— Мы заблудились? — выпалил Селено.

Я закрыла рот, подавляя зарождающуюся диссертацию. Голова кружилась и была легкой от усталости и тревоги, и глаза пылали от привычных слез.

— Не уверена, — сказала я. — Наверное. Тогда это моя вина. Я всегда забывала, что мои решения не так важны, как твои.

Он вздохнул, звук был тяжелым от смятения.

— Глупое правило, надеюсь, ты знаешь, что я никогда не верил в это, — его пальцы нащупали мою руку, нашли ладонь. — Джемма, я не знаю, что делаю. Ты должна знать это больше всех. И Шаула может рассказывать мне, сколько хочет, что моими решениями руководит воля Света, но я этого не ощущал никогда. Я всегда полагался на тебя. И мне жаль, что дошло до того, что ты не доверяешь своим выборам. Я верю.

«Не стоит. Правда, не стоит».

— Когда мы вернемся, все будет иначе, — продолжил он. — Мы разберемся с поддельной подписью, заставим обыскать Шаулу. Думаю, с новым Прелатом, что не так близок к тебе, ты будешь чувствовать себя лучше.

Я сидела прямо, вдруг сосредоточившись.

— Это все решит, — сказал он, не зная. — Никто не оспорит твою власть, никто не помешает нам править вместе, как раньше…

— Тише, тише, — резко прошептала я, сжав его руку. — Тихо.

— Я лишь пытаюсь…

— Тихо! — сказала я. — Слушай.

Он замер. В новой тишине я прислушалась, пытаясь понять, что слышала раньше. Сначала было слышно лишь капающую вдали воду, журчание горных ручьев. Но в просторной пещере раздавался другой звук, далекий и неясный, отражающийся от камня.

Голоса.

Там были голоса.

Мы тут же вскочили на ноги, все еще держась за руки. Звук утих, снова прозвучал, стал громче. Много голосов, смешавшихся, словно в песне. Звук доносился волнами, словно доходил сюда только при правильных нотах.

Я отпустила руку Селено и отыскала масло в сумке. Пальцы дрожали от волнения, я вытащила письма из-под туники. Я сняла конверт с них, скрутила его в толстый фитилек и обмакнула в масло.

— Что это? — прошептал Селено. — Уловка пещеры? Как тут могут быть голоса? Солдаты пошли за нами? Как они пробрались сюда, а мы не поняли?

— Вряд ли это солдаты, — хруст, вспышка, я раздавила огненную капсулу. Она жадно загорелась на конверте, пропитанном маслом.

— Тогда кто это? — спросил он. — Откуда эта бумага?

— Скорее, — сказала я, пряча все, кроме щипцов и горящего фитилька, в сумку. — Это не надолго.

— Куда мы? — он споткнулся, когда я потянула его. — На голоса?

— Мы выйдем отсюда, — сказала я, необъяснимая надежда пылала в груди.

— Откуда? Из этой комнаты? Джемма, погоди…

— Тихо, Селено, прошу! — мой голос дрогнул. — Я пытаюсь слушать!

Сжимая фитилек щипцами, мы шли мимо колонн, спешили по камню. Мы замирали на каждом повороте, прислушивались к далеким голосам. Мы словно преследовали ветер, надеясь, что схватим его. Пару раз мы теряли звук, пытались утихомирить дыхание и биение сердец. Но звук становился громче. Вскоре он не доносился волнами, а стал уверенным хором. А потом мы различили мелодию.

Шум воды был с голосами, река во тьме бежала навстречу нам решительным темпом. Стало холоднее, воздух двигался, и огонь на пергаменте трепетал. А голоса звучали. Я слышала, как повторялся припев, что-то пели снова и снова, и я запоминала ноты.

Земля опускалась. Мы завернули за угол и уловили холодный воздух. Огонь на пергаменте потух с дымом. Но мы не были во тьме, мы увидели бело-золотое сияние.

— Великий Свет, — сказал Селено, держась кулаком за мой плащ. — Джемма… это свет дня.

Мы побежали вдоль реки. Колонн и сталагмитов больше не было, они не росли на ветру. Пещера, что была тихой, теперь звенела какофонией звуков — шум ветра, воды, пение поверх всего. Свет становился сильнее, я поскользнулась и схватилась за руку Селено. Это был лед, он был на полу участками, а потом постоянным покровом, пока мы не поехали к свету. Ветер над рекой уже жалил, приносил снег и оставлял сугробы в проходе.

Мы замедлились, двигались боком по берегу реки, прижимаясь ладонями к замерзшей стене. Реку покрывал лед, вода уже не бежала. Дыхание вырывалось паром, глаза слезились, привыкая к растущему свету.

Когда я завернула за последний угол, пришлось застыть и прикрыть глаза — казалось, зеркало сияло на солнце. Когда я посмотрела, смаргивая слезы, я увидела, что это даже не полный свет. Полоска неба сияла лилово-синим цветом, там была одна звезда. Остальное закрывала стена льда.

Селено хрипел от холодного воздуха, он придвинулся ко мне.

— Что это?

— Водопад, — сказала я, ноги хрустели на снегу, что собрался у основания. Я потянулась ко льду. — Замерзший водопад. А за ним… — я указала, и он посмотрел на одну звезду — рассвет или закат, я не знала, но сейчас и не было важно. Свет был сильнее, чем когда мы входили в пещеру. Я видела пепельный цвет его лица, прилипшие от пота и высохшие волосы. Он потрясенно смотрел на звезду.

— Мы снова нашли звезды, — сказала я, наполненная напряженным восхищением.

Он нахмурился.

— Не понимаю. Где мы?

Я придвинулась к толстому льду на реке, где была естественная трещина между водопадом и камнем. Сильный ветер свистел в ней, теплый воздух пещеры вылетал на холод. Я прижалась к трещине.

Плоская поверхность сияла сине-серым под тусклым небом, выступ темной земли немного закрывал вид. Поверхность мерцала и двигалась.

— Мы в озере Люмен, — сказала я.

— Где?

Ветер затих на миг, в относительной тишине я снова услышала пение. Я вытянула шею, разобрала силуэты лодок, покачивающихся на воде. Они были черными на поверхности, лампы на них не горели. Они были на месте, повернуты в одну сторону, словно чего-то ждали.

— Джемма! — голос Селено был полон тревоги. — Ты сказала, мы в озере Люмен?

— Да. Давай разобьем немного льда, так мы пролезем.

Я села на снег, не замечая от восторга холод, и начала ударять по каскаду замерзшей воды. Первые пару ударов только вызвали боль в ногах, но один удар попал у края и отломал кусок размером с тарелку. Я ударила снова и отбила осколок.

— Джемма… Джемма, стой.

Но я не ждала. Мне надоело ждать. Я била все сильнее, удары отдавались дрожью в спине, прогоняя смятение из-за моего молчания, моей лжи, отсутствия доверия, времени взаперти… осколок размером с окно отлетел на камни внизу. Мои глаза слезились, но не от стресса… свет становился все сильнее, сверкал на ледяном покрове и снеге. Было видно все больше — вершины горной гряды поднимались к розовеющему небу над озером.

— Джемма! — Селено сжал мое плечо. — Прекрати… Великий Свет, подумай, что ты делаешь!

Я понимала, что он имел в виду, но раздался треск. Полетели осколки, и я вскинула руки. Воздух стал ярче, каскад льда сиял бело-золотым светом. И я резко начала соскальзывать по льду, не могла ухватиться за что-то прочное.

Плащ натянулся на горле — Селено, наверное, поймал его, чтобы остановить падение. Но он никак не мог удержаться на скользких камнях, так что мы оба полетели вниз через миг. Мир стал невыносимо ярким, ярче, чем днем, и ничего не было видно.

С хрустом, лишившим меня дыхания, я рухнула в сугроб. Я скатилась, ноги запутались в плаще, руки поранились о камни. Я остановилась там, где снег переходил в гальку пляжа, вода плескалась неподалеку. Между мной и водой были ноги, и все бежали в мою сторону. Черные сапоги с серебряными пряжками, кожаные сапоги с бахромой, сапоги на каблуках с жемчугом на носках и вышитый синий подол. Последние остановились в паре дюймов от моего лица.

— Что, во имя Света, такое?

Мона.

Глава 9

Я пыталась выпутаться из плаща и сесть. Королева Мона Аластейр присела передо мной, расшитый край ее королевского синего платья волочился за ней по влажной гальке. Ее лицо было охвачено испугом. Я была слишком рада, чтобы думать, как выгляжу — грязная и растрепанная с расцарапанными коленями и снегом в волосах, из глаз и носа текло. Мир был слишком ярким для рассвета.