На каждом крыле истребителя «глефы» стояла лазерная турель, которая могла вращаться в любом направлении, и поэтому «мертвых зон» у «глеф» почти не было. Однако стрелять из плазменных орудий моего перехватчика (они же – «солнечные пушки») и запускать ракеты «макросы» можно было только вперед, поэтому моя цель должна была находиться передо мной. У корабля была лазерная турель, которая вращалась; в отличие от орудий, она потребляла огромное количество энергии, и ею пользовались лишь изредка.

Кроме того, наши корабли были оснащены механизмом самоуничтожения, который в крайнем случае также мог стать оружием. Если в твоем беспилотнике оставалась хотя бы крошечная капля энергии, ты мог взорвать реактор и тем самым превратить в пар все в радиусе сотни метров. Правильно выбрав момент, с помощью такой тактики можно уничтожить около десятка вражеских кораблей одновременно. К сожалению, враг тоже применял подобный прием – и совершенно не заботился о том, что пострадают свои же. Игроки, конечно, тоже об этом не волновались – для многих это была единственная стратегия. Ее недостаток заключался в том, что после самоуничтожения ты пропускал часть боя – приходилось ждать, когда тебе выделят новый беспилотник и подойдет твоя очередь на запуск.

Загудел клаксон: зажужжал конвейер, который выстреливал беспилотники из чрева «Дулитла», словно из пулемета.

– Ура! – крикнул Дилио. – Наконец-то шлепнем пару чужих!

– Если тебе дадут сделать хоть один выстрел, – заметил Круз. – Может, тебя сразу собьют, как в прошлый раз.

– Я же говорил – у меня Интернет отрубился! – крикнул Дилио.

– Чувак, мы слышали, как ты ругался в чате после того, как тебя замочили, – напомнил я ему.

– Это ничего не доказывает! – весело отозвался он и завопил: – Давайте крикнем «Ату их!»

Мы его не поддержали, и он громко откашлялся.

– Почему это вы не крикнули «ату»? Кричите «ату», суки! Хотите, чтобы у меня удачи не было?

– Извини, Дилио, – сказал я, а затем изо всех сил завопил: – Ату!

– Парни, вопите без меня, – сказал Круз и пробурчал свою личную мантру: – Ну, понеслась!

Я хрустнул костяшками пальцев и включил лучший трек из отцовского сборника «Налет на аркаду». Когда басовый рифф квиновской «Another One Bites the Dust» загрохотал во встроенных в шлем наушниках, я почувствовал, что «поймал волну».

Пулеметный ритм песни идеально подходил к ритму движения вражеских кораблей почти в любом задании. (В заданиях-«тирах», как вот это, мне также помогала «We Will Rock You».) Зазвучал голос Фредди Меркьюри, и я прибавил громкость – настолько, что ее поймал мой микрофон.

– А, супер, – сказал Круз. – Сегодня в эфире диджей Гериатр. Какой сюрприз.

– Если звук кажется слишком громким, значит, ты уже слишком стар, Квоте, – отпарировал я. – Может, включишь сборник песен «Kidz Bop»?

– Может быть. Они – настоящие гении, их просто недооценивают.

Беспилотники под управлением Круза и Дила вылетели из ангара сразу передо мной, и значки кораблей на тактическом дисплее были отмечены их позывными.

– Внимание, ваш беспилотник следующий в очереди на запуск! – объявил ИИА с излишним энтузиазмом. – Приготовьтесь вступить в бой!

Лента конвейера снова двинулась вперед, загружая мой беспилотник в тоннель, а затем запуская его в космос.

Все было как в «Красном рассвете».

Первая группа вражеских кораблей уже высыпала из ближайшего «дредноута» – словно шершни из металлического улья. Они помчались прямо на нас.

Спустя долю секунды перед моим беспилотником уже находились сотни «глеф» и десятки похожих на драконов «виверн», которые извивались и ползли, словно змеи. Все они двигались в унисон, готовясь атаковать «Ледокол». Задержав дыхание, я прицелился в одну из «глеф» в первом ряду. У меня было такое чувство, что я должен свести счеты с этой проклятой тварью – за то, что она вырвалась из моей фантазии и проникла в реальность, за то, что заставила меня усомниться в состоянии своего рассудка.

Трехмерный тактический дисплей вспыхнул, предупреждая о том, что позади меня взорвался реактор. Я успел ускориться как раз вовремя, чтобы не попасть во взрывную волну.

Продержаться дольше нескольких минут в битве такого масштаба нелегко. Для того чтобы уклоняться от огня, требовались отличные рефлексы, умение ориентироваться в пространстве и способность предугадывать действия врага. Нужно было находить лучший маршрут сквозь ряды противника, отступать и атаковать одновременно.

Потратив не один час на изучение маневров собрукаев, я постепенно начал распознавать в этом хаосе определенные последовательности. Иногда они летели, словно стая птиц, которая кружит перед посадкой. В других случаях делали резкие повороты, словно косяк хищных рыб. Но модель в их поведении была всегда, и способность ее разглядеть позволяла мне предсказывать реакцию врага, а это, в свою очередь, облегчало прицеливание – если я слушал правильную музыку. Музыка была ключевым фактором. Старые рок-песни на кассетах отца подходили идеально, потому что у них был ровный, интенсивный ритм, который служил мне боевым метрономом.

Я включил обратные ускорители, разворачивая корабль на 180 градусов, и открыл огонь короткими очередями из «солнечных пушек» по «глефам», которые сели на хвост «Ледоколу».

Когда я попал в первую цель, она взорвалась, превратившись в шар огненной плазмы. На дисплее появилось сообщение о том, что я стал первым, кто уничтожил противника в этом бою.

– Один есть, осталось еще пара миллионов, – объявил я по системе связи. В крови уже кипел адреналин. Уничтожение инопланетян в видеоиграх всегда было для меня способом выместить на чем-то свой подростковый гнев, однако сегодня при каждом нажатии на гашетку казалось, что меня переполняет ярость.

– Парни, у меня на хвосте две «глефы», – сказал Дил. – Поможете?

– Сам себе помогай! – раздался голос Круза. – Нас тут во все дыры имеют!

– Только не меня, – отозвался я. – Лично я поймал волну.

Я посмотрел на экран: ни Квоте, ни Дилио видно не было, потому что в данный момент нас разделял «Ледокол». Я врубил боковые ускорители и сделал серию «бочек», чтобы ускользнуть от зарядов плазмы, летевших в меня со всех сторон. Кроме того, я слегка работал акселератором, чтобы менять скорость и угол атаки корабля, одновременно выбирая для лазера новую цель – три «глефы», которые сели мне на хвост.

Прицелившись в их лидера, я нажал на гашетку. Лазер работал всего долю секунды, и луч не был виден невооруженным глазом, однако его траектория высветилась на тактическом дисплее. Он прожег корпус ближайшей «глефы», а затем добрался до двух остальных, которые шли в линию с первой. Три быстрых взрыва – бум-бум-бум! – и все они были уничтожены.

Я выключил лазер, который уже начал перегреваться, и выбрал плазменные орудия. При этом мой дисплей автоматически показал не растекающийся огненный шар у меня за кормой, а то, что творится перед кораблем. Затем я включил ускорители на максимум. Но когда я прошел под «Ледоколом» и приготовился обойти его с противоположной стороны, прямо у меня на хвосте появились еще две «глефы». Я попал под мощный обстрел: мои щиты были выбиты наполовину, и это еще больше усилило нагрузку на аккумуляторы, уровень заряда в которых и так приближался к опасной отметке.

По данным на тактическом дисплее, лазер «Ледокола» не проработал еще и минуты, а собрукаи уже уничтожили почти половину наших перехватчиков. Из ангара «Дулитла» продолжали прибывать подкрепления, однако этими беспилотниками управляли игроки, которых один раз уже убили, – и большую часть из них уничтожат снова через несколько секунд после того, как они вступят в бой.

Круз был прав: мы не сможем сдерживать врага столько, сколько нужно.

– Да пошло оно все, – сказал я. – Попробую отвлечь их внимание.

– Ты куда? – спросил Круз. – Защищай «Ледокол», кретин!

– Извини, Круз! – ответил я, сдвигая акселератор вперед. – Никогда не угадаешь, кто к нам только что прибыл. Ли-и-и-и-ро-о-о-ой…