В печи как за околицей темно,
в сырых дровах слежавшиеся слизни
застыли в неизбывной укоризне.
На черный стог наброшено рядно.
И будто старый гость из новой жизни
озерный воздух стелется в окно,
открытое еще вчерашним утром.
Молчанию положено быть мудрым
при свете непрестанного огня.
К чему оно? Печаль не для меня.
Я режу обод банки жестяной,
стучу ножом по плошке деревянной.
Я к Млечному пути стою спиной
как маленький солдатик оловянный.
Какая тишина перед войной,
непрошенной, священной, окаянной,
