- И чем грузишь?

- Книги читаю. Я ведь шибко умная.

- А какие, если не секрет?

- Знаешь, у меня всё дико бессистемно. Могу сегодня дешёвые детективы читать, завтра Сартра с Набоковым, а послезавтра - комиксы какие-нибудь.

- А самое любимое?

- Сэлинджер, "Над пропастью во ржи".

- Ты ведь знаешь, что ей некоторые маньяки и прочие асоциальные типы зачитывались?

- Ну да. Только фигня это всё и не важно. Дело в том, что, как мне кажется, её многие вообще неправильно понимают.

- В чём?

- Все считают, что главный герой - Холден Колфилд, молодёжный протест, все дела ... А я думаю, что центральный персонаж - его младшая сестрёнка Фиби. И вот этот её старший брат отчаянно пытается быть на неё похожим, только выходит у него это из рук вон плохо. В этом, собственно, и заключается весь драматизм, как-то так.

Образовалась пауза и вдруг стало отчётливо слышно, как за соседним столиком ссорятся двое мужчин, причём один из них говорил особенно грубо и резко, а речь его процентов на семьдесят состояла из нецензурной брани. Редкие посетители старались не смотреть в эту сторону, чувствуя опасность, но Студж, сидевший к ним спиной, обернулся. Его удивила внешность этого нарушителя спокойствия. Лицо грубияна казалось честным и открытым, но, через небольшие промежутки времени, оно на несколько секунд, неожиданно, искажалось омерзительной гримасой, чтобы тут же вернуться к своему привычному состоянию. Студж встал и, улыбаясь, обернулся к соседу.

- Прошу прощения, но не могли бы вы перестать материться и говорить потише? Со мной девушка, школьница и, боюсь, эти речи не для её ушей.

Реакция матерившегося оказалась немедленной и совершенно непредсказуемой. Ни произнеся в ответ ни слова, он распрямился, схватил со стола бутылку пива и шарахнул ей о край стола так, что в руке у него появилась "розочка", которой он ударил Скуджа в лицо. Хлынула кровь, а нападавший, не дав опомниться, повалил его на столик, поставил колено на грудь и занёс своё орудие, целясь в горло. Артемида схватила стул и изо всех сил врезала им по занесённой руке. Та разжалась и смертоносное стекло, ударившись о кафельный пол, разлетелось вдребезги. Лишённый оружия заревел, вскочил и, выбив из рук девушки стул, схватил её за ворот. И в этот момент раздался голос:

- Немедленно отпусти её! Или я стреляю!

В дверях стояли двое полицейских, один из которых целился в преступника. Стальные пальцы разжались. Подошедший офицер защёлкнул на дебошире наручники. Артемиду била дрожь. Она кинулась к Студжу, который сидел на полу, зажимая ладонями рану. Между пальцев текла кровь.

- Я в порядке, - сказал он и даже попытался улыбнуться. Подошёл один из полицейских.

- Мы отвезём вас в больницу. Это по пути в участок.

"Ужас, ужас какой-то. Это, наверное, адски больно", - думала Артемида, помогая Скуджу, при помощи офицера, подняться на ноги. Они направились к машине: впереди первый полицейский конвоировал пленника, следом брели остальные. Преступника, с лица которого теперь не сходила безобразная гримаса, запихнули в задний, отгороженный отсек, причём он продолжал рычать и упираться. Один из стражей порядка уселся за руль, а его напарник, стучащая зубами Артемида и Студж, в залитой кровью рубахе, залезли в салон.

- Вам повезло, что администратор сразу нажал тревожную кнопку, а мы оказались совсем рядом, - сказал первый полицейский, заводя машину.

- Мне повезло, что девочка вовремя двинула ублюдка стулом, иначе я лежал бы сейчас на полу в луже крови и с бутылочным стеклом в горле, а моё лицо было бы заботливо прикрыто скатертью, - Студж произнёс это слабым голосом, но твёрдо.

- Да, ты молодчина, - сказал второй полицейский и потрепал Артемиду по плечу. Но она не обращала внимания ни на кого, кроме Студжа:

- Тебе очень больно, да?

- Не придавай этому такого значения. Я не придаю. Всё это часть игры.

Машина подъехала к обочине и затормозила.

- Больница на противоположной стороне улицы, - сказал тот, что был за рулём. - Сами дойдёте?

- Как-нибудь, - сказала Артемида. - Спасибо, кстати.

- Удачи, - сказал второй и открыл дверь.

В больнице было холодно и сумрачно. Они прошли мимо крашенных белых дверей, к посту медсестры, где горел дежурный свет. Там было пусто. На зов никто не отозвался. Подождали. Кровь капала на пол. Артемида пожала плечами, подошла к стене, сорвала тяжёлый огнетушитель, дошла с ним до лестницы, ведущей в подвал, и швырнула его вниз по ступеням. Тот со страшным грохотом устремился вниз. Студж улыбнулся той половиной лица, что не была зажата ладонью.

- Часть игры, - удовлетворённо констатировала девушка. Из-за двери выскочила всклокоченная и сонная дежурная медсестра.

- Кто здесь хулиганит? Сейчас полицию вызову!

- Позовите врача, пожалуйста. И побыстрее. Видите - человек кровью истекает. Хотите, чтоб он у вас на глазах помер? Боюсь, что тогда уже не у меня будут проблемы с полицией.

Медсестра впала в какой-то ступор. Артемида одновременно злилась и хотела заплакать:

- Ну, что? Может мне на колени встать?

Выйдя из ступора, дежурная набрала номер на местном телефоне и сказала в трубку что-то малопонятное. Студж стоял, прислонившись к стене, бледный и измученный. Было видно, что боль усилилась, да и кровь всё продолжала течь. Но, если не обращать внимания на закушенную губу, лицо его было совершенно спокойным, можно даже сказать - безмятежным. Через пару минут явились сразу три врача и, уведя Студжа с собой, велели ожидать здесь, на кушетке. Время начало замедляться и вскоре почти совсем остановилось. Артемида влезла на кушетку с ногами и прислонилась к холодной, выкрашенной зелёной краской, стене. Сначала она стала считать, перечисляя поимённо, участников всех групп, потом всех знакомых, затем сочинять музыкальные рецензии на вымышленные рок-банды и, наконец, устав от всего, принялась выдумывать какие-то нелепые сказки. "Это называется - убивать время" думала Артемида. "Но убивать - это деструктивно. А что ещё с ним делать?". Потом она задремала и очнулась, когда услышала голос Студжа:

- Хэй, просыпайся. Мне удалось вырваться из рук этих садистов в белых халатах.

Артемида резко села и открыла глаза. На левый глаз пациента наложили повязку, соответствующая сторона лица была вся залеплена пластырями.

- Как ты?

- Отлично. Глаз цел, наложили пятьсот швов. Художественное шрамирование в подарок.

- Нам надо в участок. Дать показания.

- А может, ну его?

- Тогда, негодяя отпустят, и он опять начнёт на людей кидаться. Так что это - не обсуждается.

- Мучаешь раненого человека, - сказал Студж, когда они уже направлялись к двери. На самом деле он понимал, что Артемида права. Просто хотелось немного повыпендриваться. Они шагнули на улицу, где уже было темно и прохладно, и пошли, наступая на причудливые тени деревьев, что росли вдоль дороги. Некоторое время молчали, потом Артемида, ещё раз критически осмотрев изменения во внешности своего попутчика, спросила:

- Ну и как кубик Рубика, уже собирается?

Студж довольно улыбнулся:

- О, да. Уже почти готов. И, знаешь, какой момент стал поворотной точкой от распада к приведению ситуации в гармоническое единство?

- Совсем не знаю.

- Момент, когда ты двинула этого психа стулом.

- Да ладно! Я в эту секунду вообще ничего не соображала. Типа рефлекс.

- И тем не менее.

- И у тебя что, уже ничего не болит?

- Не-а. Ни фига. Мне, вроде как, что-то вкололи.

Они подошли к участку, куда их почему-то долго не хотели впускать. Дежурный ничего не понимал настолько, что всё казалось каким-то театром абсурда. Наконец, через полчаса, явился начальник, и всё вдруг оказалось до удивления просто, а сама процедура заняла всего-навсего пять минут. Потом Артемида позвонила маме, которая тревожилась, ругалась и ничего не могла понять из путаных и неполных объяснений дочери.