— У меня были проблемы с управлением гнева с самого детства, — Лиам сглатывает. — Я часто попадал в неприятности из-за этого, — он шепчет, прикрывая глаза. Он решает, что если рассказать о своей проблеме, то будет намного проще.

— В неприятности? — мусульманин тихо переспрашивает, поглаживая большим пальцем татуированную ладонь.

— Я состоял на учёте в полиции из-за своих выходок, — он проговаривает медленно. — Я просто… не мог совладать со своими чувствами и действиями, — он хмурится. — Когда я повзрослел, то это постепенно исчезло, но, — он снова вздыхает, — незадолго до того, как я решил переехать сюда, у меня был плохой день. Это был вечер, и я чувствовал, что могу натворить дел, — он облизывает сухие губы. — Я бы не состоял в подростковом возрасте на учёте, если бы умел контролировать себя… и в тот вечер я понял, что меня будет сложно остановить, если это всё-таки случится. Я просто увидел полицейский патруль на улице, — он замолкает, открывая глаза, боясь увидеть осуждение в медовом взгляде Зейна, но тот лишь кивает, продолжая поглаживать его ладонь, что слегка успокаивает. — Полицейские были на улице и о чём-то разговаривали, и я не придумал ничего лучше, чем разбить их машину камнем, лишь бы меня задержали.

— Ты сделал это специально, чтобы не натворить большего и н кому не навредить? — Зейн уточняет, и Пейн кивает. Малик старается слабо улыбнуться, но не винит мужчину. — Всё хорошо.

— И сейчас я чувствую себя также.

«Пространство между нами

Хранит все наши секреты,

Лишив нас дара речи,

И я не знаю, почему

Кто первым скажет „прощай“?»

Комментарий к xix: spaces

Не могу в это поверить, но мы выходим на финишную прямую.

Хорошего утра/дня/вечера.х

Т.

========== xx: freedom ==========

«Держись за меня,

Не отпускай меня.

Кого волнует, что говорят?

Кого волнует, кто что знает?»

— Всё ещё не можешь прийти в себя? — Зейн шепчет, когда они садятся в машину. Аланне вдруг срочно понадобились документы из семейного магазина, так что Лиам и Зейн вызвались помочь. Точнее, Зейн, желающий хоть как-то развеять мужчину, чьё состояние не назовёшь прекрасным.

Малик наклоняется к его губам, другой рукой касаясь ширинки, как только они оказываются в салоне.

— Что ты делаешь? — брюнет спрашивает, когда парень проникает в его штаны рукой, сжимая член ладонью сквозь ткань трусов. — Мы даже не отъехали от твоего дома, — Лиам хмурится, слабо отталкивая парня, замечая его игривое настроение.

— Плевать, — Зейн снова целует его в губы, отрываясь и расстегивая чёрные джинсы, опуская боксеры, чтобы увидеть слегка возбуждённый член. Без предупреждений он нагибается к нему лицом, начиная оставлять слабые поцелуи вдоль ствола, отчего Лиам сначала задыхается, а затем издаёт протяжный стон, пока Зейн облизывает ствол. Никто явно не ожидал этого. Он прогибает спину сильнее, удобнее утраиваясь. Он не забывает о парне, правой рукой ища регулятор спинки сидения, а когда находит его, то проворачивает, и спинка падает до упора назад вместе с Лиамом в ней.

Это заставляет мужчину вздохнуть и закрыть глаза, его пальцы находят тёмноволосую голову, запуская пальцы в волосы.

Зейн также вздыхает, нервничая сильнее, но всё же припускает ниже джинсы вместе с боксерами, в чём брюнет помогает ему, приподнимая бёдра.

Малик сглатывает, чувствуя, как внутри него всё колотится, аккуратно проводя ладонью по уже вставшему колом члену, второй рукой также поглаживая яички. Естественная смазка выделяется, и парень воспринимает это как знак для начала. Он медленно и аккуратно касается головки губами, случайно задевая её зубами, из-за чего Лиам шипит и невольно приподнимает бёдра, пока член оказывается глубже во рту парня.

— Прости, — он пищит, снова и снова облизывая головку, пока длинные мужские пальцы перебирают его волосы, но не наклоняют его голову к члену. Зейн слегка отрывается, переводя дыхание, снова посасывая головку.

— Просто заглотни его, детка, — Лиам стонет после того, как мокрый язык в очередной раз облизывает его головку. Пульсация в его стволе усиливается, и он больше не может терпеть. Зейн послушно слушается, перебарывая себя и углубляясь, чувствуя подходящие слёзы и рвотный рефлекс. — Не бойся, — Лиам словно чувствует и успокаивает его шёпотом, когда Зейн слегка приподнимает голову, также крепко обхватив половину члена губами. Он несколько раз посасывает первую часть ствола, отрываясь и проводя языком по основанию. Он облизывает яички, утыкаясь в них носом, пока Лиам издаёт приглушённые стоны при звуках причмокивания. Зейн возвращается к члену, снова посасывая его, иногда меняя скорость и угол, не забывая одной рукой поглаживать яйца, а другой ствол. Он, наконец, наклоняет голову горизонтально, проводя языком по стволу, облизывая только поверхность. Лиам издаёт тяжёлые вздохи и хриплые стоны, слегка двигая бёдрами. — Детка, — он стонет громче, когда Зейн сильнее сжимает его яички, — я скоро, — он мягко перекладывает свои ладони с тёмноволосой головы на плечи, призывая его снова заглотнуть непосредственно головку. Зейн чувствует, как плоть в его рту пульсирует, поэтому интенсивно посасывает её, издавая при этом чмокания, возбуждаясь сам. Он привстаёт с пассажирского кресла сильнее, чувствуя сильную боль в ягодицах, когда Лиам несколько раз шлёпает его протянутой рукой. Брюнет стонет громче, двигаясь бёдрами на встречу рту парня; в миг пульсация становится сильнее, и он изливается в рот мусульманина, сглатывающего большую часть спермы, чувствующего своеобразный привкус. Он ещё раз полностью облизывает уже обмякший ствол, даря поцелуи.

— Лучше? — Зейн приподнимается, облизав полностью всю излитую сперму, и Лиам слабо улыбается, сидя всё ещё в наклонённом водительском кресле.

— Да, — он прикрывает глаза. — Ты сумасшедший, — он поражённо смотрит на парня, на щеке которого осталось несколько капель спермы.

— Лишь с тобой, — Зейн пожимает плечами, хоть и безумно волновался, делая это впервые. Он снова наклоняется к поникшему члену, чмокая его и облизывая последние капли, из-за чего Лиам стонет. Сладко улыбнувшись, Зейн аккуратно приподнимает боксеры вместе с джинсами обратно и застёгивает ширинку и пуговицу.

Лиам всё ещё чувствует небольшое напряжение, но его состояние значительно улучшилось, правда, не надолго.

Выезжая с обочины, они по пустым дорогам быстро оказываются у нужного художественного магазина.

— Справишься без меня? — Лиам тихо спрашивает, когда они заходят внутрь магазина, открывая его и включая свет.

— Конечно, — мусульманин дарит ему улыбку, исчезая, пока брюнет сначала бродит вдоль стеллажей, а затем заходит в помещение для персонала, замечая в нём Зейна, откладывающего какие-то бумаги.

Тот замечает брюнета, улыбаясь ему, и Лиам также дарит парню измученную улыбку, закусывая губу. Он проходит внутрь небольшого помещения, задевая бедром коробку, стоящую на столе, роняя вываливающиеся из неё несколько тюбиков с красками.

Он наклоняется за упавшими тюбиками, когда чувствует руки на ягодицах. Зейн плавно перемещает ладони на бёдра, касаясь своей промежностью ягодиц мужчины.

— Думаю, ты недостаточно расслаблен, — он тихо шепчет на ухо брюнета, чувствуя лёгкое возбуждение. Он несколько раз трётся промежностью об его ягодицы, затем отстраняясь и, резко взяв Лиама за бёдра, вдалбливается промежностью в джинсах несколько раз, чувствуя быстрее нарастающее возбуждение, вскоре сменяющееся наслаждением.

Две недели спустя

— Это не смешная шутка, Лиам, — Зейн вздыхает. Ему не хочется спорить или ругаться, но слова мужчины обижают его.

— С чего ты взял, что я шучу? — брюнет спрашивает, сильно нахмурившись, но в ответ слышит лишь молчание. — Я полностью уверен, что хочу принять ислам.

— Прекрати шутить, пожалуйста, — Зейн стонет, делая глоток чая, кладя голову на ладони.

— Поверь мне, — Лиам вздыхает, — я не собираюсь шутить с этим, — брюнет говорит вполне серьёзно, и парень приподнимает голову.