Джул срывает с жилета гранату, но остается сидеть на земле.

Джекс опускает винтовку.

— Это Соня!

Теперь я тоже узнаю ее. На ней всё еще черный комбинезон с пистолетом за поясом, соломенная шляпа и солнцезащитные очки. Она смеется и машет нам.

Когда она подходит и видит Джулиуса, ее лицо становится серьезным.

— Что случилось? — Она встает рядом с ним на колени и осматривает рану.

Джекс коротко рассказывает ей обо всём, а я добавляю:

— Ему срочно нужно в больницу.

— Ах, Сэм уже позаботилась обо мне, — бормочет Джул.

— Нет, Сэм права, — решительно возражает Соня.

— У вас же есть больница? — Судя по тому, что меня окружает, я очень в этом сомневаюсь.

— Идемте со мной, вы будете удивлены. — Она сует в руку каждому из нас солнцезащитные очки, которые достает из нагрудного кармана. — Они вам понадобятся. Мы раздали всем, когда пришли.

Я тут же надеваю свои и делаю глубокий вдох. Какое наслаждение для наших привыкших к темноте глаз.

— Как Ноэль? — спрашивает у Сони Джул, когда она и Джекс берут его с обеих сторон под руки.

На ее лице сияет улыбка:

— У него всё очень хорошо. Они с мамой ждали нас недалеко от тоннеля. Ноэль был так рад. Он так вырос! — Соня смаргивает слезы. — В целях безопасности они снова вернулись в город. — Она бросает короткий взгляд на Джекса и добавляет: — Когда она услышала, что придет Воин, она испугалась.

— У Джекса будут проблемы? — спрашиваю я.

— Мы с Джулом поговорим с мэром. — Она поворачивается к Джексу. — Всё-таки ты помог нам. Но, наверное, будет лучше, если ты отдашь мне свое оружие, до того, как мы туда придем.

Через десять минут мы оказываемся на улице с пористым, разбитым асфальтом. По обеим сторонам только развалины. Температура воздуха быстро поднимается, появляется марево, солнце жжет мою кожу. Я хочу сделать глубокий вдох, но начинаю кашлять от пыли.

— Ты привыкнешь к этому, — говорит Джекс.

Ему идут очки. Они скрывают синяки под глазами. Его челюсти сжаты. Ему явно тяжело тащить Джула. Не удивительно, ещё вчера у Джекса был жар. Он чувствует себя на удивление хорошо, но ему нужно отдохнуть. Может быть, я смогу уговорить его сделать это, иначе он станет слишком слаб, чтобы мстить Гриру.

Я вытягиваю шею, но всё равно не могу никого разглядеть. Обзор закрывает огромное, полуразвалившееся здание, но Соня ведет нас к нему. Джул не говорит ни слова, все силы он тратит на то, чтобы передвигать ноги. Он не позволил нести его. Теперь он сильно потеет и тяжело дышит. Надеюсь, мы скоро придем. Джулиуса как можно скорее надо лечь.

— Не так быстро, Соня, — говорит он внезапно.

Она дарит ему извиняющуюся улыбку:

— Хочется поскорее рассказать обо всем маме и Ноэлю. Мы почти пришли.

— Значит, Ноэль твой сын? — спрашиваю я.

Она кивает.

— Только из-за него я ввязалась во всё это. И оно того стоило.

Я вижу гордость в ее глазах. За себя и за своего ребенка. Какого это — быть матерью? Я не очень стремлюсь узнать это, особенно в Аутленде. Жизнь здесь не сахар.

Когда мы обходим гигантские руины, я не верю своим глазам. Я еще никогда не видела такого. Посередине этого разрушенного города, окруженного пустыней, стоит пирамида из черного стекла. Огромная пирамида! Она, определенно, более ста метров в высоту. Маленькие, снующие перед ней точки, наверняка, люди.

Господи, нам еще так далеко идти!

— Что это? — спрашиваю я Соню.

— Это наш город. Мы называем его Резур.

— Резур?

— Да, это сокращение от слова «резурекшен»… возрождение. Раньше это был отель. В нем тридцать этажей. Чудесным образом здание сохранилось, только с западной стороны немного повреждено, но мы провели временный ремонт.

— Значит, вы вовсе и не жили под землей?

— Нет, все выжившие нашли приют в пирамиде. В ней и раньше, словно в маленьком городе, были магазины, кинотеатр, больница и многое другое. В ней более четырех тысяч комнат.

Больница. Слава богу!

Я ожидала чего-то совершенно другого, более похожего на город из вестерна, который состоит из деревянных домов, похожих на те сараи, что стоят перед пирамидой.

— Вы живете не так отстало, как ты рассказывала.

— Я не знала, могу ли вам доверять. Но проблема с водой действительно существует. Как ты видишь, мы живем в пустыне. Хотя мы получаем воду из одного отдаленного озера, которое раньше обеспечивало город, но она всё еще слишком загрязнена, чтобы пить ее. Мы используем ее только чтобы мыться и поливать поля. К сожалению, мы не можем создать ионообменную установку, чтобы отфильтровывать уран и другие тяжелые металлы. У нас просто нет составляющих.

Кажется, Соня действительно разбирается в этом вопросе.

По-видимому, она замечает мой изумленный взгляд, потому что говорит с усмешкой:

— Я инженер.

Ее хорошее настроение было бы заразительно, если бы не беспокойство о Джулиусе. Кожа вокруг носа совсем бледная¹⁷.

— Соня, — начинаю я осторожно, — я не думаю, что Джулиус сможет пройти еще так много.

— Ему и не придется. Отсюда мы поедем на монорельсе¹⁸.

Соня ведет нас мимо меньших руин, которые оказываются вокзалом. Там стоит большой поезд с двумя вагонами. У него округлый нос, окна без стекол и он стоит на толстой рельсе. Желтая краска на вагонах почти полностью облупилась.

— Тада-а-ам! — Соня улыбается. — Я отремонтировала его. Работала над ним почти целый год.

Мы поднимаемся в первый вагон, и Джулиус заметно выдыхает, когда Соня и Джекс сажают его на сиденье. Обивка по большей части изношена или вовсе отсутствует, поэтому нам приходится сидеть на голом каркасе. Я сажусь рядом с Джексом у окна, рюкзак ставлю себе на колени.

— Пожалуйста, держитесь подальше от дверей, они больше не закрываются. — Соня идет к пульту управления, который находится прямо за мной. Там она нажимает пару кнопок и приводит в действие рычаг. Поезд со скрипом начинает движение.

О боже, надеюсь, эта штуковина не опрокинется с рельсы! Я впиваюсь пальцами в бедро Джекса, и он кладет свою руку на мою. Монорельс грохочет, дергается и скрежещет. Мы едем всё быстрее, намного быстрее, чем это возможно на педовехикле.

— Мы восстановили рельсы, только раньше они стояли на столбах и шли поверх улицы, а теперь проходят прямо по земле, — кричит Соня из кабины водителя.

Да ну, вот это удача — по крайней мере, будет не так высоко падать. Я пытаюсь расслабиться, наслаждаясь ветром от движения, и чем ближе мы подъезжаем к Резуру, тем внимательнее осматриваю окрестности.

Теперь я могу различить солнечные батареи перед городом. Это, определенно, те, что были украдены. И повсюду стоят строительные краны.

— Ты знал обо всем об этом, Джулиус?

Он качает головой и, щурясь, смотрит наружу.

— Нет, дрон упал сразу за стеной, так что мы не получили изображение города, только смогли установить радиосвязь.

Соня бросает виноватый взгляд через плечо:

— Мне очень жаль, но ты сын сенатора, я должна была сначала убедиться…

Джул улыбается:

— Всё в порядке.

Сквозь разбитое окно мне на лицо светит солнце, и, не смотря на обдувающий меня ветер, я чувствую его силу. Оно обжигает мою кожу.

— А в пирамиде не очень жарко? — Когда я смотрю на темные пластины…

— Нет, это специальное стекло. Оно предотвращает перегрев внутри. Кроме того, у нас есть кондиционеры.

— Ух ты, — отвечаю я, затаив дыхание.

Мы проезжаем мимо территории бывшего бассейна, где теперь растет зерно. В Уайт-Сити тоже есть маленький бассейн, в котором я иногда плавала кругами. Я бы и сейчас с удовольствием прыгнула в освежающую воду. Одежда прилипает к телу, а пряди волос — ко лбу.

Джекс тоже потеет. О чем он думает? Каждый раз, когда я смотрю на него, он смотрит в мою сторону, но ничего не говорит. Размышляет о том, как бы ему побыстрее избавиться от меня, чтобы сразу вернуться?

— А сколько в городе жителей? — спрашиваю я Соню, чтобы отвлечься от неприятного тянущего чувства в груди.