Эйрис похлопал ладонью по креслу напротив себя, приглашая сына сесть. Визерис, удивлённо вскинув бровь, остался стоять в проёме.

— Непокорный, — хмыкнул отец. — Не чуешь выгоды от общения со мной, верно? Да, с родительскими наставлениями я опоздал лет на десять, а то и больше, но всё же могу тебе многое предложить. Садись и слушай. Внимательно слушай меня, мальчик. Ты — моё наследие.

И Эйрис рассказал об ордене. О том, как он зародился в Средневековье среди великих семейств. Первыми членами общества были тринадцать лордов, преследующих идею чистой крови и совершенного человека. Они поощряли инцест, объединяя своих детей и детей их детей, ставили опыты на них, не брезгуя использовать все известные средства. Лишь спустя несколько сотен лет, когда из тринадцати лордов и леди в ордене осталось пятеро, предки поняли свою ошибку и направили свою деятельность на благо всех людей.

— Глупцы! — брызнув слюной, выкрикнул Эйрис. — Кому какое дело до жалких ничтожеств, когда в нас — тебе и мне в частности — коктейль и крови сотен наших предков! Конечно, они были идиотами, раз считали, что идеала можно добиться за столь маленькие сроки. Нет, нужно время, и оно подошло. Ты — тому доказательство! Если бы они дали мне время, я бы доказал это. Но нет! Проклятый Старк! Его сын сейчас возглавляет орден, насколько я знаю. Сосунок, лишь на несколько лет старше тебя самого! А мог бы быть и ты сам, если бы… Не важно. Мы им докажем. Тиреллам, Ланнистерам, Талли и проклятым Старкам. Докажем.

Визерис провёл с отцом три дня, а после, перебравшись в его загородную резиденцию, ещё три года. Кто-то считал, что старик не в себе и бредит, но юный Таргариен понимал — вот она, истина, в устах Эйриса. Чем больше они ставили опытов друг на друге, чем больше Визерис слушал речи своего отца, тем отчётливее он осознавал свою истинную миссию.

— У них, членов ордена, есть своя психушка, — частенько шептал в минуты тревоги Эйрис. — Там они держат всех, кого, как они считают, невозможно вылечить. Всех отпрысков тех тринадцати лордов. Говорят, сумасшествие убьёт нас, как проклятие за грехи предков. Но отчего же? Разве то был грех? Нет, милость! Мы творили чудо! Только раньше для этого требовалось хирургическое вмешательство, а теперь этих способов гораздо, гораздо больше. Ты не угодишь туда, мой мальчик, нет-нет. Ты ступишь в «Вестерос» как король и объяснишь своим подданным, что они не больны. Нет-нет, не больны, а здоровы. О да, их не надо лечить! Они уже идеальны! А остальных нужно выжигать, как старую траву на поле! Сжечь их всех!

Горничная, работающая в этой резиденции последние полгода до смерти Эйриса Таргариена, позже не раз вскрикивала по ночам от кошмаров, в которых ей снился его мерзкий смех. «Он был абсолютно безумен — от мечущегося взгляда до трясущихся в припадке конечностей, — рассказывала она своей подруге. — Не то, что его сын. Красивый, обаятельный, скрытный. Ясный взгляд, идеально выглаженная одежда. А как говорит, как рассуждает! Удивительно, что он за три года жизни с отцом не свихнулся сам». Глупышка не знала, насколько она ошибается. Ведь её любопытный носик не совался в комнату молодого господина, шепчущего в бреду собственную мантру: «Тиреллы, Ланнистеры, Талли и Старки… Отомстить, всем и за всё. За отца, за себя, за прошлое и будущее. Не детям, нет — родителям. Детей уберечь, воспитать, взрастить. Идеальные… Они идеальные. Чистая кровь. Спрячься. За другим именем, за другими людьми, иначе тебя найдут, поймают, уничтожат. Твоё наследие — секрет, цель — секрет. Помни!»

***

Ласковые солнечные лучи погладили по лицу крепко спящую девушку с золотистыми волосами. Несколько минут небесное светило любовалось стройной фигурой красавицы, обтянутой шёлковой сорочкой. Резкий звонок будильника спугнул незваного гостя, и солнце стыдливо спряталось за пробегающим мимо облаком.

Лиза была счастлива. Тёплое летнее утро предвещало не менее прекрасный день, а затем — сладкий, как её любимый десерт, вечер. Застенчивая девушка открыла на жужжащем компьютере почту и в сотый раз прочитала письмо, присланное ей прошлым вечером: «Мне стало мало безликого общения. Видел тебя вчера в центральной библиотеке. Лиза, ты — само совершенство! Хочу покрыть поцелуями каждый сантиметр твоей шёлковой кожи и вдохнуть аромат этих невероятных золотых волос. Жду вечером после работы в твоём любимом кафе». Лиза тихо застонала и тут же зарделась, испугавшись собственного голоса. Переписка с таинственным мужчиной, длившаяся уже месяц, казалось не только романтичной, но и возбуждающей. И сегодня наконец все девичьи мечты должны были осуществиться.

С сестрой они встретились в полдень возле огромного торгового центра. Младшая Талли с привычной завистью окинула взглядом Кейтилин: длинные стройные ноги, плоский, несмотря на такое количество рождённых детей, живот, мягкая линия бёдер под юбкой-карандашом и, конечно же, копна рыжих, как осенняя листва, волос. Все мужчины, засматривающиеся на старшую из сестер, восхваляли её глаза и волосы. Казалось, никто не видел тех лишних килограммов, которые в юности имела Кет, любящая сдобу. Нет, для всех она была идеалом. Лиза же всегда чувствовала себя паршивой овцой с похожими на сено патлами и голубыми невзрачными глазками. Но не теперь. Сейчас ей казалось, что все прохожие оборачиваются и провожают взглядом не замужнюю мать-Кейтилин, а свободную и влюблённую Лизу.

— Ты вся светишься, — ласково улыбнулась старшая сестра, обнимая младшую за талию. — И похудела! Лиза, ты красавица!

— Знаю, — игриво тряхнула волосами юная Талли и вздохнула: — У меня внутри всё трепещет! Неужели сегодня мы увидимся?!

— Да, милая. — Кет засмеялась, но тут же сделала серьёзное лицо. — Ты уверена, что он не какой-то там… маньяк?

— О, сестрица, опять ты за своё! Да, я уверена, не волнуйся. Если что, у меня в сумочке будет баллончик. Ну же, идём за платьем, а то времени совсем не останется!

После двух часов примерки девушки остановились на красном платье-бандо с пайетками, выгодно подчёркивающем фигуру Лизы.

— К нему прекрасно подойдут мамины украшения, — вдохновенно произнесла Кейтилин, когда сёстры вышли из магазина и направились за туфлями.

— Да, согласна. И твой перстень! — Лиза схватила Кет за руку и указала на грубоватую печатку с серебристой форелью на сине-красном фоне. — Пожалуйста, одолжи мне его на один вечер!

— Нет, — твёрдо ответила женщина, сжав кулак. — Ты же знаешь, что не могу. Ты взрослая, Лиза, и должна осознавать всю важность этого украшения.

***

Она почувствовала его горячее дыхание на своих волосах прежде, чем услышала вкрадчивый и манящий голос:

— Я готов сорвать это платье с тебя хоть сейчас.

Щёки Лизы мгновенно залил румянец, и девушка из-под опущенных пушистых ресниц стала рассматривать своего таинственного воздыхателя. Первое, что бросилось в глаза, была необычная причёска.

— Ты красишь волосы? — тоненьким голосом спросила Талли и тут же себя возненавидела за такой глупый вопрос. Мужчину, однако, он ничуть не смутил, и он коснулся длинными пальцами своих висков.

— Ты об этом? Нет, с рождения такие. Мама шутила, что кто-то очень сильно напугал меня в детстве. На самом деле всему виной проказница-природа: у отца серебристые волосы, а у матери — чёрные. Я решил взять у каждого по кусочку.

Лиза захихикала и уткнулась в винную карту, которую ей подал официант. Когда отец был жив, он любил посвящать дочерей в искусство виноделия, так что обе девушки прекрасно разбирались в сортах. Однако Лиза молчала, боясь напугать своего ухажёра излишней осведомлённостью.

— Ты что-нибудь выбрала? — мягко спросил он, пронзительно глядя поверх меню на свою спутницу. От этого взгляда по телу юной Талли словно пускали электрический ток.

— Лучше закажи ты, — стеснительно произнесла девушка и, отложив карточку в сторону, нервно сжала кулаки.

— Эти украшения прекрасно сочетаются с платьем. Но почему именно рыбы?

Лиза проследила за взглядом собеседника и огладила небольшую подвеску и серьги.