Спустившись на первый этаж она вздрогнула от размеренного "Бам!" массивных стоячих часов, пробивших четверть шестого утра. Солнце уже показалось над макушками деревьев в саду. Элен увидела лужайку, перед входом в дом, дорожки просыпанные песком, яблони, уже налившиеся сочными плодами, готовыми упасть на мягкую траву. Она знала что хозяин обходился без прислуги, предпочитая самостоятельно заботиться о саде и доме, компанию ему составляли только две немного странные гувернантки, которых в городе стали называть Черная и Белая.
Где-по дальше коридору скрипнула дверь. Дом был весьма почтенного возраста и не удивительно что утром, по мере того как нагревался воздух его деревянные детали начинали "дышать" издавая легкий шорох и скрип. Элен двинулась по нижней галлерее, поглядывая в немногочисленные двери: библиотека, кабинет, второй выход в сад... Дойдя до гостиной и бросив взгляд в слегка приоткрытую дверь она в изумлении широко открыла глаза и двумя руками зажала себе рот, что бы не вскрикнуть. Она могла ожидать увидеть что угодно, но представшее перед ней зрелище оглушило ее. Около камина, на шкуре огромного медведя, которого, как она знала в Новом свете звали "гризли", лежал совершенно обнаженный хозяин дома. Раскинутые руки, покрытая волосами грудь со шрамами, согнутая в колене правая нога и откинутая в сторону левая, совершенно не прикрытый знак его мужественности в обрамлении черных волос... он напоминал греческого или древне-Римского бога, жившего среди лесов, в окружении нимф и дриад. Совпадение было тем более точным, что в ногах у него спала горничная которую звали Белой, доверчиво прижавшись к его, покрытой волосами ладышке, а справа, по хозяйски положив голову на его плечо и перекинув руку через его грудь, спала вторая - Черная.
Элен стояла завороженная, чувствуя, что ее ноги буквально приросли к полу и не в силах оторвать взгляд от этого зрелища. Конечно она знала, что адюльтер с прислугой был не такой уж редкостью и к такого рода "забавам" было принято относиться с долей снисхождения, но глядя на своего будущего мужа в окружении сразу двух женщин она ощутила внезапную пустоту в голове, совершенно оглашённая увиденным. Спать вот так, в чем родила мать-природа, при том что на втором этаже спит его будущая невеста, с которой он пойдет под венец уже через неделю. Это совершенно не укладывалось в ее голове.
Тем временем рука Черной опустилась с груди хозяина дома вниз его живота и совершенно бесстыдно легла на его член. Элен ощутила как у нее пересохло во рту и судорожно сглотнула не в силах оторвать глаз от этого невероятного зрелища. На конец не выдержав она подняла взгляд и страх пронзил ее на сквозь - Синяя Борода не спал и наблюдал за ней из под густых бровей.
Хозяин дома спокойно и стараясь не разбудить своих спутниц поднялся и совершенно не стыдясь своей наготы встал по среди комнаты около кресла с высокой спинкой. Элен наконец опустила взгляд - стыд и смущение взяли верх над ней, но ноги по прежнему отказывались двигаться. Она чувствовала себя как кролик под взглядом удава, слышала тихий шорох в комнате и приглушенный звук босых ног по деревянным доскам пола. Синяя Борода, накинув на себя халат и скрыв под ним свое обнаженное тело, открыл дверь гостиной и вышел в коридор. Не говоря ни слова он взял Элен за руку и повел куда-то. Она шла опустив голову не в силах сопротивляться, пока ее почти насильно не усадили на стул и она увидела, что они оказались в большой кухне. Хозяин дома спокойно налил воды из кувшина в простую глиняную кружку и протянул ей:
- Пейте, мадемуазель! я так думаю что Вы видели достаточно и нам пора объясниться. Этот разговор рано или поздно должен был состояться, так что я даже рад. Сейчас раннее утро и у нас есть час или чуть больше что бы поговорить. Вы не против? - он говорил мягко, но возражать ему Элен почему то не хотелось. Она вдруг ощутила тихую злость на саму себя: действительно! она же не агнец, ведомый на заклание. Кем бы ни был этот человек ему придется объяснить все ею увиденное, коль скоро она станет его женой.
Собравшись с духом она смело, как ей казалось, посмотрела в глаза мужчины:
- Сударь, несмотря на свой возраст, я вовсе не наивна и понимаю что у мужчин могут быть... мммм... потребности. Я слышала о детях рожденных от служанок и гувернанток, которых отправляют в деревню, подальше от глаз порядочного общества, дабы они своим греховным происхождением не смущали своего знатного родителя. Но вы превзошли все возможные ожидания: практически открыто вы живете сразу с двумя женщинами из прислуги, забыв всякий стыд и представления о приличиях, вы....
- Они не служанки, - хозяин не повысил голоса, но в его словах явно послышался звук металла, - их имена Мари и Наури, и они НЕ СЛУЖАНКИ.
Элен в замешательстве замолчала. Хозяин дома обошел вокруг стола и девушка невольно залюбовалась плавностью его движений. Его халат слегка распахивался и Элен поймала себя на желании увидеть его тело под складками шелка. Он плавно опустился на стул на против нее:
- Позвольте я расскажу свою историю, надеюсь Вы найдете в ней ответы на Ваши вопросы. И так, мои родители....
***
За 28 лет до описываемых событий...
1608 год
Приговор был ясен еще до суда: высылка в заокеанские колонии на строительство поселений и освоение новых земель.
Его Величество король в великой милости своей сохранил жизнь преступникам перед Богом и Короной. Так, в трюме корабля оказался молодой вор-карманник и его цыганка-жена. Суд не счел важным тот факт, что женщина была на сносях и могла не перенести тягот дальней дороги, суду было все равно.
Среди прочего сброда Парижских трущоб, в брюхе деревянного монстра, по волнам Атлантического океана, муж и жена твердо решили, что их ребенок родится на свет на зло проклятым судьям, прокурорам и самому Дьяволу.
Путешествие в несколько месяцев не для всех обитателей трюма окончилось благополучно, многие умерли от болезней, дурной еды, а некоторые и от рук своих же товарищей по несчастью. Молодой вор и его беременная жена прошли через это сито и на берег Канады сошли, хоть и в кандалах, но с сыном на руках. Корабельный священник провожал их на берег тихо молясь и крестя их в спину: молодой пастор за время пути насмотрелся всякого, но эта пара молодых еще мужчины и женщины поразила его свое жизненной силой. Украдкой от других он приносил им когда мог еды, дабы женщина смогла выкормить младенца. Мальчика окрестили Франсуа по названию далекой родины, а фамилию "Гош" дали по прозвищу отца, ловко владевшего ножом в левой руке, что не раз становилось неприятным и даже фатальным сюрпризом для его соперников в схватках, нередко случавшихся среди воровского сообщества Парижа (a gauche - левый).
Маленький Франсуа жил среди каторжников, работавших на строительстве порта, верфей, города под название Квебек.
Его отец пользовался уважением и среди преступников и среди обычных добропорядочных граждан, свято соблюдая закон, крепко вбитый в него жизнью в Парижских трущобах: "Не кради у своих, будь верен слову, а если кто-то решит ударить тебя по правой щеке - бей первым и прямо по яйцам обидчика!".
Через десять лет после прибытия семья Гошей уже жила не в бараке среди прочих каторжников, а в небольшом доме, хоть и под неусыпным надзором.
Связываться с отцом семейства мало кто решался - искусством обращения ножом и грязным уличным боем "сават", он владел в совершенстве, передав эти умения и своему сыну, так что к четырнадцати годам его Франсуа уже считался совсем не "сосунком у юбки матери", а очень опасным соперником - по мальчишески гибким и ловким, быстрым как змея. Мать-цыганка знала, что в их среде выживет только сильный и умный, а потому по своему разумению учила сына хитрости, которая от природы свойственна ее племени.
Казалось жизнь начала налаживаться, но немилосердная судьба зорко следила за молодым Франсуа и не преминула напомнить о себе - в 1622 году, коренные жители местных земель начали войну с поселенцами из далекой Европы. Половина деревянного Квебека сгорела с пылу этой войны. Но страшнее индейцев оказались недавние соратники отца. Многие завидовали ему и его положению, тому что он смог устроиться в Новом мире, его счастью с женой и сыном. На дом семьи Гошей напали по-подлому, ночью подожгли и вынудили их выйти на улицу. Франсуа на всю жизнь запомнил лица убийц и окровавленный труп отца с распоротым горлом, вид матери многократно изнасилованной и убитой. Ему самому чудом удалось выскочить из заднего окна уже горевшего дома, куда он кинулся от неожидавших этого бандитов. Его сочли умершим, сгоревшем в пожаре, а он зимней ночью ушел из города в леса, двигаясь на юг вдоль многочисленных замёрзших русел рек, надеясь найти артель старателей-добытчиков пушного зверя. Ему одинаково повезло и не повезло. Старателей он не нашел, но умудрился спасти из покрытой льдом реки девочку-индианку из ирокезов, которая отвела его в свое племя. Там он вырос, обрел в лице старого еврея-ростовщика второго отца, новое имя "Камень" и стал мужчиной, со шрамами инициации принятой в племени на груди.
