На то, что благодаря моему благотворному влиянию обстановка в СССР к тому времени изменится настолько, что сюжет станет неактуальным, я не надеялся. Обстановка обстановкой, но люди-то останутся теми же самыми.

Планы грядущего десанта моих роботов на Луну тоже слегка изменились. Для этой цели и саму ракету, и посадочный модуль поручили делать Челомею, уже вышло специальное совместное постановление ЦК КПСС и Совета Министров. И при очередной встрече Владимир Николаевич сообщил мне:

– Та элементная база и модули, что вы уже поставили, позволят нам сэкономить не меньше трехсот восьмидесяти килограммов из спускаемой на Луну массы. Из них – цените мою щедрость! – три сотни ваши. То есть можно будет запустить не один научный луноход в первом комплекте, а сразу два. И немного увеличить емкость аккумуляторной базы. Надеюсь, вы из чувства благодарности дополните вашу БЦВМ следующими функциями, мы тут подготовили техническое задание, вот оно.

Такое предложение оказалось очень кстати, потому как было уже ясно – в «Доцента» все желаемое ну никак не влезает, даже с моей и Антонова помощью. А раз появится второй такой, то образуется даже небольшой резерв. И это хорошо, потому что иначе мне даже было бы стыдно смотреть в глаза моему бывшему начальнику из ФИАНа. Сам же подбил его на разработку и изготовление прибора для экспресс-анализа лунного грунта, обещал всемерную помощь, а потом чуть не пришлось ехать туда и с извинениями и заявлять, что он не влезет. Зато теперь самое время навестить Якова Наумовича, да и ребят из лаборатории тоже, и обрадовать, что их работа обязательно будет востребована. А значит, ее участникам, кроме морального удовлетворения, светят и немалые плюшки – авторские, публикации – правда, в закрытых источниках, возможность защиты диссертации и всяческие премии вплоть до Ленинской. Ну или на худой конец, если у меня что-то пойдет не так, то Государственной.

Кстати, я быстро прикинул – при такой прибавке допустимого веса второй научный луноход даже можно будет слегка увеличить, расширив его возможности. И с полным на то основанием назвать «Профессором».

Хотя, конечно, это дополнительная порция мороки. Нет, еще одно шасси в Ленинграде сделают быстро, ребята уже набили руку. Электроника для него без сомнений будет вовремя, и масс-спектрометр из моей бывшей лаборатории тоже не опоздает. Но чтобы полностью набить второй научный луноход, да еще увеличенный, этого явно мало. И значит, придется писать письмо Келдышу, который не знает, кто я такой, и считает выскочкой, пролезшим в заместители директора благодаря родству с Косыгиным. Хотя, говорят, после сравнительно успешной работы «Луны-9» его мнение начало меняться в лучшую сторону. Вот и ладно, заодно проверим.

Хотя, казалось бы, мое-то какое дело, что президент Академии наук считает меня всего лишь чьим-то протеже? А вот фигушки, все равно неприятно. Он же не какой-то там секретарь горкома, эти пусть считают меня кем угодно. Он все-таки Келдыш, и его мнение мне небезразлично.

Все-таки в чем-то мне удалось убедить руководство, думал я, читая газету «Правда». Вот, например, Антонов в свое время про полеты «Джемини» узнал от «Голоса Америки», что отнюдь не прибавило ему доверия к родной советской власти, а я про них читаю в главной советской газете. Тут даже фотография есть. Снимок, скажем прямо, так себе, но даже по нему видно, что это не менее серьезный аппарат, чем наш «Восход», который вообще-то есть всего лишь немного модифицированный «Восток». Да и то модернизация в основном свелась к тому, что из «Востока» убрали системы безопасности, включая катапультируемое кресло, тем самым высвободив место еще для двух человек. Причем без скафандров, в скафандрах там помещалось только двое. Правильно наши сделали, что быстро прикрыли эту программу, пока никто не гробанулся.

То есть в шестьдесят шестом году в космос летали только американцы, и газета «Правда» не видела в этом ничего особенного. Мол, они разработали семейство «Джемини» и сейчас выполняют полеты по программе. Мы свою программу закончили и сейчас по ее результатам готовим принципиально новые корабли, намного совершеннее, чем «Джемини» или «Восход». Без спешки, потому как космос – это не арена стадиона, для нас главное – безопасность людей.

Да уж, если после такой идеологической подготовки Комаров погибнет в первом же полете нового «Союза», провал получится эпический. Но я все же надеюсь, что Антонов не зря изрыл чуть ли не весь Интернет в поисках любых материалов о той катастрофе, а Скворцов потом долго капал на мозги не только Шелепину, но на всякий случай и Косыгину тоже.

В общем, наше руководство, кажется, начало понимать – не надо по пустякам что-то запрещать, врать и замалчивать, а то ведь потом придется объявлять гласность. А от нее недолго и до перестройки.

Например, Даниэля и Синявского арестовали еще при Суслове, хотя Семичастный был против. Он прочитал, во что выльется это дело, и заявил, что не видит смысла делать двум весьма посредственным литераторам рекламу, которая прославит их на весь мир. Однако Суслов не внял, что ему быстро припомнили на пленуме, и суд состоялся уже при Демичеве. И значит, наш самый гуманный в мире суд в хорошем темпе дал обоим по три года условно и освободил их прямо в зале. Я бы даже сказал, вытолкал взашей – ну типа не до вас тут, уматывайте побыстрее. Причем Синявскому разрешили уехать во Францию, куда он мгновенно и слинял, а Даниэль остался в Союзе и сейчас зарабатывал на жизнь переводами поэзии, да еще под собственным именем. Никто ему не препятствовал. Никакой демонстрации в их защиту тоже не было. Во-первых, потому, что Семичастный про нее читал и заранее принял меры. А во-вторых, чего тут демонстрировать-то, если писателей уже выпустили?

Володя потом мне сказал, что он и без моих материалов вел бы себя почти так же.

– Их же нам американцы сдали, – объяснил он. – И уж явно не из любви к советской власти. Вот я сейчас и пытаюсь выяснить, зачем им это понадобилось. Ты про это ничего не знаешь?

– Нет, как-то не интересовался, но если нужно, могу в будущем посмотреть. Кстати, напоминаю – Светлана Аллилуева скоро сбежит. Тебя в той истории именно за нее и сняли.

– Да помню я, помню. Но это был только предлог, который нетрудно и найти другой, если этот не сработает. Кстати, намекнул бы ты Леониду, что, если ее отпустить, то вреда будет куда меньше, чем если она сама сбежит. И тем более если ее насильно удерживать, ни в какую Индию вовсе не отпуская, – вот уж тут точно вонь поднимется неописуемая.

Вера успешно сдала вступительные экзамены, и так как они в МГУ были не августе, как в большинстве вузов, а в июле, то мы, как и собирались, всей семьей съездили на юг. А когда вернулись, мне пришлось наверстывать упущенное. За время отпуска дел поднакопилось изрядно.

Во-первых, из ФИАНа нам привезли масс-спектрометр, и теперь предстояло подключать его к бортовому компьютеру «Профессора» и писать программы для обработки результатов исследования. Вообще-то этим занимался Саша, но ему нужна была и моя помощь.

А во-вторых, моя лаборатория прикладной электроники должна была со дня на день размножиться почкованием. На высокочастотную группу – эта будет продолжать заниматься видеотехникой. И низкочастотную, которой предстояло разрабатывать многодорожечный студийный магнитофон, аналоговый синтезатор и блоки эффектов для электрогитар. Косыгин, правда, поморщившись, утвердил мою заявку, но от ворчания не удержался:

– Виктор, зачем вам это? Ну помогла ваша музыка познакомиться с Брежневым, и ладно. Неужели вы думаете, что на этом можно будет хоть что-то заработать?

– Конечно. Если не деньги, то хотя бы какие-то баллы в идеологическом плане. В том прошлом рок-музыка фактически работала против советской власти. Если в нашем будущем она окажется за, то не такие уж большие затраты на аппаратуру будут оправданны. Но я все-таки надеюсь, что и деньги как минимум удастся отбить, причем довольно быстро.