Мы же с Юлей молча сидели вдвоем бок о бок на койке, она, поджав ноги под себя, словно кошка, а я — свесив их и оперевшись о стену спиной. И мне больше ничего было не надо.

Как все странно в этой жизни.

Никогда не думал, что найду своего человека-счастье при таких странных обстоятельствах. Должен признать, что у моей Судьбы, однако, специфическое чувство юмора — закинуть в будущее, протащить через череду абсолютно непонятных и невероятных событий, чтобы здесь я, наконец, увидел то прекрасное, что все время было на расстоянии вытянутой руки от меня. И вроде все складывается премерзким образом для нас всех. А мне тепло. Словно маленький огонек зажегся во мне, где-то глубоко-глубоко внутри, куда не доберется ни один хирург в этом мире, и греет меня своим мягким желто-розовым свечением. И сейчас, когда она, полулежа на моих коленях, держит меня за руку, и наши пальцы переплетаются между собой, соединяя нас в единое целое, я спокоен и счастлив. Закрываю глаза, невольно подстраиваюсь своим дыханием под ее и проваливаюсь в негу полудремы.

«Мне было довольно видеть тебя…»

«…встречать улыбку твою».

Хоть бы это продолжалось бесконечно.

***

— Утра доброго, граждане туристы! — Варнавский, как всегда, ровно в семь утра появился на пороге нашего изолятора. — Подъем, лежебоки, сколько можно спать! Сегодня вас ждет крайне захватывающий день: к девяти чтоб были готовы ко встрече с капитаном. Но сначала он просил передать мужской части вашей компании вот это, — рядовой достал из кармана бритвенный станок и ножницы. — Кто к назначенному времени не побреется и не подстрижется, мои усатые и челкастые друзья, того поставят к стенке и расстреляют! Так что выполнять.

Оставив инструменты на столе, он, весело насвистывая какую-то незатейливую мелодию, вышел и закрыл за собой дверь, добавив в самом конце, что завтрак занесет немного позже.

***

— А тебе так даже больше идет, сразу лет на пять помолодел! — улыбнулась Юля, когда немного позже я вышел из санузла. — Ну Игорек, не хмурься — вот это тебе точно не к лицу.

— Да что ты! Я б на тебя посмотрел, если бы два месяца твоих трудов отправились коту под хвост!

— Зато, — она поднялась, подошла и положила свои руки мне на плечи, — тебя теперь намного приятнее целовать. Больше ничего не будет колоться и щекотать мой нос.

— Если ты меня сейчас поцелуешь, то эта жертва точно была не напрасной, — улыбнулся я, глядя в ее сияющие глаза.

— Я даже не знаю, какие плюсы вы все должны найти для меня, — Илья появился вслед за мной, угрюмо гладя свой короткий неровный ежик, — чтобы я не всадил эти старые ржавые ножницы прямо в филейную часть майора.

— Вшей не будет! — Маша появилась из санузла последней, улыбаясь и задорно щелкая теми самыми ножницами. — И макушке не жарко! Ну Илюшенька, тебе разве не нравится, какой новый стильный образ я тебе подобрала?

— Нет! — огрызнулся тот в ответ.

— Я тебе дам нет! Игорь, где станок? Сейчас налысо побрею этого неблагодарного, чтобы знал, как «нет» дамам отвечать!

— Ребята, успокойтесь, — рассмеялась Юля, глядя на них. — А то такими темпами через полчаса ни у кого из здесь присутствующих нигде не останется волос.

— Зато я не один буду выглядеть, как не пойми кто.

— Ой, да пожалуйста! — Маша собрала одной рукой свои волосы сзади, а другой одним движением ножниц отрезала их. — Давно мечтала так сделать.

— Зачем? — только и смогла ошарашенно произнести Юля, глядя, как длинные пряди падают на пол.

— Чтоб этот не ныл, что ему прическу испортили. Все, ты теперь не один такой, я с тобой. Эй, Юлек, не смотри ты на меня, как корова на НЛО, пойдем лучше, подровняешь.

— Вот это я понимаю… — тихо себе под нос прошептал Илья, когда девушки скрылись за дверью.

Хоть конца фразы и не было слышно, даже ребенок понял бы, что парень находился под впечатлением от увиденного. Видимо, его Судьба, как и моя, была тоже с тем еще чувством юмора.

Комментарий к Акт II. Глава 1. 211

Песня:

Сурганова - Любви моей ты боялся зря

Рекомендую почитать определенные куски под нее. Но не обязательно.

========== 212 ==========

— Вот, совсем другое дело! Теперь хоть более-менее нормально выглядите, а не как крысы болотные, когда вас нашли, — капитан Иванченко улыбнулся, оценив результат нашей игры в парикмахеров. — Чего стоим, как неродные? Проходите, присаживайтесь. Дамы — вперед.

Мы расселись напротив него за столом. Ситуация была довольно странной: сначала нас держат за решеткой и допрашивают, а потом, ни с того ни с сего, приветствуют как дорогих гостей. Словно в классическом американском боевике про копов, где они неизменно пытаются расколоть злодеев и преступников по схеме «плохой полицейский — хороший полицейский». Неужели этой банальной и скучной схемой до сих пор пользуются?

— Вы, наверное, догадываетесь, зачем я вас вызвал?

— Нет, — ответил за всех Илья, когда молчание неприлично затянулось.

— Неужели этот болтун Варнавский вам ничего не рассказал?

— Ну, он говорил, что нас ждет «захватывающий день». И все.

— Интригу повесил, — усмехнулся капитан. — Хорошо, тогда слушайте. Не знаю, по своей воле либо случайно, но вы вчетвером стали участниками невероятных событий, — «Спасибо, капитан Очевидность!» — пронеслось у меня в голове. — В курсе ли вы, что за вещь была у вас в руках? Тот синий камень.

— Нет, — быстро ответил я, прежде чем другие успели бы что-нибудь ляпнуть, не подумав. Сначала лучше послушать официальную версию и потом скорректировать свою, чем случайно выдать ценную информацию, даже не догадываясь об ее истинной ценности.

— Не удивлен. Знали б — явно не оказались бы здесь. Вот какой ответ пришел вчера от эксперта, — Иванченко взял со стола планшет и зачитал вслух. — «Присланный предмет предположительно является одним из пяти древних артефактов мироздания. Точная дифференциация и выяснение полного спектра его возможностей займет еще некоторое время…» А дальше вам уже не надо знать. Теперь я точно уверен, что вы действительно путешественники во времени. Никогда не верил во всю эту чушь магическую, но, видать, на старости лет придется поверить. Что же касается самого камня — понимаете, какие возможности теперь перед нами открываются?

— Разве что только перед вами, — не сдержавшись, съязвила Маша. — Вы же все равно не вернете его обратно?

— Дерзишь? Эту дурь из тебя быстро здесь выбьют. Через месяц будешь шелковая!

— Месяц?! Почему так долго? Никакой опасности мы для вас не представляем, даже не знаем, где мы. Да что уж «где» — понять бы «когда»? — понесло Машу. — Еще и единственный шанс на возвращение домой отобрали. А теперь будете держать нас как зеков в камере до скончания наших дней?! Ну уж нет, лучше в чисто поле выбросьте из самолета без парашюта, чем это все!

— Ух, какая боевая, — нехорошо ухмыльнулся военный. — Это хорошо! Именно такие нам и нужны. В камере держать вас больше никто не будет. С этого момента вы свободны. И сразу же поздравляю всех вас с принятием в ряды Армии Сопротивления!

— Погодите-погодите, а если мы не хотим в эту вашу армию, что тогда? Или у нас нет выбора? — нахмурился Илья.

— Выбор есть всегда. Но, к сожалению, не у всех.

— Где-то я уже слышал эту фразу…

— Раз слышал, значит, понял. А коль понял — выполняй.

— А может, прежде чем мы начнем выполнять, вы нам хоть что-нибудь расскажете о вашем мире, — попросил я. — Мы ведь, как вам уже известно, не из вашего времени. Какой сейчас год, 2127? Вот, а был 2017. За сто десять лет столько могло произойти, что несколько учебников истории можно написать. Да и неплохо было бы узнать, где именно мы сейчас находимся, на Земле хоть?

— Конечно, на Земле, где ж еще. На территории, свободной от насаждения принудительного равенства, больше похожего на рабство…

— Ага, то есть то, что нас записали в солдаты, не спросив нашего желания, это не принуждение? — перебила Маша.