— Джемма! — Мона не верила глазам. — Что… как…

— Двигайтесь, земля и небо! — вторая фигура отодвинула ее, опустилась на колени на камни, не переживая, что испачкает длинную зелено-серебряную тунику. Кожа Моны была бледной, как луна, и в веснушках, а у другой кожа была медной, темнее, чем у меня, а темные карие глаза были пронзительными от тревоги.

Элламэй.

Она схватила меня за рукав, начала сжимать руки, двигаясь вдоль них.

— Грохот неба, ты упала с тридцати футов… что болит? — она проверила мои глаза. — Поверни голову… Ты ударилась обо что-то?

— Я в порядке, — выдохнула я, пытаясь вырваться. — Селено… где Селено?

Лицо Моны стало белым и неподвижным, как мрамор. Она смотрела на меня еще миг, а потом подняла взгляд на снег за мной.

Я уловила другие звуки, что оглушали мой разум, отвыкший от этого. Хруст сапог на гальке, звон оружия, скрип лодок на пляже, кричащие голоса. Я отпрянула от Элламэй, что проверяла мою голову на шишки, и развернулась.

Я пригнулась — конечно, мир был таким ярким. Водопад за нами не просто был огромным, он стал колонной зеркал, отражал свет утреннего солнца, усиливая его в тысячу раз. Я сморгнула слезы. Селено пытался встать на вершине сугроба, два солдата в синем подняли его на ноги.

— Ты привела его сюда? — прошептала Мона.

Я развернулась и схватила ее за рукав.

— Дай мне время объяснить, — сказала я. — Нам нужно место, чтобы поговорить, и я объясню.

— Джемма, — сказала она, ее голос был мрачным, как и лицо. — Ты понимаешь…

— Ты сказала, что ответишь, — сказала я. — В Мрачном луге ты сказала, что, если я хочу мира, в моей силе сделать это, и если я обращусь, ты ответишь, — я сжала крепче. — Дай хоть это. И… у меня новости насчет Сиприяна.

Она смотрела еще миг, ее голубые глаза были напряжены. А потом она вдохнула и встала на ноги. Она протянула руку. Элламэй взяла меня под другую, и вместе они подняли меня.

Я встала и вдруг осознала, как много людей вокруг нас. Они не только собрались на берегу, но и были на лодках на озере. Лодки и парусники, каноэ, несколько кораблей с двумя мачтами. Все были вокруг полумесяца пляжа у основания водопада. Все смотрели в нашу сторону.

О, ради Света. Мы не могли прибыть еще эффектнее?

Я покраснела, опустила взгляд на народ на пляже. Элламэй придвинулась ко мне, ее пальцы проверяли мой пульс на запястье, а за ней были еще две фигуры — одна знакомая, другая нет. Незнакомец разглядывал меня, на его лице было вежливое удивление. У него была такая же медная кожа, как у Элламэй, черные волосы, почти полностью скрытые серебряной короной.

Он поймал мой взгляд и чуть склонил голову.

— Мы еще познакомимся официально, — сказал он. — Но я — Валиен.

Муж Элламэй… и король Сильвервуда.

Я присела в реверансе, пошатнулась, голова кружилась. Другой человек обвил руками мои плечи.

— Счастливого солнцестояния, куколка, — сказал он. — Ты умеешь появляться.

Я посмотрела на Ро Робидью, человека, что похитил меня, что недели назад видел, как Селено убил его брата. Тонкий свежий шрам был вертикальной линией над его левым глазом, как паутинка на его смуглой коже. Он ощутил, как я застыла, потому что уголок его рта приподнялся.

— Много воды утекло, да, куколка?

Я выдохнула и благодарно прижалась к нему.

— Довольно-таки.

— Я извинюсь, когда ты не будешь выглядеть так, словно вот-вот отключишься.

— Если примешь мои извинения.

Он сжал меня на миг.

Мона смотрела мимо меня, подняв голову высоко.

— Веди его на лодку, Арлен. Под охраной.

Я смотрела, как юноша с веснушками и светлыми волосами, с повязкой на глазу поспешил к двум солдатам, ведущим Селено по снежному склону. Я вырвалась из хватки Ро и бросилась за ним, но услышала Мону:

— Кольм, великий Свет, хватит глазеть. Пусть причаливают.

Я застыла и обернулась, среди спешащих людей один не двигался. Не знаю, что я представляла — кого-то тонкого, как его сестра, и со стальным взглядом. Но Кольм слабо напоминал Мону. У него были ее золотые волосы, но его борода была рыжей, а лицо — розоватым от работы на солнце. Он был удивительно высоким, крупным, как медведь, вместо тонких черт Моны у него были широкие плечи и большие ладони. Он не был похож на книжного ученого, как я представляла, он напоминал моряка. На его лице были заметны эмоции. Мона всегда скрывала эмоции, а его лицо было открытым, не скрывало потрясения, пока он смотрел на меня.

Мона отдала приказы еще нескольким солдатам, а потом оглянулась через плечо.

— Кольм, лодка.

Кольм стряхнул транс, его лицо закрылось, как часто делала она, и он повернулся и пошел по гальке пляжа. Он поднял руку и позвал лодку, покачивающуюся неподалеку.

Я замешкалась, а потом повернулась к Селено. Он обрел ноги у основания сугроба, но солдаты не ослабили хватки. Они тащили его вперед, остановившись в паре футов перед Моной. Он был потрепан, как я, совсем не похожий на отполированную картинку, каким его делали помощники для переговоров в Лилу, но его челюсти были сжаты, когда он посмотрел на королеву. Она холодно смотрела на него. Я поспешила встать между ними.

— Так, — сказала Мона, будто приветствуя собаку, устроившую бардак в доме. В нескольких ярдах за ней Кольм схватился за нос подплывающей лодки. Он с силой притянул ее на берег. — Селено Тезозомок, Седьмой король Алькоро. Я не ожидала встретиться снова так скоро и на моем берегу. Было бы плохо не встретить вас тепло в озере Люмен.

Он посмотрел на нее, лицо было бледным, и с одним вдохом он рухнул на землю.

Два солдата рядом с ним пригнулись, едва удержали его, не дав лицу удариться о камни. Мой желудок сжался, и я бросилась поймать его.

— О, ради Света! — у моего плеча появились сапоги Элламэй с бахромой. — Отклоните его, поднимите ноги! — она перекатила его на спину, его голова была на моих коленях. Она отогнала солдат, что пытались удерживать его руки, и махнула на лодку. — Вал, помоги донести его на лодку.

Валиен поспешил к нам, обвил руками плечи Селено и поднял его с земли. Мы втроем донесли его до лодки. Я забралась, придерживая голову Селено. Элламэй забралась за нами, устроила его ноги. Потом пришла Мона, недовольная всем этим, и Валиен с Ро. Арлен запрыгнул на вторую лодку с солдатами и поплыл в озеро. Кольм склонился и оттолкнул нашу лодку в воду, запрыгнул внутрь, не намочив ноги.

— Вперед, — сказала Мона морякам у весел, повысив голос из-за ветра. — И не переживайте за корабль. В Черный панцирь, — она плотнее укуталась в плащ с меховым подбоем. — Нет смысла ждать церемонию.

Селено растянулся в одной половине судна, сесть можно было только рядом с его ногами. Кольм прошел мимо Моны и остальных и сел там. Я опустила взгляд на лицо Селено. Элламэй принялась за его воротник. Она расстегнула мокрый плащ на его плечах, а потом первые пуговицы. Хмурясь от его липкой кожи, она отцепила свой плащ цвета хвои, расшитый лавровыми ветвями, и укутала его.

— Спасибо, — тихо сказала я. Ветер унес мой голос, и я попробовала громче. — Спасибо.

Она хмыкнула и подержала ладонь над его ртом.

— Он плох.

— Мы долго шли, — сказала я.

— Я в общем, — сухо сказала она. — Он дрожит, его сердце сильно колотится. На чем он?

— Что?

— Какие лекарства он принимает?

— Я давала ему имбирь пару дней назад для желудка, — сказала я.

— Несварение? Или язва?

Разум щелкнул, словно достиг понимания. Язва. Конечно. Он страдал от этого во время стресса.

— Должно быть, язва.

— Попробуй в следующий раз посконник или окопник. Имбирь не поможет от язвы, — она подняла его веко и посмотрела на его зрачок. — Он принимает наркотики?

— Не в последние дни, — сказала я. — Но он принимал настои в течение дня и на ночь.

Она смотрела на меня миг, а потом открыла рот, чтобы продолжить, но от резкого порыва ветра корабль покачнулся. Ее ладони впились в борт. Холодные брызги воды взлетели в воздух, промочили мой уже мокрый плащ и волосы. Я поежилась и укутала Селено в плащ Элламэй сильнее.