Я перевел взгляд на древние часы, встроенные в зеленую кирпичную стену над старой доской, и понял, что до звонка еще тридцать две минуты.

Столько я не протяну. После всего, что я увидел, я не выдержу и тридцати двух секунд!

Слева от меня Дуглас Нотчер, как всегда, изводил сидевшего перед ним Кейси Кокса – застенчивого прыщавого парнишку. Обычно Нотчер просто дразнил беднягу, но сегодня решил применить старое испытанное средство – жеваную бумагу. Перед ним на парте возвышалась гора пропитанных слюной снарядов, и в данный момент он обстреливал ими Кейси. Затылок бедняги давно уже стал влажным. А двое дружков Нотчера на задней парте подбадривали его и весело фыркали при очередном точном попадании. Меня ужасно это злило. Однако поделать я ничего не мог – и, похоже, Нотчеру это как раз таки нравилось.

Я взглянул на мистера Сейлса, – тот был поглощен кроссвордом и не обращал внимания на происходящее. Нотчер постоянно этим пользовался. А мне каждый день приходилось подавлять в себе желание врезать ему по зубам.

После инцидента, случившегося в средней школе, нам с этим типом удавалось держаться подальше друг от друга. Но в этом году жестокая судьба определила нас в один класс математики – и к тому же усадила за соседние парты, так что у меня были все основания думать, что вселенная решила сделать мой последний год в школе как можно более адским.

Произволом судьбы можно было назвать и тот факт, что в наш класс попала Эллен Адамс – моя бывшая подруга. Она сидела чуть правее и немного позади меня. Эллен была моей первой любовью – мы с ней одновременно лишились невинности, – но она бросила меня ради какого-то борца из соседней школы, и с тех пор, хоть и прошло почти два года, каждый раз, когда я видел ее веснушки или длинные рыжие волосы, которые она то и дело откидывала назад, мое сердце снова и снова сжималось от боли. На то, чтобы забыть о существовании Эллен, у меня обычно уходил целый урок…

В общем, я был вынужден сидеть в одном классе с заклятым врагом и бывшей девушкой, и поэтому каждая математика становилась моим личным тестом «Кобаяси Мару» – жестоким, проигрышным сценарием, который испытывал на прочность мою психику. К счастью, судьба слегка подправила кошмарную ситуацию, отправив в этот же класс двух моих лучших друзей. Если бы не Круз и Дил, я слетел бы с катушек в первую неделю.

Я снова бросил взгляд на них. Дил – высокий и тощий, а Круз – низкорослый и коренастый. И того, и другого звали Майкл, поэтому я еще с начальной школы стал обращаться к ним по фамилии, чтобы избежать путаницы.

Они по-прежнему о чем-то оживленно спорили, и я невольно прислушался.

– Жало – даже не меч, а просто светящийся в темноте хоббитский нож, которым намазывают джем на булочки, лембас и прочую фигню.

Круз закатил глаза.

– Твой ум затуманила привычка к курительному зелью полуросликов, – процитировал он. – Жало – это эльфийский меч. Его выковали в Гондолине в Первую эпоху, и он все что хочешь может разрубить! А сияет он только тогда, когда рядом орки или гоблины. А что может обнаружить твой Мьельнир? Только скверные акценты и заиндевевшие волосы.

Мне ужасно хотелось рассказать им об увиденном, но в такую историю не поверили бы и лучшие друзья. Скорее всего, они решили бы, что у меня очередной приступ психической неуравновешенности. И, возможно, оказались бы правы.

– Это хоббитам нужно обнаруживать врагов, чтобы поскорее удрать в нору! – прошептал Дил. – А у Мьельнира такая мощь, что он способен разрушить горы. И к тому же он стреляет зарядами энергии, создает силовые поля и призывает молнии. Этот молот всегда возвращается в руку Тора, даже если для этого ему нужно пробить дыру в целой планете! И владеть им может только Тор! – Дил откинулся на спинку стула.

– Чувак, твой Мьельнир – лажа. Все равно что обычный швейцарский складной ножик, только с магией, – возразил Круз. – Он даже хуже, чем кольцо Зеленого Фонаря! Этому молоту каждую неделю придумывают новую способность, чтобы Тор мог выпутаться из очередной дурацкой переделки. И кстати, Мьельниром пользовалась куча людей, в том числе и Чудо-Женщина в выпуске-кроссовере. Погугли! Так что все твои доводы несостоятельны, Дил, – закончил он, усмехнувшись.

Лично я, скорее всего, выбрал бы Экскалибур – такой, каким он показан в одноименном фильме. Но у меня не было настроения вмешиваться в спор. Я снова посмотрел на Нотчера – в этот момент он запускал очередной огромный комок жеваной бумаги в Кейси. Снаряд угодил бедняге в и без того уже влажный затылок и упал на пол в кучу других таких же комков. Кейси на мгновение замер, но не обернулся, а еще ниже съехал по стулу, ожидая прилета очередного слюнявого снаряда от своего мучителя.

Поведение Нотчера, очевидно, было как-то связано с тем фактом, что его отец – агрессивный алкоголик, однако оправданием для садизма это не являлось. У меня самого проблемы с отцом, но я же из-за этого не отрываю мухам крылья. С другой стороны, я действительно не очень-то умею держать себя в руках, и случаи из моей жизни, связанные с применением физического насилия, прекрасно задокументированы государственной системой образования.

Ах да, еще я видел в реале космический корабль пришельцев из своей любимой видеоигры. Так что не мне судить о психическом состоянии других людей.

Я посмотрел на одноклассников и заметил, что все, кто сидел рядом с Кейси, уставились на него и, возможно, прикидывали, даст он наконец отпор Нотчеру или нет. Однако Кейси тупо глазел на мистера Сейлса, а тот, увлеченный разгадыванием кроссворда, совсем не замечал, что перед ним разворачивается мощная драма из жизни подростков.

Нотчер дал очередной залп, и Кейси сполз еще ниже. Я сделал то, чем занимался весь семестр, – постарался не дать гневу выплеснуться наружу, сосредоточиться на чем-нибудь другом и не лезть не в свое дело. Увы, надолго меня не хватило. Все мы просто наблюдали за тем, как Нотчер мучает Кейси. И от этого я не только возненавидел самого себя, но и почувствовал отвращение к людям вообще. Если во вселенной есть другие цивилизации, кто из них захочет установить с нами контакт? Если мы так обращаемся друг с другом, то о какой доброте может идти речь в отношениях с жукоглазыми инопланетянами?

Я подумал об истребителе «глефа», и нервное напряжение еще больше усилилось. Я попытался взять себя в руки и напомнил себе об уравнении Дрейка и парадоксе Ферми. Я знал, что где-то во вселенной, скорее всего, существует жизнь. Но вселенная так велика, что наши шансы установить с ней контакт астрономически малы, особенно в течение моей жизни. Скорее всего, все мы застрянем здесь, на третьем камушке от нашего солнца, – а после смело отправимся в небытие.

Почувствовав боль, я понял, что с такой силой сжимаю челюсти, что мои зубы вот-вот треснут. Я разжал челюсти и посмотрел на Эллен. Она, как и многие, с сочувствием и жалостью следила за Кейси, и это стало для меня последней каплей.

– Зак, что ты делаешь? – услышал я за спиной испуганный шепот Дила. – Сядь!

Я и не заметил, как поднялся с места и направился к Нотчеру и Кейси.

– Брось, чувак, не лезь! – попытался остановить меня Круз.

У меня перед глазами уже расплывалась кровавая пелена. Мне хотелось ухватить Нотчера за волосы и изо всех сил приложить мордой о парту – а затем еще и еще раз. Однако я не стал этого делать. Я просто нагнулся, сгреб размокшие комки серой жеваной бумаги, что лежали на полу за стулом Кейси, слепил из них один большой снаряд и запустил им в голову Нотчера. Удар получился классный, и это страшно меня порадовало.

Нотчер выскочил из-за парты, но увидев меня, замер на месте. Глаза его расширились, и он слегка побледнел.

По классу пронесся гул голосов. Приготовившись стать свидетелями очередного нашего столкновения, одноклассники затаили дыхание – каждый знал, что между мной и Нотчером в младшей школе произошла стычка, и мысль о возможном реванше взбудоражила всех не на шутку. Седьмой урок внезапно стал очень интересным.