— Нам сюда, — она ведёт меня к своему номеру, когда мы выходим из лифта на четвёртом этаже, словно я сам не знаю куда идти. — Мне нужно будет занести продукты на кухню, — она изредка посматривает на меня, открывая входную дверь.
Я иду прямо по направлению в небольшую кухоньку, ставя бумажные пакеты на столешницу и возвращаясь назад, когда понимаю, что оплошал. Откуда, чёрт возьми, швейцар, который всегда находится на улице и только изредка помогает постояльцам с вещами, знает где находится кухня в её номере? Я точно придурок.
Дамия слегка улыбается, смотря мне прямо в глаза, и я первый разрываю зрительный контакт через пару секунд, чувствуя себя неловко. Клянусь, что видел в этом взгляде нечто большее.
— Спасибо, — она, наконец, произносит.
— Всего доброго, — я направляюсь к двери, случайно чуть не задевая её, когда хочу обойти, и она отходит в ту же сторону. Она только улыбается от этой ситуации. Я уже открываю дверь, чувствуя невероятную боль в висках.
«Пока, Лу», — дверь закрывается, я не могу понять, слышал ли я это в действительности из её уст, или мне показалось. Когда я, поражённый, оборачиваюсь, то дверь уже закрылась, а ощущение, что меня сейчас вырвет становится сильнее. Одно только имя может сделать меня таким.
***
«Иногда мне кажется, что я могу вечно наблюдать за тобой, поэтому если однажды ты заметишь мумию где-то недалеко, то это был я.
Ещё, порой я думаю о том, как долго это будет продолжаться. В один день настанет тот момент, когда всё раскроется, что тогда? Готов поспорить на жизнь, что такой как я, не заинтересует тебя. Поверь, любовь, во мне нет чего-то необычного, я только одержим тобой. Очень одержим.
Это и делает меня другим, но, думаю, не один я так одержим тобой.
Помню как-то я заметил тебя целующейся с каким-то парнем. Вот когда моё сердце разбилось снова. Знаешь ли ты, какую боль причинила мне тогда? Не думал, что смогу пережить это. За весь тот миг, что я наблюдал за вами, то успел возненавидеть тебя, но с того момента прошло два месяца, а я всё ещё здесь, значит, любовь победила.
„Всё ещё“ звучит так странно; но мне до сих пор стыдно, что я думал о том, что могу ненавидеть тебя.
Ты — лучшее, что есть у меня, неважно знаешь ли ты меня или нет.
Мне только хочется заставить тебя улыбаться, но, Дамия, если ты полюбишь кого-нибудь, я буду счастлив.
Ты, любовь, заслуживаешь счастья. Пожалуйста, береги себя, когда этого не смогу сделать я.
И не вини меня.
Твой ангел. Искренне, Л».
Комментарий к fourth step
*1: Небольшой английский сленг. Тётя Нора - кокаин, тётя Мэри - марихуана, а тётя Хейзел - героин.
*2: Святой (Апостол) Фома, он же Теом, здесь же Томас - по библии один из двенадцати учеников Иисуса Христа.
…
Думаю, не одна я чувствую это опустошённое ощущение внутри. Всё случилось так быстро, но я невероятно горда, как и многие из нас, Луи. Этот парень такой храбрый. Нет слов.
Джоанна. Она была такой сильной, и весь мир так благодарен ей за тех ангелов, которых она нам оставила.
Родная, ты только держись.
…
*глубоко вздыхает, переваривая информацию*
Не при таких обстоятельствах я хотела, чтобы вышла эта глава, но всё же…
Вам интересно, почему Луи-Уильям так реагирует на своё первое имя? Если имеются вопросы, то вперёд в комментарии.
Хорошего утра/дня/вечера.х
Т.
========== fifth step ==========
«Время спасёт, коль они неправы».
По четвергам мои смены заканчиваются на час раньше (так сказать, экономия одного часа сейчас и доработка его завтра), поэтому благополучно убедившись, что Дамия уже у себя, я иду в раздевалку. Внутри замечаю только двух сотрудников средних средних лет; это Марк, чьи обязанности я плохо знаю, и Эдриан — сменщик Томаса, у которого сегодня выходной. У меня нет сменщика, так что когда выходные беру я, то меня заменяет Марк или кто-нибудь ещё. Правда, выходных у меня меня практически не бывает, иначе мне не выжить.
Я как обычно направляюсь в десятиминутный душ, а когда возвращаюсь обратно в раздевалку, то замечаю, что Марк уже ушёл, а Эдриана как раз встречаю на выходе. Странно, но сегодня я не приготовил заранее одежду, поэтому стараюсь как можно суше вытереть руки, а потом начать доставать вещи, но они всё равно становятся слегка влажными. Я достаю всё те же чёрные джинсы, на этот раз белую однотонную футболку и пару месяцев назад купленную серую кофту на молнии. Пожалуй, это самая новая вещь в моём гардеробе за последний год. Пока одеваюсь, то вспоминаю, что со вчерашнего вечера оставил здесь лёгкую куртку; вчера было значительно теплее, чем сегодня.
Заканчиваю шнуровать кеды и накидываю куртку болотного цвета, не застёгивая её. Нахожу в своём железном шкафчике обычную чёрную пластмассовую расчёску и подхожу к общему зеркалу, чтобы расчесать нечто непонятное у меня на голове. Только на секунду задерживаю взгляд на своём лице, отмечая, насколько уставшим выгляжу, но голубые глаза светятся невероятно ярко. Нахожу в всё том же шкафчике свой телефон, замечая, что по времени «старпёр» давно ушёл, значит, если я попадусь, то мне не влетит.
Тихо прохожу по узкому коридору и попадаю в холл, а затем незаметно иду к двери, ведущей к лестнице. Могу спокойно выдохнуть, потому что меня никто не заметил, не считая камер наблюдения. Но ведь я не собираюсь кого-то убивать, верно? Я поднимаюсь по лестнице на пятый этаж, тяжело дыша. После этого я останавливаюсь, чтобы отдышаться и оглядеть по сторонам. Когда понимаю, что никого нет, то прохожу по коридору, заворачивая за угол, а за тем поднимаюсь ещё одиннадцать ступенек на дополнительный, только в этой части здания, шестой этаж. Приоткрываю стеклянную дверь, выходя на террасу, расположенную в углу здания так, что если выйдешь на неё, то видно пару улиц, подходящих к отелю с нескольких сторон.
Я смотрю вдаль на мерцающие огни автомобилей некоторое время, прежде чем осознаю потребность в никотине. В голове сразу появляется поток мыслей, начиная с воспоминаний того как я начал курить, и заканчивая тем, почему именно бросил. Я бросил привычку около года назад, но потребность в никотине осталась, поэтому пачка сигарет и зажигалка у меня всегда с собой. Не могу сказать, что курю потому, что мне нравится. Иногда я слишком сильно ощущаю чувство беспокойства, поэтому пытаюсь отвлечься с помощью сигарет. Однажды самые близкие мне люди усомнились в моей человечности, так что моим единственных другом стал никотин. Никто не собирается спасать меня.
Я нащупываю холодными пальцами в кармане куртки пачку, но не доставая её, вытягиваю оттуда одну сигарету, а затем в том же кармане ищу зажигалку. Я поджигаю конец сигареты, делая затяжку, после чего слегка прокашливаюсь. Я не курил уже около полумесяца. Делаю ещё пару затяжек, привыкая к никотину. Выпускаю дым, наблюдая как он растворяется в вечернем воздухе Манчестера.
Начинаю размышлять о том, как дошёл до того, что получил идиотскую работу швейцара, когда понимаю, что не совершил ничего хорошего в этой жизни. Знаю людей, совершающих одно сплошное дерьмо, но при этом оставаясь на вершине. Но это не про меня. Единственная вершина, что мне светит — это та самая терраса, на которую я прихожу иногда, и где нахожусь сейчас.
Ещё одна затяжка.
«Я не верю тебе, Луи. В последнее время ты только расстраиваешь меня. От тебя одни беды», — голубоглазая женщина кричит на мальчишку в порывах гнева, нанося ему невероятную боль.
Выдох.
«Но это правда, мама. Я не вру», — он отчаянно пытается доказать свою невиновность, но женщина только покачивает головой, уходя к младшей сестре парня.
Я прикрываю глаза, пытаясь сосредоточиться.
«Что ты наделал, Лу? Как ты мог?» — всё так же женщина в огромном шоке и со слезами на глазах спрашивает, рассматривая полуживого блондина возле её сына. «Он заслужил этого», — еле шепчет юноша, стараясь оценить ситуацию. Всё идёт ко дну. Он в трансе и ещё не понимает, что чуть не убил человека. «Чейз!» — его сестра кричит окровавленному блондину, находящемуся без сознания. «Что ты наделал, Луи? Он еле дышит, — она рыдает, проклиная в этот самый момент своего старшего брата, — я ненавижу тебя, ненавижу», — она кричит, сильно рыдая возле блондина. «Лу, — его мать вздыхает, — тебе лучше уйти», — она пытается взять себя в руки, чтобы самой не заплакать, но у неё не получается. Она плачет, не понимая, какую ошибку совершает. Она не может поверить ему снова, она боится этого. «Мам», — голубоглазого еле слышно. «Ты не слышал? Проваливай отсюда. Никогда больше не появляйся здесь», — сестра кричит на него, ещё сильнее возненавидев. Его мир рухнул.
