В воскресенье утром меня будит сообщение от Эви: ОТПРАВИЛИСЬ В ПЛАВАНИЕ. ПОГОВОРИМ КАК ТОЛЬКО ВЕРНУСЬ.

Наверное, она хочет разобраться в событиях прошлой ночи и найти способ все «исправить». Исправить меня, будто это вообще возможно. Но ладно, нет никакой необходимости прямо сейчас обсуждать все это в мучительных подробностях. Ее семья проведет весь день на яхте. С пульсирующей от боли головой я, пошатываясь, бреду в комнату Сэмми, где мама устраивает ему утренний сеанс похлопывания по спине.

Я тяжело плюхаюсь в кресло.

– Ночью у него был резкий кашель.

Голос Сэмми дрожит из-за ударов по спине.

– У меня нормальная температура, так что все в порядке, и мы должны пойти, разве что ты найдешь какой-нибудь повод отказаться.

Я качаю головой.

– Дай мне передохнуть, Сэмми. Ты же знаешь, я хочу, чтобы мы пошли.

И я действительно хочу. В некотором роде. Людям с муковисцидозом советуют держаться на расстоянии друг от друга, чтобы избежать перекрестного заражения. Поэтому Сэмми только пару раз в год попадает в списки приглашенных на семейные праздники в «Nova Genetics». И даже там пришедших на мероприятие детей с муковисцидозом распределяют по разным группам.

Последнее слово за мамой, и она, трижды измерив Сэмми температуру и пристально понаблюдав за ним во время завтрака, решает, что он вполне может пойти на праздник. На его лице видно облегчение.

По дороге в «Nova Genetics» он вместе с мамой подпевает старой песне в стиле гранж и кивает мне:

– Спой вместе с нами!

Его взгляд наполняется разочарованием еще до того, как я качаю головой. Я никогда не присоединяюсь к их пению, а мама и Сэмми от этого начинают вопить все громче, и я чувствую себя лишней.

Мы паркуемся у «Nova Genetics». К счастью, протестующих оттеснили в сторону и за ними наблюдают усиленные патрули службы безопасности, которых вызвали специально по случаю мероприятия. Как только мы выходим из машины, охранник проверяет наши документы и проводит нас через идеально чистый кампус. Стаи чаек пролетают у нас над головами, а с десятков наблюдательных площадок открывается вид на водную гладь. Он должен был быть безмятежным, но что-то в этом месте настораживает меня, оно слишком тихое, будто школа после уроков.

Едва войдя на территорию «Nova Genetics», мы видим, как к нам в окружении своей семьи ковыляет Бэйли, подруга Сэмми. У нее мышечная дистрофия, и хотя объятия здесь не одобряются, она обхватывает Сэмми своими тонкими ручками и сжимает их.

Я глубоко вдыхаю, готовясь к предстоящему дню. Наверняка в нем будут и упражнения, на которых нужно делиться своими чувствами, – они настолько изматывают меня, что даже часами ворочать булыжники было бы легче. Если я не убегу. В конце концов, ведь именно так я теперь и поступаю.

Хлоя, сестра Бэйли, фигуристая девушка с длинными каштановыми волосами, говорит «Привет, Эйслин», одновременно накрашивая губы блеском. Она на год старше меня, и именно ее «Nova» назначила моим «другом-помощником». Что-то в ее внешности кажется мне чрезмерно ярким, будто ее полные, гладкие губы слишком сильно блестят. Наверное, она влюбилась в нового мистера Правильного-парня – версии 3.0.

Салли Симс, невысокая и бойкая женщина, координатор публичных мероприятий в «Nova Genetis», встречает нас восторженным смехом.

– Привет, ребята!

Она легонько пихает Хлою локтем.

– Было очень мило с вашей стороны занести документы для Бэйли на той неделе.

Хлоя пожимает плечами.

– Подумаешь. Тут всегда происходит что-нибудь занятное.

Салли говорит, обращаясь ко мне и Хлое:

– Девочки, вам следует познакомиться с новым участником вашей группы – это Шейн.

Она указывает на высокого парня с кудрявыми черными волосами, достающими до подбородка. Он стоит, зевая, рядом с девушкой, которой уже под двадцать. У нее широкая улыбка, а черты лица напоминают эльфа. Держу пари, у нее синдром Вильямса.

Салли обнимает Хлою за плечи и наклоняется к нам.

– А сейчас, ребята, вам пора пойти вместе с Джо Фирелли, чтобы насобирать немного моллюсков.

Хлоя кривит рот.

– А почему Штеффи не идет с нами?

Штеффи Вонг отвечает в «Nova Genetics» за лабораторных животных, и поэтому ее считают самым подходящим сотрудником, чтобы присматривать за подростками на «вечеринках».

Салли вздыхает.

– Штеффи болеет. Но на берегу, должно быть, приятная погода.

Ладно, по крайней мере, это намного лучше, чем собраться в кружок в одном из конференц-залов и откровенничать о семейных проблемах.

Я плетусь следом за Хлоей и девочкой по имени Роза. У нее огромные коричневые глаза и густые блестящие волосы, и она на этих встречах стесняется так же сильно, как и я. А может, это потому, что английский для нее не родной. Мы улыбаемся друг другу, и этим наше общение в течение дня, в общем-то, исчерпывается.

После того, как Салли Симс раздает нам воду в бутылках из пластика, не содержащего бисфенола, двадцать подростков пешком идут к пляжу, который находится как раз за территорией «Nova Genetics». Пока мы тащим корзины со всем необходимым снаряжением для добычи моллюсков, Джо Фирелли, которого мы обычно видим в качестве психотерапевта, читает нам мини-лекцию о гуидаках – звучит так, будто он пересказывает то, что запомнил из Википедии. Любой житель Пьюджета легко объяснит вам, что гуидаки – моллюски, а не водоплавающая птица. И, благодаря своим отличным отметкам по биологии, я могу вспомнить их место в классификации – от семейства до типа.

Наша группа «братьев и сестер» рассыпается по пляжу, высматривая характерные сифоны гуидаков. Они похожи на кожистый значок бесконечности. Хотя я опасаюсь, что Хлоя убежит вместе с парнями, в итоге мы с ней ищем моллюсков вместе. Это утешает. Мы уже столько раз виделись за эти годы, что я могу быть собой рядом с ней – насколько я вообще способна быть собой.

– Вон там! – кричу я и втыкаю в песок кусок трубы тридцати дюймов в диаметре, чтобы затем начать копать внутри этого пластикового барьера.

Она отбрасывает назад свои темные кудри.

– Не спеши, это бедное маленькое создание никуда не денется. К тому же, пусть оно насладится своими последними минутами.

Я вздыхаю.

– Я думала, ты уже забросила всю эту историю с веганством.

Хлоя меняет мнения, как другие девочки – модели туфель.

– Я все еще уважаю право моллюска на существование.

Моя лопата замирает.

– Хочешь пойдем поплещемся в воде вместо этого?

Хлоя шмыгает носом.

– Не. Круговорот жизни и все такое.

Мы копаем по очереди и болтаем. Хотя мы с Хлоей часто переписываемся в Интернете, теперь мы кратко пересказываем друг другу, что случилось в нашей жизни с прошлого мероприятия «NG». У нее появился новый бойфренд-диджей по имени Джесси, что объясняет, почему она так светится, а я набрала больше 2200 на экзамене SAT. Все по-старому, все по-старому. И все-таки нет. После того, как я потерпела фиаско прошлым вечером, моя жизнь опустилась ко дну еще чуть-чуть – может быть, уже слишком глубоко, чтобы я могла выбраться наверх.

Я беру вместо лопаты совок и медленно раскапываю кремово-бежевую шею моллюска, которая напоминает слоновий хобот.

Хлое вытирает тыльной стороной ладони пот со своего загорелого лба.

– Выглядит как член.

Я зачерпываю рукой немного песка.

– Знаешь, мое знание мужской анатомии скорее теоретическое, чем практическое, но этот минимум сантиметров тридцать длиной.

Она улыбается, будто посвящена в какую-то тайну.

Мой телефон жужжит в кармане. Я бросаю взгляд на свои руки, покрытые коркой песка.

Хлое говорит:

– Ты вполне проживешь, не читая статусы друзей.

Она говорит это высокомерно, как будто теперь, когда она закончила старшую школу, она стала бесконечно мудрее меня во всем – что, по правде сказать, не так уж сложно.

Я снова втыкаю совок в каменистый песок.

– Ага, но если бы мы услышали, что звонит мистер Нападающий, держу пари, ты бы нашла способ ответить.