— Их больше двух десятков, — констатирует Лиам, похлопывая по карману джинсов, в которых позвякивают ключи от машины. — Можем отвлечь.

— Думаю, придётся так сделать, — соглашается Луи. — С таким хвостом мы до машины не добежим.

Пространство между домами заросло травой, сочно-зелёной, пахнущей беззаботным детством. Пока Бетси объясняет, что за домами в той стороне есть ещё один съезд на дорогу, и отвлекающего можно будет забрать через пару миль, Гарри разглядывает заражённых. Исступление, с которым они тянутся к ребятам на крыше, пугает. Не замечая боли инфицированные толкают друг друга, сдирают кожу о выступы во внешней стене, оставляют ногти между облицовкой здания. С ужасом Гарри осознаёт, что перед ним больше не люди.

— Хорошо, тогда так, — голос Луи привлекает внимание, и Стайлс стряхивает гнетущее наваждение, поспешно отворачивается от края, чтобы влиться в обсуждение плана побега. — Я спрыгну с той стороны. Спущусь по оконным выступам и привлеку их внимание. Потом побегу в сторону дороги. Постараюсь петлять. Как только путь освободится, спускайтесь по простыне и со всех ног неситесь в машину. Подхватите меня на шоссе.

Кожа Томлинсона под пальцами Гарри чуть прохладная, влажная от пота, но голос не дрожит. Луи держит эмоции под жёстким контролем, так, как Гарри не умеет. Поэтому он оставляет поцелуи на плече своего парня, как извинения за страх, каждую секунду переполняющий их сердца. А может быть он просто чувствует, что любое прикосновение может оказаться последним, и использует каждый шанс дотронуться.

— Не могу тебя отпустить, — шепчет Гарри лишь для их ушей. — Не снова.

Но прежде чем Томлинсон успевает сказать хоть слово, в разговор вмешивается Саманта. Обхватывает биту двумя руками и сурово вздёргивает подбородок.

— Я пойду. Я знаю тут каждый закоулок, — на попытки подруги возразить, она лишь зло шикает. — Даже не думай меня переубеждать, Бетс!

Смятение Луи очевидно, но он не произносит ни слова, лишь послушно забирает протянутую биту, чтобы передать её в дрожащие пальцы Гарри. Меняет на выпачканный в крови нож. Облегчение от принятого решения прокатывается волной мурашек, но когда Луи вскидывает голову в ответ на эмоцию, Гарри становится стыдно. Он шепчет едва слышное «прости», и потупляет взгляд.

— Всё хорошо, — рука Луи оказывается в запутанных кудряшках, и он тянет голову Гарри к себе. — Я бы чувствовал то же самое. Это нормально.

— Я плохой человек, — мотает головой Стайлс.

— Прекрати! — отрезает Луи и целует, стараясь смягчить собственную резкость. — Мир стал плохим. Не ты.

Какое-то время они сжимают друг друга в объятиях, устало опустив оружие. И Гарри трётся лбом о колючий подбородок своей пары, стараясь вдохнуть его разрывающий лёгкие запах как можно глубже. Смерть наступает на пятки, дышит в затылок ледяным ужасом, но они всё ещё есть друг у друга.

— Ладно, погнали, — преувеличено возбуждённо говорит Найл и подходит к краю крыши. Он опускается на корточки и стучит раскрытой ладонью по остывшей за ночь черепице. — Ну давайте, ублюдки! Вот он я! Ваш лакомый кусочек!

Один из заражённых неестественно дёргает шеей, его руки сильно трясутся, а колени подгибаются. Найл склоняется ниже, позволив им почувствовать свой запах, и толпа буквально сминает того парня: валит его наземь, пытаясь дотянуться до замершего на крыше Хорана, топчет, превращая в грязное кровавое месиво под ногами.

Поддерживаемая руками Луи, Саманта осторожно спускается вниз, стараясь не издать ни одного лишнего звука. Привлечь к себе внимание сейчас — смерть.

Когда её светлые волосы, раздуваемые лёгким ветерком, скрываются за скосом крыши, Найл отступает назад, но выпачканные в крови и грязи руки всё равно тянутся к месту, где он был секунду назад. Страшная жажда человеческой плоти подстёгивает инфицированных людей, превращает их в бесчувственные машины для убийства.

Напряжение сковывает, мешает дышать. Саманта громким криком привлекает к себе внимание, и Гарри с ужасом замирает, глядя как заражённые сбивая друг друга, громко рыча, бросаются за ней по траве. Луи не позволяет прийти в себя, хватает Лиама за локоть, подталкивая к краю.

— Мы держим — ты спускаешься. Простыня короткая, так что придётся прыгать, — говорит он скороговоркой, обматывая конец вокруг кулака. — Поймаешь Бетси внизу.

И как бы сильно не хотелось остаться здесь, на недосягаемой для заражённых крыше, Гарри понимает, что это тупик. Но он не в силах побороть ужас при мысли о том, что нужно спускаться вниз, туда, где нет защиты, где опасность таится на каждом шагу и шансов выжить практически нет. Зачем они вообще стараются?

— Глупый, — качает головой Луи, поворачиваясь к нему, пока они с Найлом крепко держат верёвку, по которой спускается Пейн. — Даже не думай сдаваться!

— Нет… я…

Под сердитым, полным укора взглядом Луи, стыд рассыпается пеплом, покрывая всё тонким слоем, разжигая румянец. И лишь отсутствие разочарования среди эмоций пары спасает Гарри от ненависти к себе и своей слабости.

— Давай, Элизабет, — подзывает Найл. — Ли поймает тебя.

Уверенность девушки, скользящая в каждом движении, в сосредоточенных выдохах, подавляет. Гарри изо всех сил пытается взять себя в руки, но ужас подобен клещу, впился уже слишком глубоко под кожу, и спасти от паразита может лишь прижигание. Но и оно оставит после себя чересчур болезненный след.

— Гарри.

Услышав собственное имя, он отступает. Инстинктивно делает шаг назад, будто отказывается от возможности бежать. Плечи Луи напрягаются, и он чуть выпрямляется весь, а в глазах полыхает пламя.

— Не глупи, — властно произносит он. — Иди сюда.

Этому тону невозможно сопротивляться, и против воли, Гарри подходит, сжимаясь под испытующим взглядом, но Луи тянется вперёд, оставляя короткий поцелуй на обветренных губах. Будто передаёт толику своих сил, вливает их по капле в замороженное страхом сердце. И Гарри улыбается дрожащими губами и подходит к краю.

Спускаясь, он не думает о заражённых, о том, как опасно на земле; уговаривает себя поторопиться ради Саманты, которая рискует сильнее. Руки жжёт от трения о ткань, и усталость по капле заполняет тело, грозясь достичь критической отметки, превратить тело в безвольную массу. Но мысль о том, что встреченные лишь вчера девушки вдруг стали друзьями, готовыми рисковать собой, сплочённые смертельной опасностью, не даёт сорваться вниз. И Гарри послушно опускается до самого низа простыни, но, когда наступает момент спрыгивать, слышит этот громкий звук — сухой пистолетный треск и следующие за ним отрывистые винтовочные выстрелы.

От неожиданности ладони сами разжимаются, и он падает вниз. Резкая боль пронзает ногу, а потом расплывается в боку, когда Гарри растягивается на земле. Пейн торопится поднять его, пока Найл как можно быстрее спускается с крыши. Но Гарри не думает ни о нарастающем звуке стрельбы, ни о Саманте, преследуемой по пятам толпой инфицированных — все его мысли сосредоточены на собственном теле.

Он подвернул ногу.

========== Часть 4 ==========

Комментарий к

Анониму с аска, который очень хотел. Лене, которая сказала “пиши”. Насте, которая оказалась вкурсе.

Шлепок и шелест травы — Луи спрыгивает с крыши на влажную от росы землю и тут же оказывается рядом, осторожно поднимает на ноги.

— Как ты? Где болит?

— Нога, — сквозь зубы стонет Гарри. Сильная рука тут же обвивается вокруг талии, поддерживая.

— Давай, друг, надо добраться до машины, — Найл не даёт опомниться, подхватывает с другой стороны, и они с Луи тащат кривящегося от боли Гарри вперёд.

На ногу невозможно наступить, и он виснет на плечах друзей, стискивая зубы от досады. Он стал обузой. И злость выливается в ещё один укоризненный, предупреждающий взгляд Луи, который чувствует любую, даже неосмысленную эмоцию. Но Гарри просто не в силах унять разочарование — все неприятности всегда случаются с ним одним.

Лиам обгоняет их, сжимая в одной руке биту Саманты, в другой — позвякивающие ключи. Даже во время апокалипсиса он остаётся собой — галантно открывает перед Элизабет дверь. Выстрелы звучат всё ближе, и теперь можно услышать шум мотора чужого авто, громкие мужские крики.