Сережа Сережина мама пришла с работы. Она очень раздражена. У Сережи тонкая шейка. Все говорят – дебил. Сережа маму боится. Папа говорит: «Жена у меня садистка». Папа Сережу не бил. Сереже лучше, когда дома выключен свет. Тогда он может сидеть и смотреть прямо перед собой. И никто не скажет: «Что уставился?» И не надо искать ответ. И можно не видеть в зеркале свой профиль чужой рябой. Сережа умеет считать, но только до десяти. Он очень любит собаку, живущую за окном. Сережа встает со стула, но забывает уйти. Включают свет. «Что уставился?» Сережа забылся сном. Люби меня больше всех В детстве она говорила: «Люби меня больше всех!» Подходила к гостю и говорила: «Люби меня больше всех!» Гость какое-то время любил, потом, пригубив иных утех, выныривал с мокрым ртом из-под маминых покрывал, спускался вниз, держась за перила, уходил, забывал. В юности она говорила: «Люби меня больше всех!» Подходила к парню и говорила: «Люби меня больше всех!» Парень любил как умел, наспех, на скорый грех — заваливал на сеновале, целовал наповал, потом уходил, не оглядывался, забывал. В старости она говорила: «Люби меня больше всех!» Подходила к ребенку и говорила: «Люби меня больше всех!» Задабривала, предлагала конфетку или орех, ребенок ел, давился, тихонечко подвывал и до самой смерти боялся, вздрагивал, не забывал. «Господи, он так матерился, он так орал…» Господи, он так матерился, он так орал, такое эхо осталось из таких неприбранных слов, ушел, не оглянулся, за собой не прибрал. Шестой этаж, мидии, плов. Зачем готовить еду, если так орать, зачем потом ее вместе садиться есть? Зачем экономить, бить себя по рукам: «Не трать!»? Зачем он читает и рвет газету? Бог? Весть? Зачем он мусорит, зачем он всюду сорит? И разве заткнешь инсультному больному рот? Закрой ладошками уши и не слушай, что он говорит. У него осталась лишь четверть мозга. Собственно, она и орет. Яблочко Бедная, бедная, глаза у самого рта. Ела бы еще, да все равно не будет сыта. Вот у нее мальчик, сын у нее, сынок, вечно его ищет, сбивается с ног, с толку. Сынок торчит – уши торчком — смотрит волчком, бычком, ходит бочком. Как найдет, бросается сынка обнимать, не жалеешь ты, говорит, твою мать. А у самой на голове шапка, вязанная крючком. Шапка зимой и летом прикрывает уши торчком. Яблочко мое, яблочко, куда укатилось ты? А сынок мычит из разинутой пустоты. Яблочку моему, яблочку негде упасть, а у сынка запрокинутая, разинутая пасть. Яблочко мое от яблоньки, червивая моя красота. А сынок улыбается – глаза у самого рта. Звонок Она позвонила ему на работу напомнить, что вечером они идут в гости, что Катя уже поставила утку и спрашивает, что они будут пить. Он стал орать: «Чего ты звонишь, чего ты хочешь? У меня люди!» Трясся от злости. «Чего ты вычитываешь меня целые сутки? Не даешь работать! Не даешь спать! Не даешь жить!» Она спокойно повесила трубку и подумала: «Идиот». Он швырнул трубку и долго кричал: «Дура! Дура!» Добрая Этой, думает, милостыню подам — чистенькая, правильная старушка. Этому без ноги не дам, этому с кружкой не дам — профессиональный нищий, профессиональная кружка. Этого, думает, в очереди пропущу — интеллигентный такой, стриженая бородка, эту вот специально толкну, а в ответ толкнет – не прощу, зонтиком чиркну по лаковому плащу, толкаться она будет, уродка! Этому место уступлю – зашел с палочкой и стоит, тихо так стоит, без упрека, а беременной не уступлю – я бы на месте их дома сидела, не красовалась до срока. Эту соседку угощу, к празднику угощу, а эту угощать не буду – проходит, еле кивая. Этого, думает прощу, а остальным не прощу. Добрая. Никогда не ошибается. Отбирая, давая. Петренко и фазаны Водитель Петренко ловит фазанов руками. Фазан пуглив – приседает и глаз с Петренко не сводит. Тут Петренко накрывает его мешком. Он с детства ходит с мешками. Сейчас у него четыре фазана. Он их разводит. Раньше Петренко ловил пеликанов, но пеликанов мало. Да и толку от них никакого – в пух разоришься. Жена Петренко давно его донимала, лучше, говорила, фазанов – мол, этих не так боишься. Что с нее взять – баба глупая, ни одной птицы за свою жизнь не поймала. Сама, как курица, квохчет. Пеликанов боялась, да она и фазанов боится. Петренко бы с ней развелся, но пока что не хочет. Жизнь такая Жизнь такая, что лучше бы не смотреть — пьяный дед с трудом отдирается от забора. За забором собака по кличке Держитевора живет и думает, как бы не озвереть. Баба била-била деда, да не разбила, серая жизнь пробежала, махнула хвостом — пьяный дед упал и лежит животом. Собака плачет – деда она любила. Хоронить деда некому. Слепая старуха стара. Так и явится в мокрых штанах перед Богом, с сутулым личиком, в пиджачишке убогом. Привязанная собака не уйдет со двора. |
