, приближенные к особе государя-императора. Думаю, что этот вопрос уже решен: вы будете играть на сцене Большого театра.

- О, благодарю вас, мой славный кавалер. Вы очень галантны, и так добры. Во Франции вас обязательно бы наградили орденом Почетного легиона за вашу порядочность, высокое происхождение и рыцарское отношение к дамам.

- Приятно слышать такие слова из уст такой красавицы и прекрасной актрисы, игрой которой восхищается весь Париж, - почтительно склонил голову Дашков и поцеловал руку дамы.

Жорж была довольна новым знакомством. Она почувствовала, что у них с Павлом Михайловичем родственные души. Ей нужен был надежный друг и советчик в этой суровой варварской стране. Кажется, она его нашла. Женщина немного подумала и решилась довериться Дашкову:

- Знаете, Павел Михайлович, я должна вам сейчас поведать одну тайну. Но пообещайте, что вы сохраните мой секрет.

- Для вас, моя дорогая, все что угодно.

- Дело в том, что меня невзлюбила вдовствующая императрица, мать царя Александра.

- Мне казалось, что Мария Федоровна покровительствует актерам и поэтам, - сказал Дашков.

- Именно так. Но не мне, - почти капризно застонала Жорж. От раздражения она даже ножкой топнула по снежку.

- Не понимаю, почему? – удивился Дашков.

- Дело в том, что я вместе с другими французскими актерами была приглашена Наполеоном в Эрфурт, где проходила вторая мирная встреча двух императоров. Там я имела бешеный успех у публики.

- Ах, как бы я хотел также туда попасть, там, в Эрфурте, собралась знать со всей Европы. Но эта свадьба стала мне помехой…

- … какая свадьба? Так вы женаты? – разочарованно сказала Жорж.

- Я – нет! – уверенно солгал Дашков и осторожно оглянулся по сторонам, в надежде, что его никто не слышал. – Это была свадьба моего брата. Его невеста не красивая женщина, однако, очень богата.

- А-а-а, - повеселела актриса, - так вы были шафером на свадьбе. И это было такое важное мероприятие, что вы не смогли приехать в Эрфурт, где собирались дипломаты со всей Европы?

- Знаете, иногда, удачное решение личного вопроса важнее всех мировых проблем.

- Я так думаю, что вы и войны с Наполеоном не боитесь?

- А чего бояться? Чему быть – того не миновать. Все зависит там наверху! – Дашков ткнул пальцем в серое от снежных облаков небо. – Но почему вы не нашли общий язык с вдовствующей императрицей?

- Ну, вы же знаете, что после поражения русских войск под Аустерлицем Мария Федоровна ненавидит все французское. Она даже возглавила салонную оппозицию. Ну, это же смешно, согласитесь!

- Это действительно смешно, - согласился Дашков, - аристократки, владеющие французским языком лучше, чем родным, и заказывающие платья у французских модисток, не любят французов. При этом они предпочитают книги Жермены де Сталь, а не русские романы. Но причем здесь вы, ma chere? Неужели неприязнь императрицы распространилась и на французских актеров?