Изабель пристально на нее посмотрела. От этого взгляда Френни пробрал озноб. Это должна быть она, и только она.

Френни заметила книгу, которая обычно хранилась в теплице. Толстенный том напоминал черную жабу, кожаный переплет был на ощупь холодным, как лягушачья кожа. Внутри хранились записи, очень личные, тайные, местами слишком опасные, чтобы произносить их вслух. Если некому будет унаследовать книгу, когда умрет ее нынешняя владелица, книгу сожгут. Из уважения к усопшей и по давней традиции. Кто-то называет такие сборники Книгами Теней, кто-то – гримуарами. Как бы он ни назывался, это был бесценный магический текст, сам пронизанный магией. Сам процесс написания был магическим действием, в котором воображение меняло реальность и придавало форму колдовской силе. В этом смысле книга была средоточием силы. Если ты прикоснешься к ней, не будучи ее полноправной владелицей, на руке может остаться ожог, который пройдет лишь через несколько месяцев; или же ты покроешься чесоточной сыпью, далеко не всегда поддающейся лечению.

Дневник, хранящийся в библиотеке, Мария вела в последний год жизни, но эта тайная книга заклятий была спрятана дома под половицами. В гримуаре содержались инструкции, как делаются обереги и как снимается порча. Там были записи, сделанные чернилами, специально изготовленными из лесного ореха или марены; были и записи собственной кровью. Там были списки лекарственных трав и полезных растений; снадобья для исцеления печалей и хворей, для облегчения сложных родов. Средства от ревности, головной боли и сыпи. Это было хранилище женского знания, тщательно собранного и переданного потомкам.

– Отсюда мы и берем рецепт нашего мыла. Пусть дневник последнего года Марии достался библиотеке, но главная книга всегда оставалась у нас. Возможно, это старейший в стране гримуар. Большинство сгорело, когда умирали владелицы. Так было нужно, чтобы книги не попали в дурные руки. Но наш гримуар всегда хранится в надежных руках. Мы за этим следим. Начиная с Марии он всегда переходил во владение самой сильной из нас. – Гримуар распирало от многочисленных вклеек и вкладок, и, когда Изабель передала его Френни, несколько листов упало на землю. – Когда придет время, ты будешь следующей.

Книга открылась в руках у Френни. На первой странице были записаны правила магии.

Делай что хочешь, но никому не вреди.

Все, что ты делаешь и отдаешь, вернется к тебе в троекратном размере.

Влюбляйся, как только сможешь.

На последнем правиле Френни запнулась.

– Как же так? – спросила она. – Мы же прокляты.

– Все, что целое, можно сломать, – сказала ей Изабель. – Все, что сломано, можно исправить. В этом смысл Абракадабры. Что мною сказано, будет сотворено.

– То есть проклятие можно преодолеть? – На миг в сердце Френни всколыхнулась радостная надежда.

– За сотни лет это не удавалось еще никому, но это не значит, что это невозможно.

– Ясно, – тут же погрустнела Френни. Счет явно был не в их пользу.

Они вместе подняли тяжелый старинный котел и повесили его на металлический столб над костром. Зола поднялась в воздух пламенной взвесью. Они добавили в котел розы, срезанные в саду, лаванду, выросшую у калитки, травы, которые приносят удачу и защищают от хворей. Из костра сыпались искры, меняя цвет с желтого на кроваво-красный. Мыловарение оказалось нелегкой работой, и вскоре Френни вся взмокла. Пот заливал ей глаза, а кожа покрылась налетом соли. Это было похоже на серьезный научный эксперимент: все компоненты следовало тщательно отмерять и добавлять в смесь постепенно, чтобы они не сгорели. Френни с Изабель по очереди перемешивали бурлящее варево – тут приходилось прилагать немалые усилия, – а когда мыло сварилось, его разлили по деревянным формам и оставили остывать. Внутри каждого застывающего бруска искрилась эссенция роз, добавленных в смесь. Потом Френни с тетей принялись заворачивать каждый брусок в хрустящий целлофан. За работой Изабель казалась моложе, как будто сбросила разом все годы и снова сделалась почти такой же, какой была до того, как поселилась на улице Магнолий. Френни так раскраснелась после трудов у костра, что сонные пчелы слетались к ней, перепутав с цветком. Она отмахивалась от них, не боясь, что они могут ужалить.

Когда они все закончили, небо уже наливалось светом. Френни было так жарко, что она сбросила ночную рубашку и осталась в одном белье. Но она бы не отказалась поработать еще, потому что это был приятный труд. Френни упала в траву и лежала, глядя на небо. На легкие бледные облака. Тетя Изабель вручила ей термос с розмариновым лимонадом, и Френни чуть ли не залпом выпила все до капли.

– Было здорово, – сказала она.

Изабель явно было приятно это услышать. Она подняла гримуар, чтобы спрятать до следующего раза.

– Для нас – да. Но большинство посчитало бы это тяжелой работой.

Френни поджала губы. Она всегда была человеком практичным – и такой и осталась.

– Но ведь их не бывает, я знаю… Тех, кем ты нас называешь. Это все сказки. Порождения беспочвенных человеческих страхов.

– Я тоже так думала, когда только-только сюда приехала. – Изабель присела на старый садовый стул.

– Разве ты не жила здесь всю жизнь? – Френни искренне удивилась, узнав, что у тети была история, предшествовавшая улице Магнолий.

– Ты думала, у меня не было другой жизни? Думала, я родилась прямо здесь в грядках капусты, причем сразу старухой? Давным-давно я была молодой и красивой. Теперь уже трудно поверить. Все пролетело в мгновение ока. Я жила в Бостоне, под замком, почти как Эйприл. И не знала, кто я, пока не приехала сюда в гости к тетям и они не открыли мне правила.

У Френни горели щеки.

– А если я не хочу быть тем, кто я есть?

– Тогда тебя ждет несчастливая жизнь.

– Ты приняла свою судьбу? – спросила Френни.

В серых глазах Изабель мелькнуло сожаление. Френни подумала, что у тети действительно было прошлое.

– Не совсем. Но я научилась получать от нее удовольствие.

В тот день Джет совершила большую ошибку, когда решила зайти в аптеку. Или, возможно, когда она села за стойку и заказала себе кока-колу с ванильным мороженым. Может быть, все бы еще обошлось, но Джет вступила в беседу с двумя симпатичными братьями, сраженными ее красотой, и катастрофа уже не могла не случиться. Братья в жизни не видели такой красивой девчонки. Как завороженные, они проводили ее до дома на улице Магнолий, к которому, как им было известно, лучше не приближаться. Френни лежала на траве в саду, ела малину, читала одну из тетиных книг о выращивании ядовитых растений и вдруг услышала голоса за забором. Кошки грелись на солнышке, но сразу же спрятались в тень, как только к калитке приблизились чужие.

Джет ворвалась в сад, как вихрь, и помахала сестре. Мальчики нерешительно остановились у калитки. Семнадцатилетние близнецы, блондин и брюнет, оба дерзкие и бесстрашные, они все-таки побоялись зайти. Увидев незнакомцев, Френни побледнела как полотно; веснушки у нее на лице сделались ярче и стали похожи на брызги крови.

Джет указала на двух парней, замерших у калитки, и весело проговорила:

– Их предупреждали, что сюда заходить опасно.

– Конечно, опасно, – сказала Френни сестре. – О чем ты думала?

Близнец-блондин по имени Джек все же набрался смелости и проломился сквозь густые кусты малины, коловшие пальцы любому, кто пытался сорвать их ягоды. Влюбленные братья наперебой умоляли Джет и Френни встретиться с ними сегодня ночью, и, честно сказать, девушкам это польстило. Джет принялась уговаривать Френни:

– Почему нам нельзя хоть немного повеселиться? Эйприл бы точно пошла.

– Эйприл! – воскликнула Френни. – Вот кто умеет найти приключения на свою голову.

– Но в чем-то она права, – сказала Джет.

Сразу после полуночи они выбрались на крышу из чердачного окна и спустились вниз по водосточной трубе. Френни представила, как смеялся бы Хейлин, если бы увидел ее сейчас. Ты бы хоть посмотрела прогноз погоды, сказал бы он. Оно того стоило – лезть на крышу?