– Тем более, не вижу причин для лишних охов-вздохов, – хмыкнул второй парень. – Ведь все это время ты, встречаясь, целуясь и отдаваясь нам, не чувствовала какого-то дискомфорта: будто тот, единственный, кого ты любишь, предает тебя, отдавая на забавы кому-то другому. А все потому, моя сладкая конфетка, – прошептал он, склонившись над ней, чтобы обдать дыханием ее губы. – …Что тебе было одинаково хорошо с нами обоими. Так в чем проблема? Тебе не нужно терзаться муками выбора, страдать и думать, как же быть. Все в порядке, ты вполне имеешь право принадлежать обоим, и владеть обоими одновременно.

– Я… не могу так!..

– Да неужели? – хохотнул он. – То есть, почти три месяца могла, а тут внезапно не можешь?

– Будь с ней немного мягче, Дрейкест! – неожиданно встрял его брат, строго сверкнув глазами.

– Ладно-ладно, – хмыкнул он, снова склонившись над Эбби. – В любом случае, любимая, тебе совершенно не о чем беспокоиться по этому поводу.

– Почему… все это происходит? – отрешенно прошептала девушка и, хватаясь за голову, неуверенно села. В тот же миг оба близнеца расположились на диване по бокам от нее.

– А разве можно как-то объяснить любовь? – мечтательно вздохнул тот, который, похоже, был Дрейкорном. – Признаюсь, изначально мы мечтали встретить близняшек, или, хотя бы, похожих девушек, желательно – среди вампирских семей. Влюбиться в них и заключить контракт. Но потом нам встретилась ты, и все остальное показалось совершенно несущественным.

– Убедившись, что чувства всех нас взаимны, мы решили более не терзать себя, раздумывая над поиском кого-нибудь другого, и просто разделить эту любовь на троих, – проговорил Дрейкест, касаясь губами маленькой ушной раковины.

– И что теперь будет дальше? – отрешенно выговорила Эбби, чувствуя одновременно страх, растерянность… и такое знакомое, такое приятное тепло, исходившее от близнецов.

– То же, о чем мы уже говорили, – заверил Дрейкорн, покрывая поцелуями нежную шею. – Повторяю еще раз, ты наша невеста. Вскоре твое тело достаточно изменится под действием контракта на крови, и тогда ты сможешь стать женой и матерью наших общих детей. А до того ты будешь с нами, под нашей защитой.

– Мы, как и раньше, будем для тебя всем миром. Твоими прекрасными рыцарями, – ухмыльнулся Дрейкест, обвивая рукой тонкую талию. – Единственное, что изменится – и, кстати, в лучшую сторону, – это то, что отныне мы будем жить вместе, втроем.

– Как это? – охнула девушка то ли от неожиданной новости, то ли от рук близнецов, один из которых сжал ее грудь, а второй скользнул ладонью вверх по бедру.

– Все это время мы улаживали вопрос с ректором, а после подготавливали наши покои, – пояснил Дрейкест, расстегивая блузу. – Нужно же было сделать ремонт и завести подходящую мебель, чтоб обеспечить нашей невесте комфортные условия.

– Так ректор знает, что вы…

– Да, милая, – кивнул Дрейкорн, проникая пальцами под ее белье. – Конечно же, ректор Академии Молний посвящен в то, кто из его студентов… особенные. И когда от таких вот особенных студентов исходит распоряжение подготовить совместную комнату для проживания вместе со своей невестой, он исполняет его незамедлительно. При этом держа рот на замке.

– И прошу тебя, не беспокойся о том, что скажут другие студенты, – промурлыкал Дрейкест, стягивая с ее плеч блузу за миг до того, как легким движением расстегнуть бюстгальтер. – Кошку не должен волновать шепот мышей. Ну, а если какая-нибудь мышка снова решит пискнуть слишком громко, тем самым потревожив твой покой… она просто займет свое законное место в пищевой цепочке.

– Нет, пожалуйста, не нужно больше никого убивать! – взмолилась Эбби, судорожно глотая стоны от прикосновений близнецов, увлеченно ласкающих ее тело.

– Мы вампиры, дорогая, – шепнул Дрейкорн, неожиданно встав с диванчика, чтобы схватить ее за руку и притянуть к себе. – Убивать – наша природа.

– А теперь предлагаю сделать еще кое-что, что вполне в нашей природе, и опробовать новую кровать, – ухмыльнулся Дрейкест, встав следом.

Не обращая внимания на растерянность растрепанной девушки, вампиры торопливо сбросили с себя одежду, взяли ее за руки и повели в соседнюю комнату. Коей оказалась спальня, посреди которой стояла большая кровать с алым балдахином.

– Только не вздумай смущаться, – проговорил Дрейкорн, садясь на кровать и увлекая Эбби за собой. – Все естественно. Так, как должно быть, – добавил он, усаживая девушку на свой член.

Возбужденно застонав, Эбби вначале растерялась, а потом испугалась, когда ощутила позади себя второго вампира. Обнимая ее, парень скользнул рукой меж ее ягодиц и проник пальцем внутрь.

– Не бойся, тебе понравится, – хмыкнул Дрейкест, растягивая ее пальцами, скользкими от смазки. – Обещаю.

В тот момент, когда он проник в нее своим членом, Эбби показалось, что весь ее мир окончательно и безнадежно взорвался. Этот взрыв был одновременно пугающим… и восхитительным! Ее спина, грудь, живот и шея вздрагивали от поцелуев двух пар губ, прикосновений двух языков, в то время как две пары рук ловко ласкали нежную кожу. А два члена, двигаясь в одном ритме, орудовали внутри ее тела. Это было неправильно, это было так неправильно! И в то же время Эбби не ощущала, будто делает что-то плохое; занимается тем, чем не должна заниматься, что заслуживает осуждения. Отвечая на поцелуи то первого, то второго вампира, она чувствовала возбуждение и одновременно с тем приятное тепло в груди. Ведь черт возьми, Дрейкест был прав: все это время, встречаясь с близнецами, она не то, чтобы не чувствовала разницу между ними, просто ей было хорошо с обоими, каждый из них был дорог ей! И возможно, сейчас это чувство было вызвано запретным восторгом, который она ощущала, скача одновременно на двух членах гибких близнецов, но в момент захватившего ее экстаза Эбби просто не могла отрицать того, что любит их обоих. И если бы ей пришлось выбирать кого-нибудь одного, она бы просто не сумела сделать этот выбор.

Впервые проснувшись в одной постели с обоими братьями Церата, Эбби поняла, что ненавидит себя. Сначала она всеми силами попыталась переключить эту ненависть на вампиров, вот только у нее ничегошеньки не получилось. То ли были виноваты кровавые узы, то ли ее собственная глупость, но все, что она могла испытывать к близнецам, это нежность, страсть, преданность и безграничную любовь. Потому единственное, что ей оставалось, это ненавидеть саму себя.

После того, как вампиры перестали скрывать от Эбби, что оба встречаются с ней, потребность скрывать это ото всей Академии так же в их понимании исчезла. Потому отныне они постоянно были все вместе, вне зависимости от того, сколько посторонних глаз оказывалось вокруг. При этом вели себя таким образом, что ни у кого не могло возникнуть даже малейших сомнений в том, что они – не просто друзья.

Как и следовало ожидать, после этого даже те немногие, с кем Эбби успела сдружиться, начали сторониться ее. В том числе и Лайва, бывшая соседка по комнате. Казалось, даже преподаватели были в курсе того, что она спит сразу с двумя парнями! Таким образом, девушка оказалась изгоем Академии Молний. И братья Церата буквально стали всем ее миром – единственными, кто вообще разговаривал с ней.

К счастью, хотя бы явных атак в ее адрес, как вот от Кристены, более не было. Все же, при всей тягости молчаливых косых взглядов, истеричных скандалов и оскорблений девушка боялась куда больше.

Все было бы куда проще, если бы Эбби не любила обоих вампиров. Тогда она могла бы попытаться вырваться из этих сетей, несмотря на россказни про неразрывные узы, которые девушка часто ощущала словно паутину, плотно обмотавшуюся вокруг ее горла. Возможно, она бы смогла раскрыть правду о них, или просто бросить близнецов в надежде, что слухи об ее разврате еще не распространились на все мировое сообщество магов, а значит, где-то еще может быть место, куда она сумеет сбежать.