Влажные от слюны пальцы скользят глубже, надавливая на язык костяшками, и касаются припухших губ подушечками, почти целиком покидая поддатливо открытый рот. Ресницы Гарри трепещут, глаза закрыты, пока Луи играет с ним.
Но как бы приятно это не было, Томлинсону нужно больше. Всегда нужно больше. Он опускается на колени позади ребёнка, сжимая тонкую шею пальцами. Гарри подаётся назад, стараясь прикоснуться спиной к груди, но Луи надавливает, прижимая его лбом к стене.
— Не шевелись, — произносит он.
Тело мальчика покрывается мурашками. Их отчётливо видно на бледной коже, и хочется губами поймать каждую, покрыть поцелуями. Вместо этого Луи прижимается ртом к шее ребёнка, пока его уверенные руки расстёгивают джинсы. Он даже не стягивает с Гарри одежду, лишь запускает влажные от слюны пальцы под плотную ткань боксеров, поглаживая зажимающегося мальчика.
— Расслабься, мы уже делали это.
Губы оставляют на шее влажные поцелуи и желание наказать растворяется в доверчиво льнущем теле. Гарри выгибается, выпячивая попу, а Луи чувствует, как горит от желания кожа под его ладонями.
Скользкие пальцы проникают в тело, вырывая у Гарри стон. Луи перехватывает его свободной рукой поперёк груди, прижимая острые лопатки к себе, и вводит пальцы глубже, резче. Он не собирается нянчиться, Гарри уже не девственник.
Больше не невинный.
Луи сжимает мочку уха зубами, отчего мальчик в его руках вскрикивает. Пальцы двигаются внутри жёстко, вздёргивая тело немного вверх, но Гарри получает удовольствие. Он наслаждается, а Луи чувствует разочарование. Мальчик медленно, но необратимо превращается в наслаждающуюся грубостью шлюшку в его руках, и Томлинсону хочется выть при мысли об этом.
— Нравится подставляться, правда? — со злостью шипит он в затылок Гарри, и тот вдруг зажимается, обхватывая себя руками за плечи.
— Нет, Луи, нет.
— Я чувствую, с каким удовольствием ты подмахиваешь моим пальцам.
Томлинсон поднимается на ноги, таща за собой едва сопротивляющегося мальчика. Он стаскивает с Гарри джинсы, заваливает его на кровать, руки сами по себе ложатся на шею, чуть надавливая. Гарри выгибается, обхватывая запястья своими тонкими, всегда дрожащими пальцами.
— Ещё, — шепчут его губы едва слышно.
Ноги оборачиваются вокруг поясницы, и ощущаются приятной тяжестью, каким-то якорем реальности. Луи плывёт, и лишь тело Гарри под ним, обхватывающие его ноги, сжимающие ладони - только это удерживает в сознании, не даёт сорваться в бездну страсти.
Луи проникает медленно, но Гарри всё равно кусает губы, пытаясь сдержать боль. Он не может. Лицо искривляется, и Луи, глядя в него гадает, понравится ли Энди такой мальчик. Страдающий, открытый. Хрупкий.
Томлинсон плотно прижимается бёдрами, давая время привыкнуть. Он играет с шеей Гарри, гладит её, ласкает. Мальчик стонет, подталкивает его руки, поощряя.
— Это будет быстрый жёсткий трах, подойдёт? — спрашивает Луи, надавливая большими пальцами на чувствительные места под подбородком. Глаза Гарри распахиваются, и он издаёт булькающий звук, сжимая торс Луи ногами. — Поимею тебя так, как обычно делает Энди со своей подружкой. Посмотрим, как ты справишься.
Он подаётся назад, и делает первый резкий толчок до упора, отчего мальчик извивается в его руках, и если бы не сжатое тонкими пальцами горло, он бы точно закричал. Луи лишь ухмыляется, делает ещё пару похожих толчков, а потом входит в ритм.
Гарри не хватает воздуха. Он не может стонать, открывая рот, пытаясь глотнуть ещё немного кислорода, который Томлинсон выбивает каждым размеренным движением. Он отталкивает руки Луи, пытается упереться коленом ему в грудь, но ничего не получается. Томлинсон смеётся с превосходством, сжимает тонкое горло сильнее.
На ресницах появляются первые капли слёз. Они блестят, привлекая внимание, и внутри Томлинсона рождается восхищение. Гарри выглядит волшебным, нереальным. Красивой фарфоровой куклой.
— Такой прекрасный, — произносит Луи в блестящие нуждающиеся губы. — Мне даже немного жаль, что всё это для Энди.
Гарри скулит, тянется к руке Луи, и неожиданно впивается в неё зубами. Томлинсон отдёргивает руку, второй неаккуратно прижимая голову мальчика к кровати. Острая боль медленно затихает, становясь тупой пульсацией, а на месте укуса расплывается багровый кровоподтёк.
Луи толкается особенно яростно, очевидно задевая простату, потому что Гарри громко стонет, и горячие капли попадают на пресс Томлинсона. Это как разрешение, потому что тело сотрясает крупной дрожью, он чувствует сильную пульсацию крови, а потом кончает глубоко в Гарри, наваливаясь на ребёнка всем телом.
Сквозь туман удовольствия он слышит хриплое дыхание, и чувствует под собой сильно вздымающуюся грудь, покрытую липким холодным потом. Это словно волшебство, и Луи приподнимается на локтях, заглядывая в лицо ребёнка. Он хочет разглядеть всю палитру эмоций, и впитать её в себя без остатка.
Гарри зажмуривается, а его руки, дрожащие и слабые, из последних сил упираются Луи в грудь. Томлинсон перебарывает сопротивление, наклоняясь, и нежно целует ресницы, собирая с них слёзы губами. Гарри пытается отвернуться.
Мальчик без слов умоляет оставить его в покое, и Томлинсону на секунду кажется, что он переборщил, но в голове тут же всплывают грубые слова о том, что Луи всего лишь тело для экспериментов, и лёгкое касание пальцев на белом фарфоре. Злость возвращается, трансформируясь на языке в едкую фразу:
— Из тебя получается первоклассная шлюха, Гарри.
Громкий звук пощёчины разрезает застоявшийся воздух, наполненный запахом секса. Щёку обжигает боль, глаза Луи в недоверии расширяются, а ледяной взгляд Гарри отрезвляет сильнее удара.
Что-то точно пошло не так.
Комментарий к Урок 2. Ревность
*Wow
========== Урок 3. Фикция ==========
Your body’s on me \ Твое тело на мне
like sleepless spiders \ Словно неспящие пауки.
Your touch is so empty \ Твои прикосновения такие пустые*
Ночью Луи лежит в своей постели без сна, вглядывается в темноту, прислушиваясь к шуму дождя за окном. Щека всё ещё горит, и, кажется, будто ладонь Гарри отпечаталась на коже навсегда.
Это не так.
Луи долго смотрел в зеркало после того, как мальчик ушёл, громко хлопнув дверью. На его лице не осталось следов случившегося. Только внутри ноющее чувство вины и странное желание всё исправить.
Но сломано ничего не было. Каждый из них получал то, о чём условились с самого начала. Тогда почему кошки рвут душу на части, пугая сердце громким скрипучим мяуканьем? Почему Луи чувствует боль?
Искать ответ нет сил. Луи боится того, что сможет обнаружить, сковырнув поверхностный слой их отношений и собственного восприятия. Красная лампочка опасности мигает в голове, но пока её можно игнорировать.
Чем Луи и пользуется, набирая сообщение для Рэйчел. Она единственная из всех его подружек, кто чётко понимает границы и не лезет дальше, чем предоставленный для минета рот или отвязный кокаиновый трип по самым злачным клубам города.
Наверное, Луи может назвать её другом. Настолько, насколько вообще кто-то может быть для него близким. Ещё есть Энди, но звонить ему сейчас, с просьбой отвлечь страдающую душу от депрессии - самоубийство. Он заметит беспокойство, и вытрясет настоящую причину. О том, что сделает с ним друг, узнав, что Луи трахает мальчика, думать не хочется.
Блондинка отзывается с энтузиазмом, утягивая Луи в мир музыки, секса и плывущего под психотропными средствами сознания. Он ненавидит себя, понимая, что сбегает от чего-то важного, но очередная таблетка под языком смывает неприятные чувства волной острых запахов и ярких образов.
Луи освобождает сознание от навязчивой идеи с яркими зелёными глазами, и дышать становится легче. Но лишь до момента, когда Рэйч в пьяном угаре разливает на него свой гранатовый коктейль.
Тёмная жидкость кровавым пятном расплывается по белой футболке как раз там, где сердце, а терпкий, сладковатый запах экзотического фрукта бьёт в голову, разгоняя наркотический туман.
