–А давно ли вы, милые девушки, занимаетесь этим скользким ремеслом? Не посчитайте за оскорбление вашей чести, но просто очень хотелось бы знать – какие мы по счёту?

Дени вновь толкнул меня под столом. А что тут такого? Я же был впервые в такой щекотливой для собственного достоинства ситуации. Ранее-то приходилось не скупиться собой или по любви, или из жалости. А здесь ведь за свои деньги! И я имел право знать: с товаром какой свежести имею дело.

–Я только вчера познакомилась с мадам Горизонталь,– поспешила с ответом Паола.

–А я позавчера,– заверила и моя черноголовая.

–Ну теперь-то мы вас в обиду не дадим, не то что в чужие руки,– подвёл я итог этому анкетированию и налил.

Выпили без тоста, и дамы вновь не отстали. Посидели молча, прислушиваясь к себе. Когда же впервые закусили фруктами, Торнадо, опустив руку под стол в направлении Паолы, сказал с радостью в голосе от исполнившейся наконец-то мечты:

–А хорошо бывает заблудиться в каких-либо зарослях!

–Или пробежаться по краю расщелины,– подхватил я, сразу поняв игривый намёк друга.

Да и как не понять, если мои пальцы давно уже теребили и разглаживали прикрытое натянувшейся тонкой тканью многообещающее логово Катрин. Так как мы с Торнадо были заняты делом, то вино разливала Паола. Выпили без колебаний, причём дамы опередили нас. И тут вдруг Катрин ужаленно вскрикнула. Видимо, моя рука несколько переусердствовала в ласках и невольно произвела ущемление предмета страсти. Да и надоело мне это никчемное уже занятие. Хотелось действий, как на военном бивуаке с приходом маркитантки, и показа избраннице своей стати и удали вплоть до мордобоя. Тогда я стал сурово озирать зал. Все столики уже были заняты. Мужчины были одеты кто во что горазд, то есть по средствам и доходам, но вполне прилично, женщины же как попало, но не совсем чтобы догола.

Уловив мой боевой порыв и зная меня не понаслышке, Дени наклонился ко мне и громким шёпотом рявкнул:

–Дик, не забывай зачем мы тут все собрались или я лично помогу вышвырнуть тебя отсюда.

Пустяковые угрозы друга на меня действия не поимели в силу привычки, но я всё же успокоился и начал делиться воспоминаниями о боях и походах. Так как меня никто не слушал, то я довольно подробно и долго рассказывал о покорении Индии, Цейлона, Мадагаскара, всей Африки и о прочих военных конфликтах про которые что-то ранее слышал или выдумывал на ходу. Кстати, взбредшие на ум боевые действия были куда кровопролитнее и ужаснее с точки зрения цивильного обывателя. Меня перебивали лишь тогда, когда в очередной раз были наполнены бокалы. Я по привычке не возражал, да и дамы по-прежнему не отставали, тем более, что я никому никоем образом не мешал. Дени с Паолой о чём-то сокровенном ворковали, а Катрин, видимо привычная ко всяческим извращениям, лишь кивала головой в такт моему словоблудию, сметая фрукты со второго блюда. Когда же с ножам и чьей-то тростью в руках я показал ей несколько приёмов штыкового боя, она вдруг трезво сказала:

–Дорогой мой солдатик, а ведь скоро настоящая большая война будет.

От этих слов я до того протрезвел, что заказал у пробегавшего мимо официанта ещё пару бутылок в предвидении долгого и неприятного разговора может быть с агентом посторонней разведки, сеющим панику в местах скопления публики. А уж после этих приготовлений изумлённо вылупился на подругу:

–Что ты мелешь своим без костей языком? И какой иноземный лазутчик поделился с тобой такой дезинформацией?

–А думаешь зря в ответ на тройственный союз Германии, Австро-Венгрии и Италии Россия и Франция договорились о взаимной военной поддержке?– вопросом на вопрос ответила Лу политически заумно, но явно с чужого вражеского голоса.

Об этих бредовых союзах я, естественно, ничего не слышал. К тому же, хоть мы с Дени полдня и толкались по Марселю, но ни траншей, ни окопов нигде не приметили. Город жил мирной жизнью. Да и кому нужна война в центре Европы, где нет диких племён с алмазами и золотом? И всё же для очистки совести я спросил у нетрезвой Катрин:

–Кто так сильно поработал над тобой, раз ты разносишь по свету такую чушь, не укладывающуюся аккуратным штабелем в мозгах?

–Вот –вот, когда генерал Клод Перье в поте лица трудился надо мной в прошлый четверг, он и поведал мне эту государственную тайну,– выдала она, в запальчивости позабыв о своей ещё в начале вечера невинности.

На это её нечаянное признание я не обратил особого внимания и не воспылал к незнакомому Клоду ревностью, но как человек военный, генеральским секретным словам о союзниках и грядущей войне поверил безоглядно. Я тут же наполнил бокал и, призвав ко вниманию весь зал громогласной командой «Встать, смирно!», воскликнул в припадке чужого патриотизма необузданного ясным сознанием :

–Дамы и господа! Выпьемте за победу в скорой войне!

И без того притихший зал вообще могильно умолк, а Дени позеленел и убрал руку, как я предполагаю, с огненного мшаника Паолы. И тогда мне пришлось представиться капралом французского легиона и адъютантом самого генерала от инфантерии Клода Перье, а заодно и рассекретить наш с ним последний приватный разговор о судьбах некоторых государств Европы. В зале вздохнули с облегчением, видя меня в здравом уме, ибо большинство на это не надеялось, и все стоя выпили, а некоторые дамы даже с опережением. Едва вино достигло пункта назначения, как за дальним столикам седой, но с пламенным взором господин, предложил выпить за поголовную и скорую мобилизацию населения вместе с дамами в виде сестёр-сиделок по лазаретам с ранеными и по медицинским палаткам контуженых. Все немедля поддержали, и волна победных тостов покатилась по столам. Через час мы пели марсельезу и записывались у Катрин добровольцами на фронт. Женская половина притона тоже не отставала, голосуя за бесплатное обслуживание героев грядущих битв.

Поймал я себя на том, что братался с каким-то русским графом по прозванию Лев Яйцыщев. Он уже поведал мне, что имеет обширные родовые угодья возле какого-то русского Тамбова и много-много подневольных землепашцев, которых, кстати, он записал добровольцами во французское ополчение. Граф тут же предложил поехать к нему в гости, но я почтительно отказался, так как не мог пуститься в путешествие не попрощавшись с Катрин. С трудом протискиваясь среди обнимающихся с кем попало будущих победителей, я наткнулся в дальнем углу на плачущую Лу.

–Что с тобой, птичка моя?– вскричал я, готовясь в случае необходимости и по делу пролить неумелую слезу.– Не скорби всем сердцем, ведь я ещё не убит!

–Да оторвать бы тебе яйца,– выстрелила она, враз осушив глаза.– Пригласил даму на рандеву, а сам в кусты! Я ведь так рассчитывала на маленькую женскую радость, а ты мало того, что нализался, как шелудивый кот валерьянки, так ещё бегаешь от меня по всему залу и с дурацкими военными воплями насильно заставляешь наших девочек обучаться штыковому бою и рукопашным схваткам.

Непосильного труда стоило мне успокоить этот вулкан страстей. И лишь когда я пообещал послужить девушке неутомимым наездником в предстоящем конкуре, Катрин снизошла до всепрощения и со словами «Немедля пошли в мой номер» повела меня на второй этаж.

–А где Дени?– озаботился я на ходу судьбой друга.

–Да они пожалуй часа три как не теряют зря времени. Э-эх…– горько прозвучало в ответ.

Глава 4

ЖАРОВНЯ

Комната Катрин в свете зажжённых ею двух свечей представлялась опрятной девичьей опочивальней и очень привлекательной из-за огромных размеров кровати, которая почти всю её и занимала, не считая низкого столика в углу с двумя мягкими пуфиками по бокам. На столе обнаружилась бутылка вина со стаканами, видимо для утреннего взбадривания постояльцев или вечернего продолжения банкета, то есть как кому заблагорассудится.

–А вот за это вино и последующие заказы отдельная плата, как и обязательные чаевые мне по утрам,– тут же разъяснила Катрин.

Я согласно кивнул, так как мы с Дени были заранее предупреждены месье Пердье о дополнительных расходах. И, не теряя времени даром, я начал поспешно разоблачаться, почти не путаясь в рукавах и штанинах, а когда скинуть с себя уже было нечего, блаженно раскинулся на шикарном ложе любви и мгновенно отошёл ко сну. Спал я видимо всего ничего, а пришёл в себя с провалами памяти от того, что моя башка безмозглым придатком тряпичной куклы болталась из стороны в сторону по подушке, иногда ощутимо соприкасаясь со стеной, чья-то тяжёлая рука терзала моё плечо, а жёсткий и властный голос вгрызался в мой слуховой аппарат: