Смерть Романовых Смерть — расстрел в подвале — спасла их от забвения. Смерть рукой суровой дала им в дар венец страдания. Смерть от пули, огневой кистью блеск вкруг их голов запечатлела. Но сияния, после падения, пришлось ждать почти век. Время без начала и конца — не человек-скорописец. 2013 Параллельное измерение В русской церкви в Белграде Мальчик прислуживал в русской церкви в Белграде в белом стихаре. Перед алтарем, со свечой, он стоял между Спасом и паствой, молившей за себя и тех, кто остался на кресте. Они сошли. Каются ли в этом? Или же они хлеба, убраны Его рукой и ссыпаны сюда в амбар? Ведь светятся у них в глазах поля, покрытые жнивьем. За церковной стеной их ждет несожженный корабль. А мальчика дом. Здесь восприемник вложил ему в уста иной язык, пьянящий его своим вином. Но, вот, он молится на том ржаном, родном. 1991 Кринкa 1 В родном языке глиняное имя твое кипит молоком, как родник в горах бьет ключом. Обжегшись на кровинке обливки простой, я на воду не дую, а горю свечой. Глубиномер гончара пропал в огне. Тебя не измерить на глаз. Лишь познать душой. 2 Глиняное имя твое в языке родном кипит как родник и пахнет молоком. Обжегшись на кровинке обливки простой, я на воду не дую, а горю свечой. Гончар-глазомер сгорит уж в огне. Ты же прах его береги, у себя, на дне. 1991 Скрипач Диабло На кой черт я в моем оркестре главный дирижер, когда первую скрипку играет парень — и не старый и не молодой, ростом карлик, своего прозвища достойный — Диабло. Его без толку убеждать, что в звукоряде вообще возможен лад. Чертовски хитрый, спросит он — «А на кой ляд?». «Ведь мыслить, что суть мира в красоте, в добре, в ладу и в полноте бытия, и что в искусстве просвечивает мираздания идеальная основа — не что иное, как чтить снова богиню древних славян — Ладу. Нет, здорово, что вокруг ее сердцелистной липы девушки водили хороводы. А у меня, кстати, рождаются из ели гипнотические скрипы. Но соблазнение трением — к чему? Не спасет же дочь Зевса Гармония своим сладкогласием никого от падения, от гибели, от тления. Господин обворажительный дирижер, воздушного корабля кормчий (и тем не менее зануда), позвольте, пусть вам объяснит запретных истин и языков толмач, и скрипач ниоткуда, что исходная черта искусства — сюрприз! Вдруг в звуковом ладу – раз-лад! Верь, не верь, в плавном звучании, не только оркестра, неожиданный звук, похожий на пение дверей или на треск дерева, на клеск бича — это судьбы всплеск, ее властный стук и блеск». Да, скрипач, возможно, ты прав. Но вопрос, вот вопрос, Диабло мой, как быть в ладу с судьбой? 2010 Параллельное измерение
Паралельное мое измерение — защищено оно тишиной, ну, как дом приосенен крестом. За семью печатями немоты стоит четвертый чертог. В него не проникнет ни голос из гортани, ни воздыхание души. Не нарушит тишь ни тени шум, ни глухого колокола гул. Но вдруг как будто с трубой ангел пролетел. В безветрии слышно дыхание ветра, в молчании — светлых гласных разгул. И под строгим дозором раздался в этом измерении — оно без путей и дорог — зов таинственного рога. Отозвалась oboa d`amore. Умер я, что ли? На безмолвном полотне звонкий рисунок крина поет без усилий. В безначальном беззвучии звучат ароматы лилии. 2011 |
