Слёзы заливают лицо, мешая видеть, а хриплые всхлипы не остановить силой воли, да Гарри и не пытается. Он плачет навзрыд, зная, что мамы нет, и надеется на облегчение, которого был лишён всё это время. Но дверь открывается, и Гарри давится, стараясь задушить рвущийся из горла звук.

Подобно ангелу, Луи стоит в проёме двери, окружённый солнечным светом - на лицо падает тень, но волосы золотятся в лучах. Видение пугает Гарри, несмотря на своё великолепие, и мальчик списывает появление галлюцинации на нервный стресс последних недель и действие снотворного. Он отчаянно хватается за ускользающую разумность собственного сознания.

Видение делает неуверенный шаг вперёд, и Гарри прячет лицо в ладонях, заглушая рвущиеся из груди звуки. Он уверен, что, когда поднимет голову вновь, Луи уже не будет в дверях маминой спальни.

Как бы сильно ни хотелось обратного.

Но тёплые пальцы касаются рук, убирая их прочь, а уставшие глаза так близко, что мальчик замечает лёгкие вкрапления зелёного в радужке.

— Гарри, — выдыхает Луи едва слышно, и только когда горячее дыхание касается его губ, согревая мокрые от слёз щёки, он понимает - никакого сумасшествия, это действительно Томлинсон. — Гарри, перестань плакать. Пожалуйста.

Мольба в голосе Луи отрезвляет, сгоняет налёт безумных мыслей, любовные страдания меркнут в свете реальности. Гарри вдыхает воздух, пропитанный дыханием Луи, и прикрывает глаза, наслаждаясь лаской, когда Томлинсон кладёт ладони на влажные щёки.

— Зачем ты пришёл? — не открывая глаза, произносит мальчик надорванным голосом, в котором не утихли рыдания. — Я начал забывать, клянусь!

Попытка вырваться проваливается, потому что Луи сильнее сжимает его лицо и притягивает к себе, а потом завороженно шепчет в открытые во всхлипе губы:

— Прости меня, я был дураком, когда бежал от чувства, испытываемого тобой, я должен был жить ради него.

Романтичность признания, нежные касания пальцев - всё это никак не вяжется с образом самого Луи, и сердце Гарри хочет верить в изменения, оно рвётся наружу оглушающим стуком, выламывает рёбра. Но боль этих неправильных отношений живёт в его венах, тёмная и густая.

— Нет, — шепчет Гарри.

— Нет?

Луи изумлённо вздёргивает брови вверх, а Гарри хочется смеяться от того, насколько всё просто для Томлинсона. Придя сюда, Луи был уверен, что стоит ему дать зелёный свет, и Гарри упадёт в его объятия. Когда же этого не случилось, удивление - это именно та эмоция, которая первой родилась в его эгоистичной голове.

— Слишком сложно для нас с тобой. Я не верю, что нам может быть хорошо где-то помимо постели.

Луи отшатывается, и без его пальцев на своих щеках Гарри чувствует пустоту. Чувствует себя покинутым. Но губы упрямо поджимаются, и мальчик задерживает дыхание, сжимая пальцы в кулаки. Он будет отстаивать свою жизнь.

Даже если бороться придётся не столько с Томлинсоном, сколько с самим собой.

— Я пришёл, чтобы сказать, что… —Луи в нерешительности останавливается, и Гарри видит с каким трудом ему даются эти слова. — Что испытываю к тебе чувства. Но ты говоришь “нет”. Кричишь о своей любви, а потом отталкиваешь. Я не понимаю.

Гарри кивает. Он и сам едва понимает себя, но связь с Томлинсоном подобна тысяче порезов. Всё это время он медленно кровоточил от грубых слов и резких толчков, от невозможности показать свои чувства, что были заперты внутри так долго, от полного безразличия. Луи изрезал его, но это не было так страшно, как отказ. Воткнутый глубоко в грудь, по самую рукоять, этот нож оставил после себя рваную рану, зашить которую невозможно.

Губы Гарри растягиваются в маниакальную улыбку, прежде чем он произносит следующие слова:

— Ты сделал это дважды. Дважды бросил меня, уничтоженного и захлёбывающегося кровью. Это больше, чем я могу выдержать. Прости.

Слова наполнены сожалением. Гарри хочет проглотить их и никогда не произносить. А боль, словно множество жучков с острыми жалами, впивается во все клеточки его тела, пока тишина в комнате после прогремевшего признания давит на плечи могильной плитой.

— Я обещаю, что не оттолкну больше.

Серьёзность, с которой Луи произносит фразу подкупает, но Гарри не самоубийца. Он не бросит себя в жерло этого вулкана самостоятельно.

— Мы оба знаем, какой ты человек, Луи. Я не согласен на то, что ты можешь дать, поэтому предпочитаю отвалить.

Гарри видит, как больно делает Томлинсону этими словами, его же словами, но других вариантов просто нет. Лучше лишить себя надежды сейчас, чем поверить и попробовать, а потом получить удар в сердце ножом ещё раз. В третий раз.

— Вот так, да? — в голосе Луи рождается злость. Её ледяные колючки втыкаются в кожу Гарри, и страх медленно овладевает мальчиком. — То есть сейчас, когда ты получил меня, когда я пришёл сам, ты говоришь “нет”? Да ты издеваешься!

Крик, в который перерастает монолог Томлинсона оглушает, и Гарри не знает, чего он хочет больше: поймать Луи за руку и прижаться к ладони губами или расплакаться навзрыд, заглушая этот грубый отрывистый голос.

— Луи, наша разница в возрасте… Отношения не для тебя, а отношения с ребёнком, Лу, и подавно. Ты сможешь взять меня за руку на людях, наплевав на косые взгляды? Отведёшь в любимый клуб? Как ты представишь меня своим друзьям?

Вопросы сыпятся один за другим. Те вопросы, о которых мальчик даже не думал, пока страдал по Луи. Сейчас же они возникают в сознании, открыв глаза на реальность окончательно.

— Ничего не выйдет, прости, —говорит Гарри, с сожалением глядя в любимые глаза. Он больше не чувствует себя ребёнком, скорее стариком, прошедшим сквозь года тягот и лишений. Всё, чего хочется по-настоящему - это услышать в голосе Луи немного понимания и расстаться по-доброму.

Но с Томлинсоном по-доброму не бывает, особенно когда ты отказываешь ему в том, чего он так желает.

Луи подаётся вперёд, пугая Гарри. Глаза горят холодной яростью, а губы буквально выплёвывают слова:

— Да пошёл ты!

Комментарий к Гарри

*Tainted Love

========== Happy ==========

Inhale the damage smoothly \ Прими разрушение спокойно

Paradise isn’t lost \ Ведь рай не утерян

It was hiding all along \ Он просто прятался все это время*

Раздражение словно зубная боль, от которой ломит челюсть, и злость разгорается потихоньку внутри. Слишком шумные, полупьяные, хохочущие друзья действуют на него подобно красной тряпке на быка. Луи рычит на любые попытки втянуть себя в веселье, подпирая спиной дальний угол в гостиной Энди.

Друг сжимает талию невесты, принимая поздравления по поводу предстоящей свадьбы, но его обеспокоенный взгляд то и дело возвращается к Томлинсону. Это бесит только сильнее.

Лето подходит к концу. Дыхание осени уже можно почувствовать на своих плечах, ссутуленных под тяжестью отвергнутых чувств, и с тяжёлым сердцем готовиться к предстоящим дождям. Луи не представляет, как пережить их в одиночестве. Ливни прочно укрепились в сознании ассоциацией с маленьким Гарри.

К собственному удивлению на малыша Луи не сердится. Наоборот. Перебирая в памяти все произошедшие события, он всё больше пропитывается ненавистью к себе. Возможно, та несдержанность стоила ему отношений. Поэтому Луи не может винить малыша за отказ, он сам бежал бы от себя без оглядки.

Но под кожей зудит новое чувство, толкая на безрассудные поступки, и сдержать его удаётся с трудом. Ночью, прижимая пальцы до радужных кругов к уставшим глазам, Луи борется с желанием набрать номер Гарри. Позвать. Но печальный голос мальчика всё ещё звучит в голове, и страх разрушить его сильнее останавливает.

Впервые Луи пытается заботиться о ком-то, наступая на горло собственным желаниям.

Элен вытаскивает из пучины собственных мыслей, протягивая бокал с шампанским. Луи отрицательно качает головой, сглатывая горькую усмешку. Прожитая жизнь кажется жалкой и никчёмной, а поселившиеся внутри благодаря Гарри эмоции заставляют чувствовать себя неудачником. Алкоголь добавляет новой роли яркости, и Луи пытается выбраться из образа, поэтому отказывается. Даже вдали от него малыш всё равно имеет влияние, меняя личность Томлинсона.