– Пропустите нас, и мы не причиним вам зла.

– Зря вы вернулись, – отвечал Олег, – мы не пропустим вас, покуда мы живы.

– Что ж, да будет так. Клан Змея, в атаку!

– Богатыри, в атаку!

И вот витязи набросились друг на друга, копья ударили по щитам, а некоторые по кольчугам, доставая до живой плоти. Ратмир стоял позади, Гарольд же, вместе с Эдвардом Хромым и братьями-печенегами сражались в первых рядах. Талмат и Госта как всегда действовали сообща, понимая друг друга без слов. Старший брат орудовал копьём, младший мечом. Оба они набросились на одного колдуна с копьём в руке, и, казалось, у него нет никаких шансов, но как бы не так. Чародей так ловко вращал копьё над головой, что к нему невозможно было подступиться. Талмат несколько раз пытался ударить, но его копьё тут же было отбито, как и меч младшего брата. Госта, закрыв щитом голову, пытался ударить врагу по ногам, но другой чародей тут же воспользовался этим и нанёс сверху удар копьём. Если бы Талмат вовремя не отбил вражеский клинок, то, наверняка, тот пробил бы шею младшему печенегу. Братья отскочили назад, но затем снова бросились в атаку. Гарольд в это время мерился силой с чародеем один на один, у Эдварда Хромого и вовсе сломалось копьё, и он взялся за меч. Некоторые колдуны уже были ранены, как и некоторые богатыри. Были и убитые, но среди них Ратмир не узнал никого из сотни Олега. Здесь были почти все мужчины с заставы, были и юные сводные братья Агнии, испытавшие на себе всю мощь Гарольда в первый день присутствия его на Змеиной Заставе. Но сейчас Ратмир думал о себе, думал лишь о том мгновении, когда ему придётся пойти в атаку. Гарольд изо всех сил пытался ранить врага, но вместо этого лишь сам подставлялся под удар, закрываясь щитом. Колдун был не так крепок телом, зато был намного быстрее и ловчее. Талмату и Госте повезло больше. Чародей, с которым они бились, в конечном итоге, вымотался, стал опускать щит, от чего и получил копьём смертельную рану в шею. Но на его место тут же пришёл другой чародей, который набросился на братьев-печенегов, не дав им отдохнуть.

Но вот Талмат и Госта стали отходить в тыл, за ними Гарольд и Эдвард, на их место приходили другие богатыри, уставшие не так сильно. Ратмир сделал несколько шагов вперёд и увидел вражеское копьё, устремившееся ему в голову. Юный богатырь поднял щит и отбил удар, который оказался столь сильным, что чуть не сбил его с ног. Филипп и Айрат тоже приняли на себя по такому удару, но последний смог ещё атаковать в ответ. Он вышел один на один с чародеем, который чему-то смеялся прямо в лицо врагу. Филипп набросился на другого колдуна, который уже был ранен в ногу и истекал кровью. Ратмир вспомнил его совет и решил держаться поближе к Айрату. Но едва он попытался переместиться, как почувствовал, что чьё-то копьё пытается догнать его в спину. Ратмир присел и лишь чудом избежал страшного ранения. Буквально бегом он ушёл от схватки с колдуном. В голове вдруг возник образ смеющегося над ним Гарольда, переводящего дух где-то позади. Но теперь Ратмира это мало волновало. Быстро он оказался рядом с Айратом, который с невероятной скоростью наносил и отбивал удары врага. Ратмир хотел ему помочь, но понял, что со своей медлительностью будет только мешать. Он уже чувствовал себя здесь лишним, поскольку ни с кем не сражался, а только занимал место и чувствовал, как страх переполняет его. Нужно было что-то делать, нужно было сражаться. И тут от ужаса холод прокатился по всему его телу. Копьё колдуна прошло над щитом Айрата. Щит лишь немного смог задержать его, но острие клинка прошло дальше и поразило богатырям прямо в глаз. Айрат дико вскрикнул от боли и откинул голову назад, а колдун замахнулся уже копьём для второго, смертельного удара. И тут уже Ратмир почувствовал, как здравый рассудок покидает его. Он с криком бросился вперёд, хоть и понятия не имел, что ему делать. Богатырь ударил по древку копья колдуна, прижал его к земле, и оно переломилось. Но тут же Ратмир почувствовал, как сильная рука вырвала у него из рук щит, а сильная нога пнула его в лицо и свалила на землю. Тупая боль охватила Ратмира, губы сразу зажгло, рот наполнился землёй и кровью. Колдун, оставшись без копья, недолго думая, достал из ножен меч. Раненный Айрат как мог встал в боевую позу. Ратмир стал подниматься на ноги, держа в руке одно лишь копьё. Он видел, как Айрат отбивает удары, даже не пытаясь атаковать, и снова побоялся ему помешать, а, возможно, побоялся получить смертельную рану. Теперь Ратмир снова вспомнил Милану. Как глупо, как мелочно с его стороны было сердиться на неё. Княжна любила его, хоть и совсем не долго, он был счастлив, и после этого уже не жалко умереть. Ратмир сжал в реку копьё и с криком побежал на врага. Острие угодило прямо в щит колдуну и пробило его насквозь. На мгновение Ратмир обрадовался, подумав, что ранил чародея, но потом вдруг понял, что хоть и копьё пробило щит, тела врага оно не задело. Богатырь с силой потянул оружие на себя с целью вырвать шит у врага, Айрат пошёл в атаку. Колдун одновременно пытался удержать щит и отбить мечом клинок врага, последнее у него получилось хуже, и копьё с силой пробило ему плечо. Кольчуга чародея тут же окрасилась в красный цвет, а лицо наполнилось яростью. Колдун закричал, словно дикий зверь и отбросил в сторону щит вместе с копьём, торчащим из него и держащим его богатырём. Ратмир снова оказался на земле. Чародей переложил меч в другую руку, Айрат ринулся в атаку, но получил ногой по щиту. Казалось, силы колдуна увеличились, богатыри только разозлили его. Чародей даже без щита теперь атаковал и в какой-то момент обрубил копьё противника. Айрат остался с одним щитом, а меч колдуна всё разил и разил, пытаясь достать его сверху. Но тут богатырь изловчился и попал ему щитом по запястью. Пальцы чародея разжались, меч его упал на землю. И тут Ратмир вдруг увидел на эфесе его клинка знакомое изображение. Крест с закругленными концами, как на том амулете, что оставил ему его отец. Этот символ манил Ратмир, меч превратился словно в живой, и человеческим голосом подзывал к себе юного богатыря. В этой время Айрат лежал уже на земле, а чародей сидел сверху, пытаясь вырвать у него щит. Ратмира вдруг охватило необъяснимое желание завладеть мечом этого колдуна, подержать его в руке, познать его силу. Богатырь пополз, оставаясь как можно более незамеченным. Он взялся за эфес меча и почувствовал какое-то незнакомое ему, невероятное удовольствие от обладания. Меч идеально лёг в его руку, он был совсем не тяжёлый, идеально сбалансированный, он будто бы плавал в воздухе и сам направлял держащую его кисть для удара.

– Ратмир, – послышался голос Айрата. Колдун уже схватил его за горло, пытаясь удушить, но и сам богатырь пытался душить его в ответ.

– Ратмир, давай, убей же его!

Ратмир в ужасе вдруг опомнился. В его руке был меч, а его друг умирал. Любое промедление стоило ему жизни. А меч словно водил его рукой, словно тянул в битву. «Только ранить, только ранить его, – твердил про себя богатырь, – совсем слегка».

– Ратмир!

Меч словно сам направился к чародейской плоти, потянув за собой богатыря. Руки Ратмира стали словно не его руками, он чувствовал, как стал разрывает кольчугу, проникает в плоть, в такую же плоть, как у него, только чужую. Все человеческие чувств, страхи, судьба заключались в этой плоти, и теперь огромная кровоточащая рана в спине забирала из неё жизнь. Ратмир пробил его насквозь и сам ужаснулся от неожиданной силы своего удара. Но не это больше всего ужаснуло его. Ратмир попытался достать меч из чародея, но сталь не хотела выходить, а затем вдруг начала как-то странно колебаться, издавая странный звон. Богатырь хотел отпустить эфес, но не смог, руки словно приросли к мечу. И Ратмир чувствовал, как из чародея выходит жизнь, как она поднимается по клинку и переходит в него. Богатырь дрожал всем телом, но не от страха, а от неведомой силы, поражающей его, идущей от меча. Ужасная стихия сотрясала его, наполняла какой-то неистовой злобой, яростью, мощью. Наконец, Ратмир смог достать меч из раны врага, в этот момент он чувствовал странный прилив наслаждения, какой не испытывал рядом с княжной. Тогда счастье было спокойным и постепенным, сейчас же он охватило богатыря резко и с невиданной мощью вознесло в небеса. Пропала боль, пропали всех страхи и ужасные воспоминания, пропали даже сомнения в себе. Ратмир словно чувствовал себя богом, и единственное, чего он хотел, это испытать это ещё раз. Но когда прилив наслаждения закончился, богатырь в ужасе отбросил клинок. Что-то незнакомое, что-то страшное проникло в него и завладело им. Ратмир испытывал совсем незнакомые, чуждые ему эмоции. Кровь кипел, и он начал молиться о спасении своей души.