Крепко обняв подругу, осыпав ее лицо поцелуями, Владимир прошептал удивленно:

– Светка, с каких пор ты стала сентиментальной? Прежде за тобой такого греха не числилось.

– Ты не заметишь, как я в старушку превращусь. Встретишь на улице и не узнаешь, пройдешь мимо.

– Све-ти-к! – Он прижал к себе девушку еще крепче. Но не нашелся, что сказать в свое оправдание. Лукавить и говорить о любви у него язык не поворачивался. Слишком высоко оценивал это чувство. Зато нежность своим близким подругам Владимир дарил в избытке. Особенно Светке. Беда состояла в том, что она в отличие от некоторых других могла отличить нежность от любви. Но надеялась, что когда-нибудь нежность перерастет в любовь.

В тот вечер она почти поверила, что такая метаморфоза произошла. Владимир был таким нежным, таким пылким и неистовым, как никогда. Светка умирала и воскресала много, много раз. И, придя в себя, продолжала шептать:

– Володенька, еще, еще, еще…

Наверное, на час или на два они забылись крепким освежающим сном. Фризе проснулся первым. В квартире стояла глухая тишина. Даже с улицы не доносилось ни звука. Тройной стеклопакет, которым заменили старые, еще довоенные рамы, надежно защитил от городского шума.

Но неожиданно сквозь тишину прорвались приглушенные звуки: негромкий, сдавленный шепот, непонятное бульканье. Сыщик насторожился. Ему показалось, что звуки доносятся со стороны кладовки, в которую он запихал телевизоры. «Неужели, “фантомасы” могут вещать, не подключаясь к Сети? – недовольно подумал Фризе. – Только этого мне и не хватало!»

Он уже собрался пойти в кладовку, проверить, кто из «гостей» там митингует среди ночи, но в это время услышал характерные женские стоны. Сосед за стенкой «глушил» бессонницу порнофильмами. Время от времени такое с ним случалось. Тут уж не могло бы помочь и пробковое покрытие стен.

Ночничок на прикроватной тумбочке освещал умиротворенное лицо Светланы. Тонкие, правильные его черты открылись Владимиру совсем по-новому.

«Слепым я был раньше? – подумал он. – Или невнимательным? Видел, что мила и привлекательна, но разглядеть в этой неброской красоте породу не сумел. А еще горжусь своей наблюдательностью. Только поколения и поколения родовитых предков могли явить миру такой великолепный “продукт” естественного отбора, как моя Светка».

И еще он подумал о том, что благородство никогда не кричит о себе, его не предъявишь на конкурсе красоты или на подиуме дома моделей.

«Немудрено, что такой мудила, как я, много лет смотрел, но не видел. А крошечный ночничок взял да и высветил сокровище».

Он тут же застыдился своего сентиментального порыва: «Фризе, не прослезись! Стареешь, мужик, стареешь. Надо же, такое придумать – родовитые предки, великолепный продукт естественного отбора… Состарюсь, начну умиляться каждой дуре!»

– Володька, ты, почему так на меня смотришь? – Наверное, Светлана проснулась, почувствовав его пристальный взгляд.

– Как «так»?

– Как Синяя борода. – Она сделала строгое лицо, но серые глаза сияли. – Мне от твоего взгляда плакать хочется.

– Никаких слез. Допрос продолжается. Ответишь на мои вопросы – и можешь плакать на здоровье.

– Спрашивайте, господин сыщик. – Светка сбросила с себя простыню. – Я вас не слишком шокирую?

Фризе вздохнул. Говорить о делах в такой ситуации было для него мукой мученической.

– Твой Дидье не пишет о том, что происходит с энергией души и мозга после смерти?

– Володька! Месяц назад я опубликовала полосное интервью на эту тему. Специально летала в Швейцарию к одному, как ты говоришь, «кипятильнику ума», физиологу, доктору наук. Жаль, что ты нашу газету не читаешь.

– Жаль, что ты перестала присылать мне свои опусы.

– Я считала, что тебя интересует только уголовщина.

– Дошутишься! – пригрозил Владимир.

– Пришлю! Пришлю! Знаешь, этот мужик добился поразительных успехов именно в той области, которая тебя почему-то заинтересовала. Вот уж не думала… – Светлана ласково дотронулась до его руки. – Володька, ты стал задумываться о смерти? Значит, стареешь.

– Ни о чем я не задумываюсь! – рассердился Фризе. Девушка словно прочитала его невеселые мысли о старости.

– Совсем тупой? – Она придвинулась к нему, прижалась к груди.

– Отодвинься. Я еще не закончил с вопросами. Так, что же происходит…

– С энергией души и мозга после смерти? Познакомишься с моим интервью и все поймешь. – Светлана пристально, как будто обнаружила в лице приятеля, что-то для себя новое, посмотрела на Фризе. – Знаешь, Володя, Дидье ван Ковелер ссылаясь на Новый Завет, пишет о том, что любовь – это единственная энергия, которая превозмогает смерть. «Мощью своей проходит насквозь и поднимается выше». Вот так.

Она отвела взгляд и стала чертить указательным пальцем на груди Фризе какие-то завитушки. Сыщику почудилось, что она выводит бесчисленное число раз одно слово: «Володька, Володька, Володька…»

«А, может быть, “дурачина, ты, дурачина, дурачина и простофиля…”» – одернул он себя. И даже не улыбнулся.

– Если ты не удосужишься прочитать этот материал в «Иностранке», могу поделиться своим мнением дилетанта.

– Валяй!

– Суть в том, что мы должны перестать бояться, перестать стыдиться веры в невозможное.

– Светка! Ты всегда находишь нужные слова! – восхитился Фризе. – И, главное, в нужный момент.

– Это слова автора. Я не такая умная, – заверила Владимира приятельница. – Не знаю, что за «момент» у тебя наступил, но я тащусь от твоего телячьего восторга. У тебя нет в заначке шампанского?

Она всегда умела воспользоваться моментом.

– Есть! – Фризе поднялся с кровати. – Сейчас доставлю.

– Володька, ученый, у которого я брала интервью про все эти трансформации энергии, иногда заглядывает в Москву. Ностальгия дает себя знать. Швейцарцем он стал недавно. Года три назад.

– Как его зовут?

– Ростислав Игнатьевич.

– Ростик!

Утром, – оно началось для Фризе и его гостьи в двенадцать – Светлана сказала:

– Как хорошо, что ты избавился от теликов. Не мучаешься от переизбытка негатива. А я, как посмотрю перед уходом в редакцию информационную программу, и жить не хочется! Новый день на ТВ начинают с пожаров, убийств, кровавых ДТП.

– Кто тебя заставляет по утрам нажимать на пульт?

– Володька! Ты забыл о моей профессии? Мне надо быть в курсе событий. Хорошо тебе…

– Не завидуй! Скоро мои телики вернутся на свои места.

– Ты их не выбросил?!

– Светик, не будь такой легковерной. Как же я мог вывалить их в окно? Вдруг в этот самый момент ты бы шла ко мне в гости?

– А я и глазом не моргнула, когда вчера выбросила в окно пару красного кружевного белья из твоей ванной комнаты. По-моему, нулевого размера.

Фризе покраснел и насупился. Смешно было бы оправдываться. Светка знала о нем все. Или почти все.

– Среди десяти твоих достоинств, способность краснеть занимает не последнее место.

– Ого! Можешь перечислить остальные?

– Только одно: умение угостить подругу вкусным завтраком.

После завтрака, затянувшегося часа на два, Светлана вдруг поскучнела. Минуты две она внимательно разглядывала Фризе, словно хотела найти в его лице какие-то новые для себя черточки. Или мысленно сравнивала его сегодняшнего с тем, каким увидела впервые много лет назад.

– Светка, тебя что, заклинило? – с тревогой спросил Владимир. – Смотришь на меня…

– Какой ты милый, Володька, – сказала подруга. – Такой прекрасный прощальный завтрак мне устроил. – Она поднялась со стула, подошла к Фризе и нежно поцеловала его в щеку.

Ночным поездом Светлана уезжала в Питер. Собирать материал для статьи о том, зачем понадобилось Газпрому портить городской пейзаж строительством несуразного небоскреба и тратить на это астрономические суммы. Поэтому Фризе не придал значения словам о «прощальном завтраке».

– Вернешься, я тебе сногсшибательный обед приготовлю! – ворчливо пообещал сыщик и так крепко поцеловал подругу, что она чуть не задохнулась. Он никак не мог забыть ту Светку, которая открылась ему сегодня ночью в неярком сиянии ночничка.