Дети стали всерьез опасаться, что их мама – шпион. Россия была врагом, и в школе Старлинга часто проходили учебные тревоги: ученикам велели прятаться под парты, прикрывая головы руками. У шпионов нет ни близкой родни, ни семейной истории, точно как у их мамы. Речи шпионов уклончивы, как у мамы. Они сочиняют себе легенды, чтобы скрыть свою настоящую историю и свои истинные намерения, и Сюзанна ни разу не упоминала о том, где она выросла и училась, и ничего не рассказывала о своих родителях, кроме того, что они умерли молодыми. Трагически погибли в круизе. Дети знали совсем немного: Сюзанна родилась в Бостоне, какое-то время работала манекенщицей в Париже, потом вышла замуж за отца своих детей, который был сиротой без семьи. Мама была элегантной, шикарной женщиной, носила черные с золотом темные очки даже в самые пасмурные дни, заказывала дорогую дизайнерскую одежду из Парижа и всегда пользовалась духами «Шанель № 5», и все комнаты в доме пропитались их тонким ароматом.

– А потом появились вы, – радостно говорила она, хотя всем было ясно, что дети стали для нее испытанием. Она была явно не предназначена для тихой семейной жизни. Она не умела готовить, и любая работа по дому приводила ее в недоумение. Стиральная машина причиняла ей нескончаемые страдания и часто протекала. Плита постоянно ломалась, и все, что готовила мама, либо пригорало, либо получалось полусырым. Она умудрялась испортить даже макароны с сыром. Раз в неделю к ним приходила уборщица, пылесосила и мыла полы, но Сюзанна дала ей расчет, когда обнаружила, что та учит детей обращаться со спиритической доской, каковая была конфискована и сожжена в камине.

– Вы знаете правила, – кричала Сюзанна. – Нельзя призывать тьму, если вы не готовы отвечать за последствия. – Она выглядела диковато, когда, схватив кочергу, принялась запихивать доску поглубже в огонь.

Ее приверженность правилам лишь разжигала в детях любопытство. Почему мама плотно задергивает шторы в ночь на первое мая, так что весь дом погружается в темноту? Почему в лунные ночи она ходит в темных очках? Почему она впадает в панику, если дома кончается соль, и бежит в магазин со всех ног? Они искали подсказки, хоть что-нибудь, что прольет свет на историю их семьи, но в доме было не много памятных вещиц, хотя однажды Френни нашла старый фотоальбом, завернутый в кисею, на верхней полке шкафа в прихожей. Там были выцветшие фотографии женщин в пышном, заросшем саду, улыбавшихся в объектив девочек в длинных юбках, черной кошки на дощатом крыльце, совсем молодой мамы на фоне собора Парижской Богоматери. Когда Сюзанна вошла в гостиную, где Френни сидела, рассматривая альбом, она тут же его отобрала.

– Это для твоей же пользы, – мягко проговорила она. – Я хочу, чтобы ты жила нормальной жизнью.

– Мама, – вздохнула Френни. – А почему ты не спросишь, чего хочу я?

Чему быть, того не миновать, нравится это вам или нет. В одно июньское утро жизнь всех троих изменилась раз и навсегда. Это был 1960 год, и как-то вдруг мир наполнился ощущением, что может произойти все, что угодно, – внезапно и без всякого предупреждения. Хорошо, что закончился учебный год, но в городе было жарко и душно. Нью-Йорк превратился в котел, где кипел влажный спертый воздух. Когда температура перевалила за девяносто[1] и сестры с братом уже сходили с ума от скуки, по почте пришло письмо. Конверт как будто пульсировал, словно внутри билось сердце. Хотя на нем не было марки и штемпеля, письмо доставили по назначению, и почтальон опустил его в прорезь во входной двери дома Оуэнсов.

Взглянув на конверт, Сюзанна сказала:

– Это от моей тети Изабель.

– У нас есть тетя? – удивилась Френни.

– Господи, только не это, – вставил свое слово доктор Берк-Оуэнс. – Не вскрывай письмо.

Но Сюзанна уже просунула ноготь под клапан конверта. У нее было странное выражение, словно она открывала дверь, закрытую давным-давно.

– Это приглашение для Френни. Все получают подобное приглашение, когда им исполняется семнадцать. Такая традиция.

– Значит, мне надо ехать, – быстро проговорила Френни. – Куда угодно, лишь бы сбежать хоть на время от маминых правил.

– Если поедешь, все будет иначе, – предостерегла ее мама. – Все изменится навсегда.

– Это вряд ли, – сказала Френни, отбирая у мамы конверт. Она всегда была смелой и всегда делала то, на что не отваживались другие. К тому же письмо адресовано ей, а не маме.

– Массачусетса следует избегать, – заметил папа. – Любые контакты с членами семьи проявят доселе латентные свойства личности.

Не обращая внимания на папу, Френни читала письмо, написанное мелким старомодным почерком, похожим на птичьи следы.

Тебе надо выехать уже сегодня и прибыть к ужину.

– Ты тоже ездила, когда тебе было семнадцать? – спросила Френни у мамы.

Сюзанна моргнула, ее серые глаза потемнели. Но под пристальным взглядом Френни она не смогла солгать.

– Да, – призналась она. – Потом сразу поехала в Париж, и на этом все благополучно закончилось. Но ты… – Она покачала головой. – Даже не знаю, как тебя отпускать одну. Ты и так-то упрямая и непослушная.

– Я послушная! – сказала Френни просто из духа противоречия.

Винсент наступил Френни на ногу, чтобы заставить ее замолчать. Винсент хотел приключений.

– Мы едем с ней, – сказал он.

– Мы за ней присмотрим, – добавила Джет.

Они уже все решили. Они сбегут на все лето. Пока родители спорили, что-то доказывая друг другу, Френни, Винсент и Джет бросились собирать вещи – главное не забыть купальники и сандалии! – радостные и взволнованные от мысли, что наконец-то они узнают о своей семье.

Когда они принесли в кухню рюкзаки, чемоданы и гитару Винсента, мама сидела за столом одна. С красными, припухшими глазами. Дети озадаченно уставились на нее. Кто она, союзник или враг?

– Это официальное приглашение, – сказала она. – Я объяснила вашему папе, что не поехать нельзя, иначе тетя обидится. Не знаю, понял он или нет. – Она повернулась к Винсенту и Джет. – Вы же присмотрите за сестрой, да?

Они заверили ее, что да.

– Изабель вас удивит, – продолжала Сюзанна. – Она станет устраивать вам испытания, когда вы их меньше всего ожидаете. Вам будет казаться, что никто вас не видит, но она видит и знает все. И вы должны пообещать, что вернетесь ко мне, – сказала она со слезами в голосе. Сюзанна редко проявляла столь сильные чувства, и дети приняли к сведению ее отчаяние. После такого поездка в Массачусетс обрела дополнительный смысл.

– Конечно, вернемся, – сказала Френни. – Мы же ньюйоркцы.

– Мы едем только на лето, – уверила Джет маму.

Каждый когда-нибудь покидает родительский дом, разве нет? Вот и им предстояло отправиться в самостоятельное путешествие, узнать, кем они были и что ждет их в будущем. Но для начала Винсент хотел лишь одного: скорее купить билет на автобус, – и, взглянув на сестер, он увидел, что они с ним согласны. Пути назад нет. Никто не захочет вернуться к обыденной жизни, которой их заставляют жить дома.

Они приехали в день летнего солнцестояния, когда световой день такой длинный, что кажется, будто тебе подарили все время в мире. Повсюду цвели розы. В мягких вечерних сумерках воздух казался зеленым от взвеси пыльцы. Они шли по улицам маленького городка, и все соседи прилипли к окнам, чтобы на них поглазеть. Всем было известно, что одетые в черное незнакомцы, скорее всего, держат путь на улицу Магнолий. Большинство жителей городка избегали Оуэнсов, веря, что всякие сношения с этой семейкой испортят не только настоящее, но и будущее. Ходили слухи, что среди Оуэнсов есть такие, кто может бросить в кастрюлю с водой конский волос и превратить его в змею. Если кто-то из них насыплет на земле круг из пыли, лучше там не ходить, даже когда пыль исчезнет, иначе провалишься в яму неуемных страстей или горестных сожалений, из которой не выберешься никогда.