Её голос резок, это удивительно, как она меняется в одно мгновение. Они всегда говорят, что плохие вещи случаются в три, и я просто больше не могу справиться с этим.

========== 40.У них была связь с самого начала/They had a bond from the beginning ==========

POV Zayn

Два месяца спустя

Я делаю глубокий вдох, когда мой самолёт приземляется. Во время посадки я всегда нервничаю. Я буквально думаю о всех плохих вещах, которые могут произойти.

Нервы сжимаются в моём животе, как будто я ничего подобного не испытывал в жизни. Я пел перед миллионами людей сотни раз, но это немного другое ощущение. Я не говорил с Норой с тех пор, как оставил её в тот роковой день. Это глупо. Я не имею в виду, что забыл про неё, но когда я вернулся домой, творилось нечто. Дония родила на тридцать четвёртой недели беременности, что слишком рано. Мы все были потрясены. Оказывается, у неё была инфекция матки, которая вызвала преждевременные роды. Их дочь была маленькой, всего четыре фунта. Мы не могли прикасаться к ней в течение недели из-за страха заражения. Было сложно.

Асад и Дония назвали её Самарой, что означает защищённая Богом. И она была действительно защищена, она находилась под искусственным дыханием в течение нескольких недель. Эта была пытка видеть расстроенной сестру, она хотела всю свою жизнь стать матерью, хотела забрать малышку домой, но не могла. Ей пришлось ждать ещё дольше.

Я не игнорировал Нору. Мы не могли включать наши телефоны в больнице, и когда я приходил домой, то просто хотел спать. Я был так исчерпан. Я не имею в виду, что хотел отталкивать её, просто чем дольше я ждал, чтобы позвонить ей, тем труднее было сделать это.

Я наплевал на отношения. Если это то, что мы считали отношениями. Это было. Было что-то между нами.

Я подписываю несколько автографов и фотографируюсь с фанатами, я дальше прохожу через толпу. Я просто не могу дождаться увидеть её, и я уверен, что всё будет происходить неловко. Мне многое не удаётся. Возможно, она ненавидит меня. И я не виню её за это. Я сам всё испортил.

Я так нервничал, я буквально дрожал. Я даже не собираюсь съездить сначала домой. Я хочу увидеть её. Сегодня воскресенье, так что я знаю, что она будет дома. Дом. Это место, где я просто хочу быть рядом с ней. Я хочу засыпать и просыпаться рядом с ней и тратить каждую секунду на неё. Мне нужно дополнительное время. Я чувствую, что рождение Самары действительно повлияло на меня, оно показало мне, что важно в жизни. То, на чём мы должны концентрироваться. Семья, любовь и жизнь. Мне не нужно что-то ещё, но всё, что у меня пока есть, это только бонус.

Я хочу завести семью с Норой. Я не знаю, простит ли она когда-нибудь меня, но я должен попробовать. Я не могу провести всю оставшуюся жизнь, зная, что просто ушёл от неё, когда я, вероятно, нуждался в ней больше жизни. Я действительно закрывал на многое глаза, всегда был эгоистичным.

Мелькают знакомые улицы, но я теряюсь в собственных мыслях. Водитель пытался начать разговор, но я игнорировал его. Здесь не так, как в Англии, сейчас только начало марта, снег всё ещё лежит на некоторых частях тротуара, ужасно грязный снег. Единственный человек, который может помочь мне узнать, что именно мне нужно сейчас, — это Нора.

Я слышу голос водителя. Я глубоко вздохнул и полез в бумажник, что оплатить поездку и поблагодарить за неё. Я открываю осторожно дверь и по-прежнему не могу успокоить свои взволнованные нервы. Пути назад нет. Я поднимаюсь на одну ступеньку, имея миллионы мыслей в моей голове, у меня на самом деле есть заметки для того, что я должен сказать ей. Мне не нужно звонить, когда-то Нора дала мне четырёхзначный код, и я не могу его забыть. Я думаю, что так легче, чем позволить ей знать, что я здесь, возможно, что она даже не позволит мне войти.

Я поднимаюсь по две ступеньки за раз, я хочу поскорее оказаться там. Я хочу быть рядом, хочу доказать ей, что я здесь для неё и готов сделать всё для нас. После того, как я поднялся, я поправляю волосы и тяну свою куртку вниз. Я трачу время. Прежде, чем я задумываюсь об этом, я стучу в дверь и раскачиваюсь на пятках, стараясь успокоиться.

Дверь открывается быстро, и я столкнулся с Анжелой, мамой Норы.

— Зейн? Что вы здесь делаете? — она спрашивает.

Она дружелюбна, по крайней мере, пока. Я вижу, как она становится взволнованной довольно быстро.

— Хм, Нора здесь? Я могу поговорить с ней? — я спрашиваю, потирая шею.

— Я думаю, что ты должен пройти.

Она отходит в сторону, и я не могу ничем помочь себе, моё дыхание оживает. Я не знаю, что будет дальше. Я захожу, она закрывает дверь, я останавливаюсь при входе в гостиную и жду хозяйку. Я могу сказать, что это место изменилось. Я просто чувствую: энергия отличается от той, что была.

— Вот, садись.

Она жестом указывает на кресло, и я вижу, что нет целой полки книг. Стоит просто пустой каркас. Я не знаю что и думать об этом.

— Но хочешь чего-нибудь выпить?

— Нет, спасибо, — я говорю ей, когда поправляю мои джинсы немного, потирая ладони, чтобы подготовить себя ко всему, что она хочет мне сказать.

Я вижу, что Анжела выглядит немного растерянной, но садится напротив меня, избегая моего взгляда.

— Норы здесь больше нет.

Она наконец смотрит на меня, и я просто запутался.

— Нет? — я прошу разъяснений.

Её просто нет дома, или вообще в Нью-Йорке? Она мертва? Неужели она здесь больше не живёт? Что она имела в виду, сказав, что её нет? Я не понимаю.

— Когда ты уехал в первый раз, Люсии пришлось уехать в дом для престарелых, имеющих дело с болезнью Альцгеймера.

Я понятия не имел, она даже не говорила мне.

— Это было трудно для Норы. Как ты знаешь, никакого лечения для болезни Альцгеймера нет. День, когда ты вернулся и уехал во второй раз, я не знаю, что произошло, это не моё дело. Моя дочь взрослая, у нас были разногласия, но мы изменились вместе в последнее время.

Она прикрывает лицо руками. По крайней мере я знаю, что её мама не ненавидит меня.

— В любом случае, через несколько дней после того, как ты уехал, Нонна скончалась. У неё был аневризм сосудов головного мозга, она не чувствовала никакой боли, это было мгновенно. Но Нора не выдержала.

Я не был здесь. Я даже не пытался помочь ей.

— Она не хотела выбираться из своей постели, она не хотела есть. Это было сложно. Однажды после трёх недель она проснулась, пошла к агенту по недвижимости и выставила цветочный магазин на продажу. Сказала, что не может больше находить там, всё ей напоминает о дедушке с бабушкой.

Святое дерьмо.

— Он был продан в течение недели, и, как мы говорили, она хотела жить и путешествовать по миру самостоятельно. Так она и сделала.

Анжела улыбается плотной улыбкой, я уверен, что это трудно для неё, она потеряла маму, а затем её дочь уехала после произошедшего.

— Подождите. Она уехала? — спрашиваю я. — Она даже не в городе?

— Мне жаль, Зейн. Это то, чем она всегда хотела заняться. От продажи магазина у неё появились деньги, благодаря которым она смогла осуществить мечту. Она чувствовала себя также, когда дедушка умер, она нуждается в этом, — Анжела объясняет мне.

— Где она?

Я всё ещё пытаюсь обработать всю информацию. Её бабушка умерла, она продала цветочный магазин, и она уехала. Всё за два месяца. И меня не было здесь, чтобы поддержать её. Я был слишком сосредоточен на себе.

— Честно говоря, я не знаю. Она просто ездит вокруг. Я разговаривала с ней несколько дней назад, тогда она была в Австралии, впереди Лос-Анджелес и Гавайи. Я знаю, что она хочет поехать в Новую Зеландию, Рио, Рим, Португалию — её список можно продолжать и продолжать.

— Что насчёт вас? — я спрашиваю, я настолько сосредоточен на Норе, что я даже не интересуюсь человеком передо мной.

— Я продаю эту квартиру. Мама оставила её мне, как Норе цветочный магазин. Я не знаю куда пойду, но думаю туда, где ветер подхватит меня. Нора любит бабушку, Зейн. Вы должны понять, они имели особую связь, что никто никогда не мог заменить её, я часто завидовала этому.