Очень хотелось пить.

Сознание возвращалось вспышками воспоминаний. Он действительно упал с Рэмбрандта. Упал так, как не падал ни на одной тренировке. Без помощи Люка и под оценивающими взглядами оказалось куда сложнее, чем он представлял…

И как сейчас себя чувствуют лошади?

Ещё раньше, чем сознание напомнило о себе, в кромешной тьме мелькнул взгляд с кошачьими линзами,– последнее, что он видел перед трюком. Он отвлёкся на самом важном моменте программы, хотя прекрасно знал, что тело ещё к нему не привыкло.

Чёртов идиот.

Дверь хлопнула уже ближе, но на этот раз на замену каблучкам пришла тяжёлая поступь ботинок. Алек не без труда скосил взгляд: никогда бы не подумал, что эта самая поступь может принадлежать маленькому человечку в белом халате.

– Мистер Лайтвуд? – доктор склонился над Алеком и дотронулся до его лба. – Меня зовут доктор Уилбур. Как вы себя чувствуете? Вашим родным прямо сейчас сообщают, что вы пришли в себя. Наверняка, они скоро приедут, – в его голосе проскользнула усталость.

Алек усмехнулся про себя, но на лице это, скорее всего, отразилось гримасой того же монстра из мусоропровода. Он открыл рот, чтобы ответить на вопросы, ведь Уилбур всё ещё выжидательно поглядывал на него, проверяя тем временем бинты. Но взамен звуков вырвались лишь нечленораздельные хрипы.

– Не волнуйтесь. Сейчас медсестра принесёт вам воды. Отдыхайте.

Непонятно, какое впечатление производил доктор Уилбур. Он не выглядел, как типичные врачи, которых показывают в сериалах, и его возраст придавал уверенности в том, что он знает, что делает. Только его рубленные фразы и отточенные, механические движения порождали странное чувство, словно с ним обращались, как с вещью.

А вот медсестра была приятная. Её образ почти сразу начал расплываться перед глазами, но мягкая улыбка оставалась четкой. Она поднесла стакан с трубочкой ко рту Алека, и едва прохладная вода коснулась языка и проникла в горло, силуэты стали ещё более расплывчатыми.

Он провалился обратно во тьму.

***

Запах больницы смешался с чем-то другим, чем-то очень знакомым.

Выныривать на поверхность реальности во второй раз было чуть легче, чем в первый. Мозг Алека уже знал, чего ожидать, а привычное почему-то не кажется ужасным.

Но он всё же скривился от ощущения горечи и сухости во рту прежде, чем открыть глаза и осмотреться.

Первым порывом было заново уйти в темноту. Вторым – моргнуть. Третьим – ущипнуть себя, чтобы прекратить сомневаться в реальности происходящего. Из всего перечисленного получилось сделать только второе.

В палате не было свободного места, кровать обступили со всех сторон, а рядом с локтем Алека вальяжно развалился Председатель, без зазрения совести вылизывающий себе шерсть на груди.

Вряд ли это вообще было законно.

Едва Алек открыл глаза, как все присутствующие подошли ближе, а те, кто стоял вокруг кровати, склонились ещё ниже. Они молчали, но улыбались так широко, что, казалось, щёки трещали от напряжения.

– Алек, – Мариз крепко сжала его руку.

– Ты так нас напугал, – Изабель с другой стороны сжала вторую.

– Никогда больше так не делай, – а вот и Клэри с Джейсом.

– Рэм очень переживает, – Люк подсел на кровать. – Места себе не находит.

– Как и мы, – хрипловатый голос Магнуса взорвал пространство. Алек нашёл карие глаза.

Сухая корка на губах треснула, и во рту почувствовался легкий привкус железа, но как же на это было плевать. Его семья была с ним, Магнус светился счастьем, а Председатель довольно фыркнул ему в шею. И даже боль отошла на второй план.

Но было кое-что, что он должен узнать прямо сейчас. Он облизал губы и постарался откашляться.

– Как себя чувствует Рэм?

– Почти пришёл в себя.

– Хорошо.

Оказалось, что если в больницу запустить пару десятков цирковых, предварительно договорившись с администрацией (Алек знал, что союзу Мариз, Магнуса и Катарины тяжело отказать в переговорах), то это место заиграет новыми красками.

Дни проходили за днями, но почти не ощущались. Алек шёл на поправку: уже мог спокойно сидеть и не морщиться при этом от боли, хотя перевязки приходилось терпеть сквозь сжатые зубы. В палате постоянно находилось по несколько человек, строгим медсестрам удавалось выгнать их только после десяти вечера, но когда Алек с утра открывал глаза, они снова были рядом. Изабель с Лидией поочередно дежурили у его кровати, не оставляя одного ни на минуту. Он не знал, чьей именно идеей было принести ему томик «Мастера и Маргариты», поля которого пестрели отметками, но был им очень благодарен. Хотя ни за что бы этого не показал.

Алек доставал книгу ночью перед сном, открывал на первой попавшейся странице и вновь перечитывал заметки Магнуса. И наплевать, что он уже выучил их наизусть.

Те, кому становилось тесно в комнатушке пять на пять, выходили в коридор. Чаще всего – Кирк с акробатами, и наверняка это было никак не связано с тем, что там за стойкой регистрации стояли молодые медсёстры и хорошенькие девушки-интерны.

Доктор Уилбур каждый раз закатывал глаза и недовольно ворчал, заходя к Алеку, но после осмотра становился чуть добрее. Пару раз даже улыбнулся. Кажется, его забавляла эта ситуация, и он даже начал относиться к Алеку как к одушевленному пациенту, а не как к андроиду, которому надо пришить новую руку.

Прошло около недели, наступила суббота. Изабель, пообещав вернуться через пару минут, вышла за водой.

Скрипнула дверь. Алек, который до этого старался разрабатывать пальцы травмированной руки, чтобы они начали функционировать хотя бы на троечку, поднял взгляд. Но в дверном проёме стояла совсем не Изабель.

– Камилл?

Алек удивлённо прикусил губу. Он не общался с Камилл один на один, да и вообще старался лишний раз с ней не сталкиваться, поэтому у неё не было никакого повода здесь оказаться. Уж не из-за филантропических же побуждений она пришла проведать больного.

– Здравствуй, Александр, – алые губы разъехались в оскале. – Зашла сказать, что очень впечатлена тем, что ты делаешь на манеже с лошадьми. Даже с учётом твоего… падения.

– Просто Алек, пожалуйста, – он распрямил плечи, хотя и понимал, что выглядеть уверенно, лежа на больничной койке, невозможно. – И спасибо… наверное.

Алек повторил интонацию незваной гостьи и дёрнул уголок губ в ухмылке.

– Да? А я думала, что всё же Александр, – она наивно распахнула глаза. – Магнус часто говорит во сне, знаешь ли.

Алек застыл. Втянул воздух сквозь плотно сжатые зубы и, прищурившись, посмотрел на Камилл. Он не знал, что Магнус говорит во сне. Он не знал, что Магнус говорит про него. Он знал, в какой ситуации Камилл могла это услышать.

– Я пришла по-хорошему попросить, Александр. Оставь его, – она подошла ближе. – Пожалей себя. Я столько времени пыталась зацепиться в тебе за что-то, но не смогла. Знаешь, я неплохо знакома с Магнусом, мы были почти помолвлены, и нас до сих пор многое связывает. И он же совершенно невероятный. А ты обычный. Да, ты здорово умеешь привлечь внимание на манеже, но даже это ему в скором времени надоест. А после этого он заскучает с тобой через пару дней. Гарантирую.

Под конец фразы Камилл стала похожа на змею. Такую скользкую, что её хотелось схватить и вышвырнуть из палаты, но вместо этого Алек просто беспомощно открывал и закрывал рот, не в силах вернуть контроль над голосовыми связками.

Дверь вновь скрипнула, и на пороге с бутылкой воды возникла Изабель.

– Представляешь, автомат на этаже сломался…

Она резко оборвала фразу и уставилась на незваную гостью.

– Тебя здесь никто не ждал.

– А я уже ухожу, – Камилл перебросила за спину идеально накрученные светлые локоны и бросила ещё один взгляд на Алека.

А потом вышла, оставив того недоумевать, почему так внезапно заболело сердце.

***

Боль тупыми иголками пробежалась по коже, задержалась на сломанных костях и остановилась на кончиках пальцев. Оставила за собой только ноющее чувство. Алек удовлетворённо кивнул и снова сжал руку в кулак. Боль проделала свой привычный путь, только на этот раз медленней.