— Ты скоро? — слышится от мусульманина, уже почти закончившего.

— Почти, — Лиам внимательно сканирует чужой мольберт, перерисовывая его всё с тем же пейзажем.

— Мне осталась только роспись, — Зейн добавляет, ожидая пока краска немного подсохнет. — У тебя есть сиена натуральная? — он вдруг спрашивает, замечая плохо прорисованную деталь, решая сделать её более заметной.

— Должна быть, — Лиам не замечает своего ответа, продолжая увлеченно рисовать. Зейн, поняв это, разворачивается, чтобы посмотреть на мужчину. Мусульманин встаёт, медленно подходя к брюнету и стоящему возле него ящику. Только сейчас Лиам замечает, что позирующий исчез.

— У тебя с деревом? — Зейн подходит ближе, попутно роясь в ящике и рассматривая картину. Он замирает, замечая себя, тихо вздыхая, отводя глаза от картины. — Ты словно помешанный.

— Ты уже не так остро реагируешь, — слышится в ответ.

— Я просто привык, — Зейн сжимает губы в тонкую полоску, не понимая всего этого.

— Это лишь главное правило художника, — Пейн вздыхает, поворачивая голову вправо, чтобы посмотреть на парня.

— А ещё твоя больная фантазия, — Зейн покачивает головой, продолжая искать тубу.

— Что в этом плохого? Если я хочу — я буду рисовать тебя, несмотря на твои запреты, — Лиам сглатывает, замечая, что Зейн молчит, опустив голову. — Посмотри глубже и правее. Я не пользовался твоей сиеной сегодня, — он облизывает губы, откладывая мастихин, ожидая, когда Зейн займёт своё место.

— Тебе стоит начать использовать этюдник, — Зейн тихо ворчит, продолжая искать краску. Стоит Лиаму только нагнуться, слезши с походного стульчика, когда Зейн всё же находит нужный тюбик, приподнимая голову и встречаясь взглядом с ещё одним обладателем карих глаз. Их лица разделяет совсем небольшое расстояние, и Лиам, заметив это, снова облизывает губы, прикрыв глаза и протяжно вздохнув, в то время как Зейн кусает губы. При таком близком расстоянии они детально могут разглядеть лица друг друга. Всё сильнее отрастающая щетина вызывает у брюнета желание прикоснуться к ней, в то время как Зейн рассматривает родимое пятно на шее Лиама.

Не выдержав напряжения, Зейн опускает взгляд ещё ниже, замечая что-то, заставляющееся его улыбнуться.

— Ты испачкался, — он указывает на чёрный джемпер мужчины. — У тебя брызги от краски, — он говорит, и Лиам неохотно перестаёт смотреть на парня, обращая внимание на одежду, практически не реагируя.

Они действительно почти поцеловались?

Лиам продолжает молчать, стараясь отойти от этой ситуации.

— Постираю, — он пожимает плечами, словно не знает очевидного.

— Масляные краски плохо отстирываются, Лиам, — Зейн слегка отодвигается, пока второй смотрит куда-то в пустоту.

— Любовь тоже сложно стереть, — он шепчет, и некоторые из слов слышит Зейн, сильно хмурясь. — Значит, выкину, — он, наконец, немного отходит, обратно садясь за мольберт.

— Твоё дело, — мусульманин решает не вмешиваться, всё ещё стоя возле.

— Пожалуйста, тебе лучше занять своё место. Нам обоим нужно закончить, пока не пошёл дождь, — Лиам смотрит в сторону на всё сильнее подходящий туман, слегка пугающий его.

В тишине они оба достаточно быстро заканчивают, не говоря друг другу ни слова, снова отдаляясь лишь сильнее, молча занимая свои места в машине.

Дождь только начинает моросить, когда оба парня уже сидят в машине, и Лиам глупо переключает каналы радио; ни одна песня не нравится ему.

— Оставь уже что-нибудь, — Зейн устало просит, смотря в окно левого пассажирского сидения, замечая, что они задержались здесь дольше, чем хотели. Совсем скоро начнёт темнеть, а они даже не выехали.

Это объясняется замашками Лиама по поводу «красивого пейзажа», хоть и всё побережье, окружающее их прямо сейчас — было примерно одинаково. Пейн прекращает поиски, останавливаясь на какой-то не сильно замысловатой песне Ланы Дель Рей.

— Я неплохо получился на твоей работе, — тихо проговаривает Зейн, мысленно подпевая песне.

— Действительно так думаешь? — Лиам остаётся серьёзным как никогда, даже не стараясь хоть немного расслабиться.

— Да, мне понравилась, — Зейн кусает губы, доставая телефон, чтобы ответить на несколько сообщений сестры. — Сафаа думает, что я убил тебя, — он глупо улыбается, смотря в экран мобильного.

— Прямо так и написала? — Лиам аккуратно выезжает, надеясь, что дождь не пойдёт сильнее и дорогу не размоет.

— Прямо так, — повторяет Зейн, печатая что-то. — Мы точно успеем до трассы до сумерек? — он смотрит в лобовое стекло, дорога перед которым освещена светом фар.

— Если нет, тебе придётся добираться автостопом или пешком, — Лиам пожимает плечами, и Зейн отмечает, что постепенно он возвращается в русло.

— Мне жаль, что всё так вышло в нашу первую встречу, — мусульманин тихо говорит, убирая телефон.

— Я повёл себя тогда как н.едотраханная путана, — брюнет добавляет, и Зейн заливается смехом. — Ты даже не виноват в этом.

— Ну, я бы мог отказать этой даме более вежливо.

— Ты умеешь вежливее? — Лиам выгибает брови, даже если Зейн может не видеть этого.

— Ох, хватит, Лиам. Я очень милый человек, — Зейн постанывает, смотря в окно.

— О да, я заметил, — брюнет не перестаёт подшучивать, крепко держась за руль.

— Я серьёзно, — Зейн, кажется, уже готов обидеться.

— Я тоже, — их споры приглушаются песней на радио. — Я же был достаточно хорошой путаной? — Лиам усмехается, ожидая услышать ответ.

— Ты был просто прекрасен, — Зейн воспринимает это всё за шутку, тихо посмеиваясь.

— Даже сексуальнее, чем сейчас? — Лиам глупо улыбается, качая головой. Они действительно разговаривают об этом?

— Мне нужно подумать, — Малика не смущает вопрос. — Да, немного сексуальнее. Но таким, как сейчас, ты нравишься мне больше, — он ухмыляется, на секунду смотря на реакцию Лиама, забавляясь от неё.

— Я нравлюсь тебе несексуальным? — он, кажется, в шоке от всего этого разговора.

— Ты нравишься мне настоящим, — Малик замолкает, почему-то слабо улыбаясь.

— С наступлением ночи ты всегда смелеешь, — брюнет решает ответить хоть что-то, чтобы было не так неловко. К этому времени машина уже выехала на асфальтированную дорогу, плавно двигаясь по ровной поверхности. Тусклый свет от фар освещал прилегающий путь, на который всё сильнее наступала тьма.

— Сколько у тебя татуировок? — вдруг спрашивает Зейн, после какого-то молчания, уставивший на забитые ладони брюнета.

— Нравится? — Лиам улыбается, внимательно следя за дорогой, но чувствуя на себе взгляд медовых глаз. — Их достаточно, Джавадд, — он облизывает губы.

— Ты даже не знаешь точное количество? — наивно слышится возле.

— Если хочешь, можешь посчитать, — брюнет предлагает как самое обычное дело, и мусульманин немного смущается. Лиам отводит взгляд на электронные часы, встроенные в панель автомобиля, вздыхая от увиденного. — Не думаю, что ты сегодня доберёшься домой, — Лиам снова смотрит на дорогу, всё сильнее погружающуюся в сумерки.

— Мы не успеем, верно? — тот тоже вздыхает, смотря на часы.

— Можешь остаться у меня, — брюнет предлагает, решая, что не поедет ночью; благо, ещё не упустив нужный поворот.

— Нет, — Малик отвечает быстро.

— О’кей, тогда я буду спать у себя, а ты останешься сидеть в машине, — Лиам пожимает плечами, прекрасно понимая, что парень согласится. — Расположишься в одной из свободных комнат.

— Нет, — он не уступает, из-за чего Лиам усмехается.

— Ты такой упрямый, — он вздыхает, — слишком правильный.

— То, что я не соглашаюсь, не значит, что я «правильный», — он вздыхает. — Нет ничего плохого в том, что действую так, как считаю нужным. Как считаю правильным и необходимым в каждой ситуации.

— Ты хоть раз ошибался? — брюнет спрашивает тихо, не отрываясь от дороги.

— Да, согласившись ехать с тобой сегодня, — второй вздыхает, на пару секунд смотря на брюнета и на его засохшие, разноцветные капли масляной краски на чёрном полотне ткани, снова отворачиваясь к окну.