Он отталкивает Гарри от себя и резко садится на кровати. Малыш просыпается с тихим стоном, но Луи не чувствует вину. Всё его сознание окутано липкой паутиной страха, поэтому, когда зелёные глаза, нежный цвет которых удаётся разглядеть даже в этой всепоглощающей темноте, открываются и пытаются сфокусироваться на нём, Томлинсон жёстко произносит:
— Какого хрена?
✷✷✷
Половина тела ноет, как больной зуб. Все кости ломит, мышцы сводит, а по коже бегут мурашки. Луи не отходит от него ни на шаг. Томлинсон сидит на кровати, лунный свет пробивается сквозь стекло, отражаясь в его сейчас тёмных глазах.
Гарри напуган. Сердце колотится в груди, потому что тонкие губы Луи сжаты, а его пальцы, доставившие так много удовольствия, перебирают край одеяла, которым накрывается Гарри. Мальчик натягивает его выше на грудь и надеется какой-то детской верой в чудеса, что укрывшись одеялом, он сможет отгородиться от гнева Томлинсона.
Челюсть Луи напрягается сильнее, отчего на виске вздувается вена, и хотя в комнате темно, Гарри видит все, даже едва заметные признаки гнева на красивом лице.
— Луи, тебе показалось, — шепчет мальчик, протягивая руку, чтобы сжать тревожные пальцы парня, мнущего ни в чём неповинную ткань. Но Луи отскакивает, словно от ядовитой змеи. Его брови ползут вверх в неверии, а потом он резко отворачивается.
Томлинсон поднимается на ноги, а Гарри чувствует странную обиду внутри. Этот взгляд, которым наградил его Луи, будто Гарри обманщик и предатель, не заслуживающий доверия. От этого гадко, мерзко. Мальчик ёжится, тянет одеяло выше, до самого горла.
Ему холодно, и дело не в дожде, что принёс прохладу на улицы города. Дело в расхаживающем по комнате Томлинсоне, в его напряжённой спине и пружинящей походке. В его злости.
— Я не ослышался, Гарри, — твёрдо произносит он. — Ты прошептал моё имя, обнимая так, будто я единственное, что у тебя есть.
Мальчик открывает рот, но возражения застревают поперёк горла, когда Луи приподнимает раскрытую ладонь вверх, останавливая его. Гарри не может сопротивляться этому жесту, этому взгляду, как тогда в машине, он просто проглатывает все свои аргументы и комментарии и покорно выслушивает упрёки и обвинения Томлинсона.
— Мы договорились, никаких чувств. Это просто секс, — Луи пренебрежительно кривится, и где-то глубоко внутри у Гарри рождается крошечная чёрная дыра. Она маленькая, размером с молекулу и мальчик пока не подозревает, что она будет расти в геометрической прогрессии, поглощая его душу. Но сейчас это чувствуется лёгким уколом, на который можно даже не обращать внимания.
— Но это не было похоже на то, что я видел в порно, — решается заговорить Гарри. Голос подводит его, и он останавливается, неловко кашляет, а пристальный буравящий взгляд Луи не покидает бледного лица ни на секунду. — Это было…
— Чувственно? — перебивает Луи. Гарри несмело кивает, а Луи закатывает глаза, останавливаясь посреди комнаты. — Но это не я, и не мы! Это ты, Гарри! Это твоя чувственность. Твой секс с кем угодно был бы таким! Дело не во мне или наших чувствах. Между нами ничего нет, не обманывайся.
Гарри бьёт себя по лбу и, отбрасывая одеяло, встаёт. Он ищет свои вещи взглядом по комнате, но вспоминает, что они так и остались, мокрой грудой лежать на полу ванной комнаты.
— Ты обманываешься сам, если думаешь, что за один секс влюбил меня в себя по уши. Я может и младше тебя, но я не идиот. Я не забыл о нашем уговоре, я не влюбился в тебя словно невинная принцесса, — Гарри распаляется сильнее, не обращая внимания на собственную наготу или злость Томлинсона. Его пожирает обида. — Я заснул, и мне что-то приснилось. Это ничего не значит.
Мальчик выходит из комнаты, не решаясь хлопнуть дверью. Но так хочется! Он направляется в ванную, борясь с желанием вернуться в спальню и приложить Луи головой обо что-нибудь твёрдое. Или сжать в объятиях. Гарри никогда не умел толком злиться.
Перебирая пальцами влажную одежду, морщась и натягивая её на ноющее тело, Гарри пытается выкинуть из головы эхо собственных слов.
Ничего не значит.
Они рвут и полосуют острыми когтями душу, вгрызаясь в сердце зубами реальности, которая наконец настигла его. Гарри с ужасом обнаруживает, что этот вечер оказался более значимым и серьёзным, чем предполагал ребёнок. Это бьёт поддых, и боль расходится зигзагом трещин по всему телу, перемешиваясь с физической, дополняемая холодом мокрой одежды.
Мальчик возвращается в прихожую, поднимает куртку с пола, с неудовольствием замечая влажное пятно под ней на полу. Кроссовки всё так же хлюпают, но когда последняя пуговица оказывается застёгнутой, он глубоко вдыхает, решаясь, и открывает дверь.
— Я подвезу тебя, — произносит Луи за его спиной.
Таким голосом можно заморозить целый мир, не говоря уже о сердце всего одного ребёнка. Гарри чувствует пальцами металл дверной ручки, и лишь это удерживает его в реальности и на ногах. Всё сжимается и растягивается, будто пространство превратилось в пружину, и Гарри оступается, делая попытку уйти.
Взгляд Томлинсона чувствуется физическим давлением в области плеч, ссутуливая мальчика сильнее, заставляя всё тело сжиматься в желании уменьшится, а лучше испариться. Гарри понимает, как жалко он выглядит, поэтому вжимает ногти в собственную ладонь, до отрезвляющей боли, до появления в коже отметин-полумесяцев, что тут же наливаются кровью.
— Я сам.
Голос сухой. Будто шелест осенних листьев. Гарри мнётся в нерешительности секунду, а потом поднимает взгляд на Луи. Он чертовски красивый, заспанный, с взъерошенными волосами и небритым подбородком. Злые глаза, упрямо сжатые тонкие губы и острая линия скул - мальчик хочет упасть на колени, и обещать Томлинсону всё что угодно, даже то, что не сможет выполнить, лишь бы остаться здесь, у его ног.
Гарри надеется, что это последствия сексуальной близости, а не глубокое чувство внутри него. Это было бы катастрофой - влюбиться в такого человека.
— Нам нужен перерыв, Гарри.
Волнение окатывает горячей волной, смывая с кожи холод от отношения Луи и мокрой одежды. Мальчик ищет нужные слова, но в голове пустота, а прямой взгляд Томлинсона говорит о том, что решение обсуждению не подлежит. Гарри лишь кивает, отворачиваясь.
Дверь легко захлопывается за его спиной, отрезая путь к возвращению в квартиру Луи. В его постель. Гарри трёт красные от усталости и переживаний глаза, и медленно, на негнущихся ногах бредёт к лифту.
Всё полетело в ад.
✷✷✷
Очень малое количество людей могло зацепить Луи Томлинсона. Гарри не входил в это число. Не должен был входить.
Но с тех пор как за мальчиком захлопнулась дверь, а прошло уже больше часа, Луи продолжает сидеть на кровати, обхватив голову руками. Он уничтожает себя мыслями, внезапными догадками и самобичеванием. Глупая идея, на которую не стоило соглашаться. Как он мог поверить, что кто-то вроде Гарри сможет сдержать чувства, воспринимая секс лишь физически. Нет, Гарри нырнул с головой, а эгоистичный, неспособный остановиться Луи, утянул его на самое дно.
Луи подрывается на ноги, собираясь в такой спешке, будто сам дьявол гонится за ним. Он знает лишь одно решение проблемы на данный момент - Луи собирается утопить свою совесть в стакане неразбавленного виски, а так же забыться, трахнув чей-то рот в грязном туалете клуба.
Ключи от машины обжигают руку холодом металла, когда парень выходит из дома в дождливую весеннюю ночь. Под мерзкую морось Луи поднимает воротник и практически бежит до машины. Он грузно заваливается на водительское место, захлопывает дверь и замирает, разглядывая мелкие капли на стекле. Совсем не хочется думать о том, как Гарри доберётся домой в такой час, под этим моросящим дождём. А потом Томлинсон бьёт кулаком по рулю, в отчаянии выстанывая ругательство. Одежда мальчика вряд ли высохла, ведь они думали совсем о другом, оставив её на полу во влажной ванной комнате. Луи чувствует себя последним ублюдком.
Телефон приветливо подмигивает экраном, когда Томлинсон пальцем проводит по гладкой поверхности, снимая блок. Он находит номер Гарри и застывает.
