Хорошего утра/дня/вечера.х

Т.

========== fifteenth step ==========

Я просыпаюсь от того, что в меня летит подушка. Чертыхаясь, я открываю глаза, замечая Томаса на другом конце комнаты.

— Я уже думал, что ты не проснешься, — он хмурится и подходит к окну, открывая его нараспашку. — От тебя ужасно воняет, — он морщит нос, и я откидываюсь на подушках, вдыхая полными лёгкими свежий воздух и пытаясь вспомнить, что было вчера. Кажется, вчера я пошёл в бар и вернулся оттуда не один. Вопросительно смотрю на Уолша. — Не благодари, я уже выпроводил твою подружку и предупредил, что ты опоздаешь, — он говорит, и я постанываю.

— Не хочу никуда идти, — ворчу, закутываясь в одеяло.

— Что вчера произошло? — он садится на край кровати.

— Мне бы самому вспомнить, — надеюсь, он не о том, почему вчера я уснул в стельку пьяный.

— Я о другом, Лу, — он шепчет. — Сколько ты выпил вчера и что произошло между вами? — он просит разъяснений.

— Много и ничего, — переворачиваюсь на живот, накрывая ноющую голову подушкой.

— Много и ничего? Серьёзно? Если бы было ничего, ты бы не выпил столько, — он пытается добиться от меня внятного ответа.

— Считай, что всё кончено, — ворчу, не желая вспоминать всё это д.ерьмо.

— Ты издеваешься надо мной? — Томас истерит. — Ты же ещё вчера был по уши влюблён в неё.

— Ты точно уверен, что хочешь знать, что было вчера? — неуверенно спрашиваю сквозь подушку. Он только мычит мне в ответ. — Мы поцеловались и уже приехали ко мне, чтобы продолжить, когда она отказалась и назвала меня д.ерьмом.

— Прямо так и сказала? — уверен, что он ухмыляется прямо сейчас, пока обдумываю какую таблетку можно принять от головы.

— Не имеет значения, но смысл тот же. Она отказала мне, оставив одного с эрекцией, — ворчу, и парень только вслух громко смеётся. Я поражённо переворачиваюсь на спину, прося разъяснений.

— Прости, — он успокаивается. — Ладно, то есть у вас не было? — он приподнимает брови.

— Нет, — протираю глаза.

— И ты решил сдаться после её непонятного отказа? — он уточняет, и я только киваю. — Она точно вообще нравилась тебе? — я не понимаю к чему он. — Ты столько ей бредил ей, Уильям, а сейчас пускаешь слёзы как мальчик, — он воспринимает это так легко.

— Ты вообще понимаешь, о чём идёт речь? Мы практически занялись любовью, когда она вдруг всё прерывает и говорит, что я «такой как и остальные», — стараюсь, чтобы он хоть как-то посочувствовал мне, но осознаю насколько по-идиотски это звучит.

— И поэтому ты решил залить своё горе алкоголем? — понимаю, что он полностью прав. — Просто поговори с ней, — он просит, и я мычу в ответ, заканчивая этот бессмысленный разговор. Мне нужен холодный душ, чтобы взбодриться, и идти на работу.

***

Мой рабочий день подходит к концу, и я становлюсь ещё более нервным, потому что Дамии до сих пор нет у себя. По моим расчётам, она уже давно должна быть у себя в номере, где мы и поговорим. Она ведь объяснит мне, в чём дело?

«Старпёр» уже ушёл, а Томас всё ещё стоит у стойки, поэтому я киваю ему, как бы говоря, что иду переодеваться, а он пока посмотрит не появится ли девушка.

Я как обычно направляюсь в раздевалку для персонала, переодеваясь в свою повседневную одежду, на этот раз уже надевая тонкую вязаную шапку на голову, поправляя волосы. Недолго смотрю на себя в зеркало, отмечая, что выгляжу потрёпанным и уставшим, с сильными кругами под глазами. Мне бы поспать пару суток, но тот факт, что я итак сегодня опоздал на работу, не позволяет взять мне выходные.

Я выхожу из раздевалки, проходя по узкому коридору и попадая в лобби отеля. Томас, наконец, замечает меня, качая головой в знак отрицания. Значит, я подожду Дамию здесь или на улице; никого, кто бы мог запретить мне это сделать, уже нет на рабочем месте. Я занимаю место в тёмном кресле возле окна в самом дальнем углу холла, скучающим взглядом рассматривая редких прохожих.

Что могло вызвать вчерашнюю резкую смену настроения Дамии? Я ведь правильно всё делал, верно? Эти вопросы мучают меня на протяжении всего дня, усугубляясь тем, что я начинаю думать, что оттолкнул её внешне. Но она действительно была не против и, кажется, ей даже понравились мои рисунки на коже. Или она только делала вид? Что, если я напомнил ей о чём-то нежелательном? При последней мысли я начинаю ещё больше волноваться за брюнетку; она мало чего рассказывала мне. Сопоставляю все факты, что знаю о ней, но из этого всё равно нельзя сделать вывод, что у неё трагическое прошлое. А что с настоящим? Она не выглядит несчастной или убитой горем, но всё это также можно замаскировать.

Первоначально я влюбился в Дамию; более милую и, как по мне, ласковую, какой она и кажется внешне. Возможно, что я сам себе это придумал, но она в любом случае не отталкивает людей, а, наоборот, притягивает, заволакивает и манит, накидывает свои сети, отчего становишься сам другим. У неё ведь нет никого? Конечно, мы не в отношениях, и это более менее свободная страна, в которой она — свободная девушка с высоким достатком, а я — швейцар, еле сводящий концы с концами. Я не создан для неё, я не создан ни для кого или чего; таким как я нет места в этом мире, и они часто становятся героями любовных романов, убегающих от неприятностей и пытающихся найти настоящую любовь, но влюбляются лишь для развлечения и собственной выгоды. Так и со мной. Не думаю, что влюбился бы в Дамию, если бы не бредил так желанием найти одну единственную.

Все мысли покидают голову, как только я вижу издалека знакомый образ. Тут же вскакиваю с кресла, несясь на всех порах к двери. Я в буквальном смысле выбегаю на улицу, встречая девушку на пути. Как только Дамия замечает меня, то тут же останавливается; секунда, и она обходит перегороженную мной дорогу, стараясь пройти ко входу гостиницы.

— Дамия, — говорю негромко, первый слог слова практически не слышен, словно мой голос пропал; все слова, которые я подумывал ей сказать, тут же улетучились. — Давай поговорим, пожалуйста, — прошу её, но она только обходит меня, открывая стеклянную дверь. — Т-только поговорим, пожалуйста, — начинаю сильнее нервничать, заикаясь, из-за сложившейся ситуации.

— Нам не о чем разговаривать, — она говорит, прежде чем заходит внутрь здания, а я в ступоре стою на улице пару секунд, а после иду за ней, снова открывая эту ч.ёртову тяжёлую дверь.

— Дамия, пожалуйста, — иду за ней в холл, в котором, благо, всего несколько человек. — Прошу, только выслушай меня. П-пожалуйста, — уже готов рыдать от безысходности. — Я не прошу никаких действий с твоей стороны взамен, дай нам только поговорить, — не сдаюсь, обращая своими просьбами всё внимание на нас немногочисленной публики. — Чёрт возьми, Дамия! — уже выхожу из себя, решая остановить девушку, взяв её за руку. Она останавливается и разворачивается, смотря мне прямо в глаза. — Пожалуйста, любовь, — шепчу, а через секунду слышу шлепок, ощущая целый пожар на левой скуле. Серьёзно? Она решила дать мне пощечину? Я мужественно терплю, только вздыхая. — Пожалуйста, — не останавливаюсь.

— Нет, — она отвечает одними губами, и я сильнее сжимаю скулы.

— Можешь бить меня сколько тебе угодно, но давай поговорим, — решаю сделать «уступку». Сероглазая только разворачивается ко мне спиной, спеша быстрыми шагами к лифту. — Ты же сама этого хочешь, — подаю голос уже громче, не успевая следовать за ней, поэтому останавливаюсь на одном месте. — Пожалуйста, всего один разговор, — умоляю её, чувствуя как ломаюсь изнутри; она лишь подходит к лифту, нервно нажимая на кнопку вызова несколько раз. Как будто специально, лифт оказывается на первом этаже и поэтому тут же открывается, она заходит внутрь, а я стараюсь успеть за ней, но двери уже начинают закрываться. — Но я же люблю тебя, Дамия, — слова выходят из моих уст прежде, чем я понимаю это. Девушка только плотно сжимает свои губы в тонкую линию, и двери лифта закрываются. — Твою мать, — с силой бью руками по стенкам, не контролируя себя. Я делаю это снова и снова, пока не чувствую, как меня оттаскивает кто-то. Сквозь пелену слёз замечаю, что это Томас, пока я продолжаю лишь истерично рыдать и рычать, произнося имя девушки.