— Это другое. Когда мы были на гастролях, это входило в часть нашего биоритма, все эти часовые пояса… — я прокручиваю одну из лент вокруг моего пальца и снимаю её, поворачивая вокруг снова. Я занервничал, что она, быть может, знает обо всех моих недостатках. — Так ты знаешь кто я?

Нора смеётся, практически фыркает.

— Ну конечно, Зейн, — она гладит свою коленку и смотрит на меня. — Ты не мог подумать, что я не знаю. Я всего на год младше тебя, когда я училась в школе, все фанатели от тебя. Я не могла пройти по коридору, не видя твою или чью-то из парней фотографию на любом шкафчике. Это очень сюрреалистически, что ты сейчас сидишь здесь. Я знаю много девушек, которые готовы убивать, чтобы быть на моём месте, — она наклоняется так, что теперь её локти упираются о стол.

— Так ты мой большой фанат? — спрашиваю я.

— Я имею в виду, мне нравятся ваши песни. Я никогда не ходила на концерты, я обычно проводила свои ночи здесь, помогая бабушке.

Это действительно была её жизнь. Очаровательно осознавать, что она так много сделала для семейного бизнеса.

Дверные куранты зазвенели, и мы оба встали.

— Пошли, — она улыбается и быстро идёт вверх по лестнице, я следую за ней.

— Нора, — я зову её, после чего она оборачивается. — Могу ли я принести тебе обед завтра?

Она мило улыбается и продолжает подниматься по ступенькам.

========== 7.Внутри я молча волнуюсь/I’m silently freaking out inside ==========

POV Nora

Сработал мой будильник на всю комнату, заставляя моё тело проснуться. Раньше он находился подальше от моей кровати, но из-за того, что однажды я проспала несколько уроков, сейчас он находится слишком близко. Я лучше встану сама, чем дождусь удара подушкой от моей бабушки или мамы и криков по всей квартире на итальянском языке. Когда они кричат на итальянском, это звучит пугающе, даже для меня.

Я стянула с себя одеяло и спустила ноги с кровати, я прилично поспала, мечтая о Зейне. Сегодня пятница, он приходил каждую неделю с обедом для меня. Это было так мило, я действительно не знаю, что делать, он никогда не позволяет мне платить самой, Малик приходит к моему магазину, спрашивает, где ему купить еды сегодня, а затем возвращается с обедом. Мы не обменялись номерами, я уверена, что если он хотел бы, то давно сделал это, но он этого не делает. Я стала одеваться немного лучше, или например, ждать, когда он уйдёт, а потом уже собирать волосы в пучок. Шелби так много ругается из-за всего этого, но я заверяю её, что мы просто друзья. Он не сказал иначе, так что это то, что я думаю.

Я окончательно встаю с кровати. Презираю вставать рано настолько, что на улице ещё темно, но такова моя жизнь. Я иду в ванну и принимаю душ, после которого моя кожа краснеет от тёплой воды, но я чувствую себя намного лучше. Так расслабляет. Я всегда укладывала волосы и делала макияж в своей комнате. Она находится в задней части квартиры, поэтому когда я сушу их, то чувствую, что шума меньше. Альберт продолжает потирать морду о мои ноги. Я прогоняю его прочь и начинаю искать свои обычные джинсы и простую рубашку. Хотела бы я носить платья, но моя работа в холодном помещении не позволяет этого, тем более подниматься вверх и вниз в платье явно не удобно, и мне не придётся беспокоиться, что моё нижнее бельё могут увидеть.

После быстрой сушки я пытаюсь уложить волосы, в этом плане они не совсем послушные, поэтому уже в середине дня я убираю их в пучок. Я слышу шум радио, Нонна любит слушать классическую музыку с утра, во время готовки. После смерти дедушки она готовит меньше. Он всегда помогал ей с готовкой, он старался, по крайней мере. Я скучаю по нему, хотела бы я видеть их вместе, как они будут танцевать достаточно рано на кухне, с большой улыбкой на лице.

— Бонжорно (*1), Нонна, — я говорю, как только вхожу на кухню.

Наша кухня может выглядеть немного как фильм ужасов: макаронные изделия свисающие со стоек, установленных Нонной десятилетиями назад, иногда томатный соус может плеснуть.

— Бонжорно, миа луче (*2), — она манит меня подойти к ней и целует в щёку. — Всё готово для дня? — она спрашивает улыбаясь, в то время, как я нарезаю хлеб для тоста. Это мой стандартный завтрак, уж слишком много запрещено в этом доме.

— Да, мэм, — я улыбаюсь, наливая стакан молока, когда я смотрю на бабушку.

Она осторожно положила лапшу в кипящую воду. Она такая профи. Можно подумать, что если бы она настолько не любила цветы, то могла бы открыть собственный ресторан. Но она говорит, что её работа сейчас — это готовить для семьи.

— Мама ещё дома? — спрашиваю я; она всегда работает слишком долго.

— Да, она пришла час назад, прямо перед тем, как ты проснулась. Она так устала, я уверенна, что она легла спать прямо не раздеваясь. Бедная женщина работает слишком много.

Я киваю в знак согласия. Я хочу, чтобы она отдыхала, чувствовала себя лучше, учитывая, сколько она работает. Моя мама никогда не любила цветы как мы с Нонной или её брат Сальваторе. Мы остались жить с бабушкой, хотя могли бы переехать, учитывая, сколько работает она и я, но с её неустойчивым графиком мы никогда этого не сделаем. Таким образом, кто-то всегда будет рядом. Сальваторе отличается от нас. Он всегда был жаден, на мой взгляд. Он женился на Изабелле и они имеют двух детей: Сальваторе и Веру. Видимо, всех мужчин в моей семье называют Сальваторе. Шутка, конечно. Мой дядя предпочитает называться Сал, мой двоюродный брат своим вторым именем — Лео. И будет только один настоящий Сальваторе. Мой дедушка.

— Мерда! (*3)

Я останавливаю своё внимание на Нонне, она сжимает руку и морщится, я отодвигаю свой стул и встаю быстро.

— Нонна, ты в порядке? Что случилось? — я спрашиваю, пытаясь рассмотреть её травму.

— Я просто задумалась в течение последних минут, — она отмахивается и продолжает свою ежедневную задачу приготовления макаронных изделий. — У тебя есть на проезд? — она говорит в серьёзном тоне.

Нонна — упрямая женщина. Бывает жёсткой для всех. Я киваю ей, целую в щёку и скрываюсь за дверью. Я открыла Альберту окно, теперь он будет исследовать крышу весь день, это гораздо лучше, чем гадить в моей кровати.

***

Утро прошло быстро. Легко забыться во время моей работы, это больше, чем работа, это моя жизнь. Я знаю, что люди говорят, что в профессии флориста нет ничего особенного, но это процесс. Процесс сезонов, цветов, бесплатных вторичных цветов, бесплатные запахи, каждый цветок имеет свои уникальные свойства. Я знаю о цветах всё, поэтому Нонна доверила мне этот бизнес. Она сказала, что если я собираюсь запустить бизнес, то я должна сделать это правильно.

Я выпила немного воды, моя нога тряслась в нервном тике, ожидая прихода Зейна. Я точно не скажу, что он придёт и принесёт мне обед сегодня, но я надеюсь, и да, Шелби была права, он великолепен. Иногда он просто сидит в тишине. Возможно, это неудобно, но на самом деле мне нравится. Я не чувствую необходимости говорить с ним каждую секунду времени, проведённую рядом.

Я заканчиваю последний букет для невесты, завёрнутый в атласные ленты фиолетового цвета и цвета слоновой кости, и помещаю его в небольшую вазу, закреплённую в большой коробке. Её должен доставить Макс, когда вернётся. Слышу звон дверных курантов и смотрю на экран видеокамеры, чтобы увидеть Зейна, который открывает дверь. Я просто сдерживаю визг. Я проверяю быстро мой макияж в зеркале и приглаживаю волосы.

— Нора! — он говорит громко, но не кричит моё имя, и я чувствую, как моё имя сходит с его языка, как по маслу. Это так гладко. Хорошо, что я не живу в Великобритании, но наверное, я спала с кем-то, у кого был британский акцент. О сладкий Иисус. Я закатила глаза от этой мысли.

— Я здесь, внизу, — я стою недалеко от лестницы, как он начинает спускаться вниз, наклоняя голову, тем самым не ударяясь о балки на потолке.

— Привет.

Он легко улыбается мне и слегка машет рукой. Интересно, знает ли он, как мне неловко каждый раз перед ним?