«Руны» – как их называли в «Феерии». Каждая что-то обозначала: одни набивали для того, чтобы побороть страх, другие после преодоления себя или выполнения особо сложных трюков. Алек гордился каждой из них, но рассказать – значило посвятить Магса и в особенности цирковой жизни. Это был долгий разговор, а единственное, чего хотелось – это спать.

– Они дают силу… Каждая из них значит слишком многое, и я обязательно расскажу тебе, только не сегодня, – Алек, как будто извиняясь, склонил голову, касаясь щекой макушки Магса. – Доброй ночи.

– Ты заинтриговал меня, Александр. Не думай, что завтра сможешь просто сбежать, не рассказав мне этой истории.

В подтексте фразы отчётливо слышалось: «Не думай, что можешь притвориться, что ничего не было», и Алек счастливо улыбнулся: не только для него произошедшее всё же что-то значило. С тёплым чувством в груди он закрыл глаза и мгновенно провалился в сон.

Он давно не спал так хорошо. Он никогда не спал с кем-то. Но эту ночь он поставил на первое место в списке самых лучших ночей сразу же, как на утро проснулся от нежного поцелуя.

========== Глава 4. ==========

Вопреки расхожему мнению,

умственные способности лошади сильно ограничены,

а одарена она главным образом памятью.

Джеймс Филлис

Наступившее утро даже не думало приносить умиротворения изъеденному думами мозгу.

Алек спал, в лучшем случае, пару часов. То проваливался в сон, то открывал глаза и пытался разглядеть хоть что-то в окружающей темноте.

Парадокс, когда спать хочется неимоверно, но не хочется засыпать.

Алек глянул на часы, стоящие на прикроватной тумбочке, и застонал. Будильник зазвонит уже через час и пятнадцать минут, а этого времени чертовски мало для того, чтобы прийти в себя. Он подтянул одеяло повыше и закрыл глаза.

Выходить из комнаты не хотелось ещё и потому, что вчера он выставил себя полным мудаком, он понимал это. Но если бы ему подвернулась возможность вернуться назад, он бы не стал ничего менять.

Магнус ворвался в его мир снова, перевернув всё с ног на голову одним хриплым «Александр», и Алек злился.

Кровать неприятно заскрипела – Лидия зашевелилась и перевернулась на другой бок. Алек открыл глаза. Видимо, поспать ему сегодня точно не придется.

Лидия спала и размеренно дышала, слегка приоткрыв рот. Волосы, которые обычно убирались в косу, сегодня были распущены и разметались по подушке. Алек улыбнулся краешками губ, нежным движением смахивая со щеки Лидии светлую прядь.

Она была красива, этого нельзя было не признать. Но помимо красоты Лидия обладала стойкостью и упорством, которые сочетались с мягкостью и добрым сердцем. Это она буквально не дала Алеку рухнуть в пропасть после смерти Роберта, и он, наверное, не смог бы расплатиться с ней и до конца своей жизни.

Алек любил Лидию.

Вот только не был в неё влюблён.

Но чувства – не самое важное. Он исполнит желание отца и порадует маму. Он докажет всем и себе, что может быть нормальным.

Они поставят «Феерию» на ноги, придумают стоящую программу, с которой и поедут на гастроли, и свадьба Александра Лайтвуда и Лидии Бранвелл состоится в каком-нибудь тихом городке. Потом у них родятся дети, наверное, два мальчика, а когда они подрастут, Мариз передаст управление цирком Алеку.

Так должно быть, потому что так правильно.

Веки Лидии затрепетали. Обычно она всегда просыпалась раньше и возвращалась с утренней пробежки ещё до того, как Алек открывал глаза, поэтому сейчас недоумённо смотрела на него, всё ещё сонно щурясь.

– Не спится, – пояснил он, пожимая плечом. – Сегодня Елена придёт, я думал над идеями.

– Тебе высыпаться надо, с таким-то графиком тренировок, – Лидия пододвинулась ближе и провела кончиками пальцев по щеке Алека. – Да и я слышала, что на свежую голову думается легче.

– Кто бы говорил, – Алек рассмеялся и, приподнявшись на локтях, одним движением подмял её под себя. – Это же не я утро начинаю на час раньше и иду бегать. Как будто общих разминок мало, чтобы оставаться в форме.

Он наклонился и коснулся губами кончика носа Лидии, оставил легкий поцелуй на её щеке и лбу, на что та фыркнула, уклоняясь от его губ. Лидия не любила все эти «телячьи нежности», говорила, что начинает чувствовать себя кисейной барышней.

Надо сказать, что Алек пользовался этим постоянно.

– Ах так?! – она подхватила смех, схватила рядом лежащую подушку и выставила её перед собой, закрывая лицо.

– Ах так, – передразнил он и постарался отобрать подушку, схватив за уголок наволочки.

Вот только в эту игру они играли уже много раз, и Лидия знала все слабые места Алека так же, как и он её. Тоненькими пальчиками она забралась под край его растянутой футболки и провела по бокам ногтями.

– Лидия, не смей, – предостерегающе протянул, но она лишь усмехнулась и принялась его щекотать.

Алек совсем по-девчоночьи взвизгнул. Попытался схватить Лидию за руки и остановить эту пытку, но его сила в чистую проигрывала проворству и ловкости. Лидия не поддалась и, повалив Алека на спину, уселась ему на бёдра.

– Никогда не начинай бой со мной, Лайтвуд, ведь ты заведомо проиграл каждый из них, – она хитро улыбнулась и склонилась, чтобы оставить поцелуй в уголке губ. – Я пошла на пробежку. И, как победитель, требую, чтобы ты постарался заснуть хотя бы на оставшийся час.

Соскользнув с кровати, она подмигнула Алеку и скрылась в ванной, а он с удивлением заметил, как тяжелеют веки. Лидия и правда была его спасением. Как-то из хорошей подруги она превратилась в спутника жизни, в очень близкого человека, знающего почти все тайны. Последнее, что услышал Алек перед тем, как погрузиться в сон, был шум воды, доносящийся из ванной.

***

Лидия приоткрыла тяжёлую кулису, шагнула под купол цирка и с наслаждением вдохнула родной запах.

Цирк – её дом, её жизнь, цирк – она сама.

«Феерия» была наследием её семьи, и нельзя было не любить каждую трещинку в стенах старинного особняка, который сейчас называли модным словом «штаб-квартира», не любить магическую атмосферу и каждого циркового.

И для неё не было ничего более важного в жизни, чем гимнастика.

Гимнастика, идущая об руку с риском. Гимнастика, предавшая её.

Ни для кого не было секретом, что она хотела вернуться в форму после травмы, несмотря на запреты врачей, и после общих разминок всегда шла к канату. Но никто не знал, что каждое утро под видом пробежки она пробиралась на манеж, работая на износ в попытке подготовить новый номер. Каждая тренировка была адом, и боль в колене не давала исполнять трюки на том же уровне, что раньше, но она не была бы Бранвелл, если бы решила всё бросить.

И она продолжала вставать, обманывать Алека, хотя ей это и не нравилось, и приходить на манеж, чтобы потом так же незаметно уйти. Не хотела говорить никому раньше, чем у неё начнёт получаться. Ведь всегда лучше продемонстрировать результат, чем разглагольствовать о том, что хочешь чего-то добиться.

Только сегодня на манеже она оказалась не одна.

– Что ты тут делаешь? – Лидия замерла рядом с кулисами, сверля взглядом неожиданного гостя.

– Не спится, – просто ответил он.

– Слишком многим сегодня не спится, – она прошла и присела на край манежа, не зная, стоит ли начинать тренировку.

– Кажется, я помешал тебе. Могу уйти.

Лидия ещё раз смерила его взглядом и почему-то произнесла:

– Да нет, если ты не будешь болтать о том, что видел меня здесь, можешь остаться. Мне может пригодиться твоя помощь.

***

Солнце уже сияло, когда Алек проснулся в следующий раз. Не сразу поняв, что не так, он потянулся, чувствуя себя отдохнувшим, и зажмурился, когда свет от ярких лучей пощекотал ему веки. В тот же момент он резко сел на кровати, схватил в руки будильник и протяжно застонал.

9:20

Он проспал всё, что мог, и каким-то образом не услышал будильник.

Одеяло полетело на пол, и Алек вскочил с постели, начиная судорожно собираться. Распахнул дверь в ванную, ступил на кафель, поджимая пальцы на ногах от холода плитки, включил ледяную воду и побрызгал на лицо, чтобы проснуться. Наспех почистив зубы, нацепил первое, что попалось под руку – хотя не сказать, чтобы он обычно парился насчет одежды – и выбежал из комнаты.