В бреду, стараясь не шуметь, мальчик поднимается на ноги. Краем сознания он отмечает что в коем-то веке ему повезло - последний ряд, и он может сбежать незаметно.

Но жизнь с издевательством смеётся над Гарри, громко в голос.

Рука сжимает ручку двери, и вот она передышка от боли, такой желанный глоток воздуха, не пропитанного злым сигаретным дыханием Луи, но Элен вдруг поднимает голову, протягивает руку и бьёт раскрытой ладонью блондинку по плечу.

— Среди нас дети, постесняйся, Рэйч.

Энди отвлекается от фильма, поворачиваясь в сторону друзей, Элен уже ищет Гарри глазами в полутьме комнаты, но всё внимание мальчика приковано к Луи. Томлинсон откидывает голову назад, поворачивается и смотрит прямо в глаза, с вызовом, с издёвкой. Гарри даже в темноте видит этот жестокий блеск.

— Где ты нашла ребёнка? — сипло говорит он, заставляя Гарри вздрогнуть, сжаться всем телом в тугую пружину в ожидании правды, что вот-вот готова соскользнуть с губ Томлинсона.

Странное поведение Луи не поддаётся объяснению, да и времени на анализ нет. Энди ставит кино на паузу, поднимается из мягкого кресла - Гарри будто в замедленной съёмке видит как руки Элен соскальзывают с его тела - и поворачивается к Томлинсону лицом.

Свет вспыхивает внезапно, заливает помещение, будто хочет подсветить все грязные тайны, вытащить их наружу, разрушить.

Но некоторые вещи не должны быть произнесены никогда.

Луи это не волнует, поэтому когда Энди произносит “Объяснись” напряжённым голосом, он улыбаясь и, глядя другу прямо в глаза, произносит, едко выделяя последнее в предложении слово:

— Я трахаю этого “ребёнка”.

Бум.

Пространство разрывается, дробится, идёт рябью. Голова Гарри кружится, а мысли в панике мечутся в голове, словно испуганные птицы, бьются в черепную коробку. Руки сжимают ручку и он так сильно хочет уйти, но васильковые глаза прожигают дыру:

— Не вздумай сбежать, — зло чеканит Энди.

Сердце заходится в бешеном стуке, и ком подкатывает к горлу. Перед глазами пролетают реалистичные и легко вообразимые сценарии развития событий. Каждый из них является концом света для Гарри.

— Объяснись, Томлинсон, — повышает голос Энди. Синие глаза ярко сверкают, а губы складываются в жёсткую линию. Гарри с ужасом понимает, что история, которую он начал, касается не только его. Она не оставит прежним никого из них.

Страх за Энди и Элен перекрывает боль от потери собственной самостоятельности, на секунду Гарри чувствует жгучую ненависть к объекту своего обожания. Эта ненависть толкает вперёд, даёт возможность огрызнуться.

— Зачем? — тихо произносит он, отпускает настрадавшуюся дверную ручку, делает неловкий шаг в сторону Луи и произносит то же слово, но уж гораздо громче. Злее. — Зачем?

Луи пожимает плечами, осторожно подталкивая Рэйчел со своих колен. Девушка поднимается, переводя удивлённый взгляд с ребёнка на Томлинсона и обратно. Энди взглядом указывает Элен на дверь, и она, подхватив под руку подругу, без лишних вопросов покидает комнату.

— Помогаю тебе. Ты всё никак не можешь набраться смелости, поэтому я решил просто рассказать другу, чему ты научился. Он не сможет устоять, когда узнает, как хорошо ты умеешь принимать и на какой самый грязный секс согласен, — Луи улыбается лишь губами, а глаза полны льда. — Как я уже говорил тебе, ты отличная шлюха.

Слово бьёт по лицу, и Гарри даже слышит звук удара, и жжение на щеке. Кожа горит от стыда, а чёрная дыра в груди достигает своего максимального размера. Сосущая пустота затягивает сознание во тьму, и больше всего на свете мальчик хочет отключиться, потому что всё, что происходит сейчас - слишком много для него. Нужна передышка.

Но никто не собирается её предоставлять. Энди хватает Гарри за руку, чуть ниже локтя, и слегка сжимает. Он понимает что должен ответить, Энди ждёт, когда он опровергнет слова Томлинсона, он верит в то, что Гарри не такой.

Но он не способен посмотреть в глаза другу, в глаза парню, которого боготворил с раннего возраста, на которого ровнялся. Которого так сильно подвёл.

Мальчик боится разочарованного взгляда синих глаз. Но и солгать он не может.

— Нет, он не врёт, — хрипло говорит Гарри, разглядывая носки своих кроссовок.

— Что между вами происходит? — задаёт Энди очередной вопрос, и в его голосе столько усталости, что хватило бы на весь мир.

Гарри тоже её чувствует. Кости ноют, а глаза закрываются сами собой, и всё, чего хочется - это лечь и уснуть. Забыть обо всём.

— Между нами? — насмешливо тянет Луи. — Нет, мой друг. Между вами. Гарри попросил научить его трахаться, чтобы он мог залезть в твою постель.

Энди отдёргивает руку так, будто Гарри превратился в ядовитую змею. Мальчик оступается от силы рывка, поднимает взгляд вверх, и смотрит в лицо друга.

Лучше бы он этого не делал! Жалость сменяется гневом, перерастая в презрение. Энди открывает рот, и Гарри уже знает, что услышит.

— Это правда?

— Да, — он закрывает ладонями лицо, отчего голос звучит глухо. — Так всё начиналось.

Он не уверен, что кто-то услышал окончание его фразы, скорее всего им это и не нужно было. Хватило его емкого и разрушающего “да”.

— Значит так, — начинает Энди. Голос подводит его и он откашливается, прежде чем продолжить. — Гарри. Я думаю, что виноват в случившимся не меньше вас. Возможно, я дал тебе надежду, дал шанс трактовать моё к тебе отношение подобным образом. Это было ошибкой.

Оцепенение рождается в кончиках ногтей Гарри. Оно медленно ползёт вверх по рукам, сковывая тело, и когда Энди в своей обличающей речи доходит до самого страшного, самого болезненного - Гарри уже всё равно. Он готов выдержать эти грубые слова, не сломавшись при всех.

— Поэтому сейчас я хочу, чтобы ты слушал меня очень внимательно, — Энди касается его подбородка пальцами, вздёргивая голову вверх, заставляя смотреть в глаза, полные гнева и разочарования. — Я относился к тебе с симпатией и доверием, но ты его предал. С сегодняшнего дня я не хочу видеть тебя здесь. Я поставлю в известность твою мать, впредь она должна приходить на работу без тебя.

В Гарри даже нет слёз. Он кивает, как только пальцы отпускают его лицо, а потом переводит взгляд на Томлинсона. Тот лишь разводит руками.

— Мне жаль, малыш. Не выгорело. Но зато ты, наконец, знаешь правду, и не будешь мучить себя ложными надеждами.

Снисходительный спокойный тон Луи забивает последний гвоздь в крышку гроба. Гарри выдыхает застоявшийся в лёгких воздух, не отводя пристального взгляда от человека, в которого влюблён страшной, разрушающей, самой искренней первой любовью.

Странный гул в голове сменяется распирающим изнутри вакуумом. Гарри отворачивается, пошатываясь, словно пьяный, доходит до двери. Ещё несколько усилий, и он оказывается в холле, а громкий щелчок за спиной отрезает разочарованное дыхание друга и напряжённое молчание Луи, запирая их в комнате, куда мальчик никогда не сможет вернуться.

Для Гарри наступает долгая громкая тишина.

✷✷✷

Напряжённая тишина душит. Луи чувствует её тяжесть на плечах, а холодные пальцы крепкой удавкой затягиваются на шее. Он должен что-то сказать. Разрушить застоявшееся молчание между ним и лучшим другом, но напряжённая поза Энди, ссутуленные плечи, сжимающиеся кулаки - всё говорит о том, что Луи лучше не открывать рот. Если он, конечно, не хочет схлопотать по роже. В этот раз уже всерьёз.

Луи не хочет.

Не хочет, но и не может смолчать. После оглушительного признания, сброшенного в центр комнаты подобно атомной бомбе, явившего свою ужасающую, опустошительную мощь, Луи выжат до суха. Внутри гулкая пустота, съедающая заживо.

— Ты чем думал, Томлинсон? — кричит приятель. Кулак врезается в плечо, принося с собой боль, тупую, пульсирующую. Луи отступает назад, слегка сутулясь. — Чем ты думал, затаскивая в койку ребёнка?

— А всё тем же местом! — Луи потирает место удара и болезненно морщится. — С каких пор потрахаться для нас стало большим делом? Ты где-то на стороне морали набрался?