— При правлении? — повторила я.

Он поддел пергамент пальцем и расправил. Его почерк был не таким ровным, как у Кольма, символы были уверенными и смелыми, их значение было ясным.

Вторая строка точно начиналась словами: «При правлении седьмого короля».

Я осторожно забрала у него листок.

— Это звучит… как…

— Временные пределы, — сказал он. — Не титул. Метка на календаре.

Огонь хлопнул. Бревно съехало дальше в камине.

— Значит… — начал он.

— Ты — не исполнение Пророчества, — сказала я.

— Нет, — согласился он. — Это кто-то другой. И при моем правлении он сделает что-то великое.

Я отклонила голову к столбику кровати, разум выделял слова. При. Правлении. Один. Поднимется.

Он показал на три следующие строки на пергаменте.

— Видела имя в конце?

Да, но я еще не осознала это. Я перечитала строки, задержалась на последнем слове, что было слишком размытым в Каллаисе.

«Мир придет из мира. Богатство придет из богатства.

Я — Призма, рассеивающая свет.

Сирма».

А ниже была человеческая фигура, руки и ноги были согнуты в нужных углах. Над головой были три точки, так в Алькоро отмечали женщин, и потому звездные обручи с тремя камнями девочки носили с рождения.

— Сирма, — сказал он. — Призма — это женщина.

Важно было не то, мужчиной или женщиной была Призма. Важно было, что она путешествовала, оставляла слова по Восточному миру. Важно было, что ее слова отличались от того, во что мы верили веками.

— Они совпадают с фрагментами в пещере, — сказал он. — Перед моим титулом были остатки символов. При правлении, — медленно сказал он, словно все еще осознавал это. — Вчера ты сказала, что искала, где еще есть Пророчества. Они совпадают?

— Те части, что я видела — да, — сказала я. Я так устала. — Они не были полными, как это, но поддерживают новые строки.

— Тогда мы ошибались, — сказал он. — Наш перевод неправилен. Прелат ошибалась. Даже если озеро Люмен — ключ к исполнению Пророчества, преследовать это, прикрываясь моим именем, неправильно.

Он смотрел на меня. Я не могла повернуть голову.

— Ты не выглядишь радостной, — сказал он.

Я осторожно свернула пергамент, пряча новые символы.

— Я прошла слишком много за последние полгода, чтобы были силы радоваться.

— Мы должны вернуться в Алькоро, — сказал он. — Мы все исправим. Но, думаю, теперь будет проще, — он постучал по свернутому пергаменту. — Так будет проще. Как только мы спустимся по реке, мы остановим наш народ, покажем им символы. И все будет проще…

Он замолчал, глядя на меня в поисках реакции. Я все еще не могла повернуться к нему. В камине искра нашла целый кусок дерева и разгорелась.

В нем не было божественной силы, дающей ему власть.

Мой выбор был так же важен, как и его.

Это должно было меня радовать, хотя бы успокоить. Но это лишь отняло веру, на которую я полагалась — что все провалилось, потому что за моей работой не было Пророчества. Но и за его не было. Виновата в своих поражениях была только я.

Может, я все время это подозревала.

Он заерзал.

— Джемма… — робко начал он. — Насчет крыла целителей. Я не пытался… повторить за матерью. Я просто хотел остановить немного боль. Я не думал заходить так далеко.

— Мне жаль, что так вышло, — сказала я. — Мне жаль, что я не смогла помочь сильнее.

— Ты всегда помогала. Знаю, я не всегда был благодарен, но ты всегда мне помогала. И я знаю… — он посмотрел на письма на своих коленях. — Я знаю, что ты пыталась тут сделать, — он зашуршал ими. — Это все?

— Да, — сказала я.

— И когда мы сюда попали… ты впервые встретила Кольма?

— Да.

— Так ничего не было…

Я молчала, и сердце было печальнее, чем когда мы начали.

— Да, — сказала я. — Между нами что-то было. Я не понимала до прошлого дня. Но это… — я провела ладонью по глазам. — Он слушает. И слушал с первого письма. Он отвечал на мои вопросы, развивал мои мысли. Мы были на одной волне. И… я не пошла с этим к тебе, не доверилась тебе, а пошла к нему.

Огонь потрескивал и искрился.

— Но это все письма? — снова спросил он.

— Да.

— Ты его любишь? — спросил он.

— Нет, — сказала я. — Я знаю его слишком мало, чтобы любить. Но я доверяю ему. И поэтому мне кажется, что я подвела тебя.

Он заерзал.

— Ты можешь доверять другим людям.

— Тебе во вред? — спросила я.

Он вдохнул и пригладил письма на коленях.

— Знаешь, что Элламэй делала на моем корабле, пока мы искали тебя в Сиприяне?

— Пару раз взломала замок?

— Да, но не только это, — сказал он. — Ее допрашивали снова и снова. Порой Прелат, порой посол. Но дважды я допрашивал ее один. И во время этого она допрашивала меня. Спрашивала, почему это, как так, и когда мы нашли Пророчество, когда поняли, что оно означает, стало ясно, почему я все время принимаю гадкий настой. И… она тоже слушала. О, она возмущалась, ты ее знаешь. Уверен, ее самое доброе мнение обо мне — что я беспечный идиот, — он провел пальцами по волосам. — Но она хоть слушала.

Я кивнула, глядя на огонь.

— Народ нас часто не слушает.

— Да, — задумчиво сказал он. — Они подчиняются, но не слушают, — он повернулся ко мне. — И, похоже, при этом мы перестали слушать друг друга. Мы стали далекими, да?

— Народ разделил нас, — сказала я.

Я ощущала его взгляд на лице.

— О чем ты? — спросил он.

— Мы были опасными вместе, — сказала я. — Мы совершали великое вместе. Происхождение метеоритов, новая классификация цикад — это было начало. Вместе мы могли изменить науку. Мы могли изменить страну, — «не остановить». — И это было опасно. Прелаты всегда видели Пророчество превыше всего. И нас нужно было разделить.

Он молчал. Я не могла смотреть ему в глаза.

— Я… не верю в это. Не могу, — его голос изменился, он повторял свои слова, но они изменили значение. — Я… не могу поверить.

— Я могу, — сказала я.

— Это… дурно и даже смешно, — потрясение в его голосе было без веселья. — Это как злодей из сказки.

— Это было нужно для Пророчества, — сказала я. — Уверена, Шаула верила, что помогала вести тебя к истинным целям, избавляла от моего плохого влияния. Она не считает себя злой, никто таким себя не считает. Она верит, что помогает тебе сделать то, на что у тебя не хватает сил.

Он молчал дольше меня, смотрел на огонь.

— Она ошибается, — сказал он. — Это всегда делала ты.

Я сжала губы, горло сдавило. Слезы от стресса.

Он резко повернулся ко мне.

— Прости, Джемма, я хотел бы, чтобы все было не так, чтобы ты была готова доверять мне с первого письма Кольма. Но я знаю, почему ты не стала. Прости, что довел нас до этого. Ты была со мной с начала. Была рядом, когда умер мой отец, а потом мать. Когда мы захватили озеро и потеряли. Что бы ни случалось, ты была со мной.

Его голос дрогнул, стал выше от призрака его старого волнения.

— А теперь… Джемма, теперь все будет иначе. Я уже не во главе. И не должен быть. Глупое Пророчество, петроглифы, Шаула — все изменилось. Я все еще король, но не особенный. И это значит, что я могу легко передать власть тебе. Джемма… — казалось, все события пяти лет нахлынули на него, и я отклонилась, а его слова сыпались дальше. — Ты можешь вести Алькоро, а я тебе помогу. Мы снова будем сильными вместе. Мы станем прежними.

Я сдерживала слезы, мир расплывался. Я не могла заставить себя говорить, не могла напомнить ему, что вернуться и быть вместе не выйдет. Что, хоть мы и поняли смысл его титула, Мона и ее союзники потребуют платы за все, что мы сделали. Его будет ждать тюрьма в одиночку, а меня — трон в одиночку. Те дни в каньоне, ночи в постели с разговорами о том, что можно достичь, все мечты и идеи, готовые расти и растекаться по стране, остались в прошлом.

Он задел мою ладонь, его пальцы переплели мои. Я знала, он хотел, чтобы я перевернула ладонь и приняла его, но я не могла. Он нежно накрыл мою ладонь своей. Я не могла думать о чем-то одном, мысли кружились, быстро сменяясь. Новые строки Пророчества, песни в Люмене, стрекот цикад, поцелуй под звездами, две ладони на холодном каменном полу…