Ольга не могла знать, что по этой дороге уже ехала «Волга» с двумя ссорящимися мужчинами. Собственно, суть ссоры как раз заключалась в том, что, по мнению одного из мужчин, второй таковым еще называться не должен. Хотя, например, именно второй сидел за рулем данного автомобиля.

– Пап, я за рулем, хватит распускать руки! Потерпи до остановки хотя бы, – просил водитель, очень молодой человек, как написали бы в любовном романе, «щека которого еще не познала лезвия бритвы». Однако, парню было никак не меньше двадцати лет, а интенсивность отрастания щетины в этой истории не имеет никакого значения. Во всяком случае для всех, кроме пассажира-отца.

– Молоко на губах не обсохло, а он уже учит! Водит он два года! Правила ему не писаны. Горит красный, значит, стой! – краснел отец то ли от эмоций, то ли от стыда за неопытного водителя.

– Ну, ты же видел, что чистая дорога была, никто не ехал. Что время-то терять? – горячо протестовал сын.

Между тем, Ольга с негодованием отчитывала подругу, чуть не накормившую ее тухлыми помидорами!

– Так и быть, накормлю нормальным, только сгоняй за мячом, – нашлась тут же Светка.

Ольга, хохоча, отправилась за мячом.

В салоне «Волги» продолжали кипеть страсти.

– …Да чтобы я еще раз с тобой куда поехал, да тьфу! – распекал сына отец.

– Пить надо меньше, будешь сам ездить!

– Чтоооэ?

Мужчина дал отпрыску подзатыльник, заставив его на секунду выпустить руль: водитель защищался от возможных повторных оплеух. И никто из них не заметил, что на дороге лежит мяч, а к нему бежит хохочущая девчонка.

Не успел молодой водитель избежать столкновения полностью. Край капота зацепил бедро Ольги, она выронила мяч, который тут же попал под колеса машины, издав «посмертный» хлопок на всю улицу.

Дальнейшее Ольга вспоминала, как кадры замедленного кино.

Она сидит посреди дороги и держится за ушибленное бедро. Рядом разорванный мяч, как-то неудобно перед светкиным братом. Вот Света широко раскрывает глаза, закрывает рот руками.

Вскакивают со скамеек взволнованные любопытствующие бабульки, ковыляют в направлении к дороге. Детки в песочнице отвлекаются от игры, смотрят в ее сторону, кто-то беззаботно ковыряет в носу, кто-то возвращается к своим делам – стучит совочком по перевернутой формочке.

Тетя Тома бросает развешивать белье и бежит к ней, Оле, задевая ногой и переворачивая таз с парой еще не развешанных простыней. Что-то кричит на ходу Светке, и Света куда-то убегает.

Оля переводит взгляд на машину и видит испуганное лицо водителя, а мужчина рядом, кажется, дает ему злой подзатыльник и выходит из машины, направляясь к ней. «Что – и мне подзатыльник?» – подумала тогда Ольга и все-таки потеряла сознание.

Не самые приятные воспоминания… Но Ольга, словно моральный мазохист, очень часто до мелочей воспроизводила в сознании эту страницу своего трагического прошлого. Именно так она считала – трагического. Одно время Ольга пыталась думать о тех, кто прикован к инвалидному креслу, о людях, сошедших с ума… Дескать, не так все плохо у самой. Но как-то не помогало. Свой физический недостаток всегда воспринимался как особенно неправильный, неуместный, такой глупый! Дурацкий мяч, дурацкие помидоры, Света со своими выдумками! Если бы не хромота, у Ольги бы все было ИДЕАЛЬНО!

Ольга решительно перевернула страницу и уставилась на себя в гипсе. Печальный взгляд, уголки губ опущены вниз, как будто блокадный Ленинград пережила, тоже мне… Время в больнице Оля совсем не помнила. Как гипс накладывали – тоже. Хотя мама рассказывала, что Оля была в сознании, просто какой-то отстраненной. О чем она думала тогда? Боялась, что не будет ходить? Или предвидела, что будет хромать, рисовала в красках издевательства одноклассников, насмешки знакомых? Да и какая разница?

Из больницы возвращались на такси. Ольга всю дорогу как будто искала глазами мяч, который должен был выкатиться откуда-нибудь на проезжую часть. Шеей вертеть она не особо могла – там тоже что-то было повреждено при падении, и на шее красовался теперь неудобный каркас.

Мама нелепо улыбалась, плохо скрывая свое беспокойство. Обо что-то то и дело бились костыли.

Было очень неудобно выходить из машины. Пока вылезла мама и вытащила костыли, готовая подать их Оле, Оля уже заметила полный двор любопытных соседей. Бабки наверняка зашептались, запричитали, будут сейчас обсуждать…

Но деваться некуда. Превозмогая в большей степени неловкость, нежели физическую ограниченность, Ольга неумело оперлась на поданные мамой костыли. А навстречу уже неслась Светка, готовая пожалеть и обнять. «Ты поправишься, Оль», – торопливо она сказала. Пришлось заставить себя улыбнуться.

Откуда ни возьмись появился светкин брат с фотоаппаратом в руках. За долю секунды он принял позу фотографа и нажал на кнопку.

– Ты что – дурак? – Обернулась на звук щелчка Светка.

– Да что такого?.. Для истории… – виновато пробубнил он, вполне умело перематывая пленку. – Все! Можно проявлять!

От светкиного брата Ольгу отвлек рукавчик Светкиной футболки. Он был маленько задран, и Ольге во что бы то ни стало захотелось его поправить. Чтоб аккуратно. Чтоб правильно. И чтоб идеально.

Из глубины воспоминаний выдернул телефонный звонок.

Ольга, до этого расслаблено сидевшая на диване, нехотя открыла глаза и протянула руку за мобильником.

– Да, Светик.

Мимо павильонов по широкому фойе торгового центра вышагивала блондинка с ярким макияжем, в которой без особого труда узнавалась та самая повзрослевшая Светка. С пакетами в руках, зажимая телефон плечиком, она громко разговаривала, ничуть не стесняясь обращать на себя внимание.

– Привет! Соскучилась? Ха-ха!

– Конечно, уже два часа не виделись, – отвечала ей на том конце Ольга.

Света успевала не только говорить по телефону, но и любоваться своей полноватой фигурой в отражении витрин, а также бросать взгляды на проходящих мимо мужчин. Обычно ее взгляд фокусировался на лице мужчины, затем на безымянном пальце левой руки, а затем было два варианта в зависимости от того, есть ли на пальце мужчины кольцо. Если нет, взгляд возвращался на лицо в ожидании ответного интереса, если да, внимание Светланы переносилось на спутницу мужчины, мол, кому так повезло, или наоборот, кто на такого позарился… Встречать мужчину с кольцом и без спутницы Свете приходилось редко…

Впрочем, в настоящую минуту мысль об отсутствии спутника жизни, точнее, постоянного спутника жизни, Светлану не расстраивала. Она была воодушевлена своими покупками, и ей не терпелось поделиться с кем-то своей радостью. Лучше всего с Ольгой, хотя недостатка в общении они не испытывали, так как работали в одной компании, Оля – заместителем руководителя, а Света – секретарем руководителя.

– Я тут пробежалась по магазинам, купила себе кучу новых шмоток, – щебетала Света, – мне необходимо похвастаться. Я приеду? Мур?

Через некоторое время Светлана уже крутилась у зеркала Ольгиного шкафа в обновках, не переставая щебетать и громко хохотать, внося в уютный Ольгин мир немного хаоса. Ольга, как могла, с этим хаосом боролась. Скинутые второпях новые шмотки Света бросала прямо на пол, откуда их поднимала Ольга, выворачивала, складывала в аккуратную стопку на край дивана.

Бегло оценив себя в топе и юбочке, Света их энергично стянула и бросила, Оля терпеливо продолжила заниматься дальнейшим приведением сброшенных обновок в порядок.

– Последнее! – торжественно продекларировала Светлана, доставая из пакета что-то скомканное красное.

– …И мы идем пить чай.

Света расправила обнову.

– Шарфик, что ли? – высказала недоумение Ольга.

– Терпение! Шарфик превращается…

Шарфик превратился в облегающее платье до колен. Тонкая стрейчевая ткань нежно обтягивала все складки несовершенного Светкиного тела, ничуть их не сглаживая, а наоборот, казалось, нарочито подчеркивая. Заметив это, Света почувствовала неловкость и покосилась на свою идеально стройную подругу, ожидая увидеть неприятную усмешку. Но Ольга восхищенными глазами смотрела на Светлану.