Скучал он или нет, вопрос заключался в том, почему Гарри спал на полу, в то время как Луи расположился на диване. Это нечестно. Он мог просто взять одеяло и присоединиться к Луи, обнять его и закутать их обоих в тёплую ткань. Или он мог стащить его вниз с дивана к себе на пол.
Оба варианта, однако, разбудили бы Луи, и Гарри подумал, что вот это бы было теперь нечестно. Он тихо поднялся и вышел из гостиной на носочках, пока его конечности всё ещё болели. Когда он закрыл за собой дверь, он потянулся и услышал хруст каждой кости в своём теле.
Но Луи не разбудил Гарри, чтобы выбросить его, так что боль в его теле уже стоила того.
Он пошёл на кухню, чтобы проверить там этот хаос, и узнал, что Луи, видимо, коллекционирует грязные тарелки и стаканы в своей раковине. Гарри зашёл в ванную и умылся, прошедшись рукой по своим волосам, чтобы хоть чуть-чуть привести их в порядок.
Он пялился на своё собственное отражение какое-то время; усталые глаза, бледное лицо, волосы в беспорядке, а его рубашка помялась.
Да ну всё к чёрту, решил он и снял с себя одежду, прежде чем зашёл в душ. Горячая вода бежала по телу и заставляла его чувствовать себя хоть на чуточку лучше, более живым, чем ранее. Когда он потянулся за шампунем и выдавил его себе на руку, он узнал знакомый запах, и улыбка распространилась по его лицу.
Чувствуя себя намного лучше и будучи только в полотенце, обернутом на бёдрах, он вышел из ванной, заглядывая в гостиную, чтобы проверить Луи, который всё ещё спал.
В спальне Луи был беспорядок. Вещи были разбросаны по полу, простыни на кровати помяты и ещё, к тому же, вылезли, одна подушка на середине кровати, другая тоже на полу. Книги громоздились на столике возле постели.
Гарри слегка потряс головой и нежно улыбнулся, когда открыл шкаф и достал футболку со штанами. Он надел это на себя, и штаны оказались слишком короткими, но Гарри, в общем-то, было всё равно. Он открыл пару ящиков в поисках носков, но ничего не нашёл.
Также, открывать каждый ящик в комнате Луи – это, вероятно, слишком. Гарри был уверен, что ему не жалко одежды, которую надел Гарри, но разглядывать вещи Луи таким способом ощущалось как-то по-шпионски.
Тихонько и босыми ногами Гарри вышел из спальни, чтобы сделать завтрак. Однако, он не нашёл ничего, из чего можно было бы что-нибудь приготовить, в холодильнике Луи. Ни яиц, ни тостов, так что он забросил эту идею. Вместо этого он включил чайник и начал искать чайные чашки.
Так как Луи еще спал, у Гарри не было другого полезного занятия, так что он решил помочь ему и сделать уборку. Если бы он оставил это на Луи, он бы не сделал её, вероятно, и к следующему году, поэтому это было неплохой идеей.
Что-либо ещё, что Гарри мог сделать, включало в себя чувственное пробуждение Луи с помощью него самого, и последнему лучше бы не думать об этом.
Тридцатью минутами позже он вымыл тарелки и стаканы, вытерев их все, и не оставил Луи какой-либо работы. Он налил чай в чашки и посмотрел на часы, решив, что полдвенадцатого – человеческое время, чтобы пойти будить Луи.
Луи не двинулся, когда Гарри зашёл в гостиную. Он лежал на одной стороне, рукой поджав щёку. Его волосы были в беспорядке, но убраны с лица, а длинные ресницы лежали на щеках. Он выглядел как ребёнок в каком-то смысле, и Гарри почувствовал, как сильно ускорилось его сердцебиение.
Как он раньше не замечал, что Луи был таким красивым? Конечно, он всегда знал, что Луи не был непривлекательным и неприятным для глаз. Но Гарри никогда не понимал до конца, насколько красивым он всё-таки был. Его скулы были идеально обозначены, высокие и острые. Его кожа была золотой, того оттенка, который напоминал Гарри о вкусной карамельной помадке, а эти ресницы были, вероятно, его лучшей особенностью. Они были густыми и глубоко-чёрными.
Гарри поставил чашки на стол и сел на край дивана, проводя руками по волосам Луи. Они были такими мягкими и пушистыми, и Гарри нравилось, когда чёлка спадала на его глаза, отражая тенью яркую голубизну его глаз. Нежными движениями Гарри определил её на лоб Луи и наблюдал за тем, как его брови хмурились во сне. Последний начал медленно просыпаться, издавая слабый стон, в то время как его рука убрала чёлку, которую Гарри расположил на его глазах.
— Что за чёрт, – выдавил Луи, ещё не открывая своих глаз.
Гарри продолжил наблюдать за ним, ожидая, пока Луи проснётся полностью. Он отхлебнул от своего собственного чая и, когда Луи наконец моргнул одним глазом, тепло ему улыбнулся. Луи, вероятно, не хотел слышать этого, но он был таким очаровательным. Гарри хотел закутать его в объятия и держать, пока он снова не провалится в сон, расположившись на груди кудрявого.
— Доброе утро, – поприветствовал его Гарри.
Луи перевернулся на спину и просто пялился на Гарри какой-то момент. Он осмотрел его с ног до головы и слегка нахмурился.
— Что ж, – сказал он ещё грубым ото сна голосом. – Чувствуй себя как дома.
Улыбка Гарри стала шире, и он протянул вторую чашку Луи.
— Я подумал, что ты не будешь против.
Присаживаясь, Луи прошёл рукой по своим волосам, прежде чем взял чашку и отхлебнул с закрытыми глазами.
— Я уже не могу с тебя их сорвать, не так ли?
Между ними повисла неловкая тишина, и Гарри заметил, что Луи напряжён. С какого это момента они начали замолкать после двусмысленного комментария?
— Я хотел сделать завтрак, – сказал Гарри, чтобы отвлечь их обоих от неловкости. – Но у тебя нет ничего, что можно было бы приготовить.
Луи пожал плечами, все ещё сфокусированный на чае.
— Я обычно ем хлопья на завтрак. Угощайся, если ты голоден.
— Нет, всё в порядке, – неуверенный в том, как продолжить, Гарри тоже начал пялиться в свою чашку. Он чувствовал себя так тепло и воодушевлённо, но теперь это всё снова прошло. Луи всё ещё был холоден с ним – у Гарри не было ни малейшего понятия, как справляться в этим.
Он оглядел комнату и его взгляд упал на розовую коробку, которую он отдал Луи.
— Ты ещё не открыл свой подарок.
Луи тоже поднял взгляд и посмотрел на Гарри, прежде чем встал, чтобы взять коробку с маленького стола. Он лениво плюхнулся обратно на диван и придвинул коробку к рукам.
— Та же бумага, что и использовал Найл, – заявил он.
— Я помогал им упаковывать и их подарок тоже, – сказал Гарри. – Найл использовал километры упаковочной бумаги, но это всё равно выглядело довольно паршиво.
Луи нежно засмеялся, и Гарри наблюдал за тем, как смягчаются его черты лица, в то время как его собственное сердце перевернулось, когда у глаз Луи появились морщинки. Его улыбка была бесценна, и Гарри понял это слишком поздно.
Когда Луи сорвал бумагу, его мягкий смех превратился довольно громкий хохот, даже несмотря на то что он распаковал подарок не до конца.
— Ты же не серьёзно, Гарри, – воскликнул он и повернулся к нему с довольным выражением на лице. – Ты купил мне миниатюрную версию пылесоса Гетти?
Улыбка распространилась по лицу Гарри, и он кивнул.
— Это серия для детей. Ты не можешь убирать свою квартиру с ним, но он достаточно хорош для крошек от печенья на диване.
— Я понял эту штуку с тем, что вы, ребята, думаете, я не способен содержать свою квартиру в порядке.
— Мы просто облегчаем это для тебя, – объяснил Гарри и приуныл, потому что Лиам, Зейн, и Найл были невежественны с этим подарком для Луи. Они как-то подхватили идею Гарри, когда он показал им игрушку-пылесос, которую он купил.
Луи достал розовое устройство из коробки, и его выражение было сконцентрировано на нём, в то время как он засовывал батарейки. Он включил его и снова начал смеяться, когда пропылесосил пустое пространство перед ним.
— Я рад, что тебе нравится, – по-доброму сказал Гарри.
— Ты знаешь, что Гетти – мой тайный любовный интерес, – ответил Луи и выключил его. Он поставил пылесос на стол, и его счастливое нарисованное лицо улыбалось им. – Спасибо.
В тот момент Гарри хотел сказать так много. Он хотел сказать Луи, что его смех делал его самым счастливым, и что он любил то, как Луи его обнимал, что его волосы всегда так приятно пахли, и что его глаза были самыми голубыми из тех, что Гарри когда-либо видел. Он хотел сказать Луи, что был влюблён в его мышление, саркастичный юмор и нежное сердце. Он хотел сказать Луи, что находил очень милым его неумение справляться с чем-либо на кухне, что Гарри любил класть руку на его мягкий животик, что он выглядел так тепло и хрупко по утрам, и что он был таким, таким хорошим в футболе.
