– В таком случае решено. Я с тобой.

– Ты серьезно?

– Да – на сегодня.

– Старина Банни, – прошептал он, на мгновение приблизив фонарь к моему лицу.

В следующую секунду он уже описывал свой план, а я кивал, как если бы мы всегда были взломщиками-сообщниками.

– Я знаю этот магазин, – шептал он, – потому что я в нем кое-что покупал. Эту верхнюю часть я тоже знаю. Вот уже месяц, как ее пытаются сдать, и я получил разрешение на просмотр. Прежде чем воспользоваться ключом, сделал слепок. Чего я не знаю, так это того, как из верхней части попасть в нижнюю. В настоящий момент прохода не существует. Мы можем попытаться проникнуть в магазин отсюда, хотя мне больше нравится вариант с подвалом. Если ты минуту подождешь, я точно скажу тебе, что мы будем делать.

Он поставил фонарь на пол, подкрался к заднему окну и почти бесшумно отворил его. Через секунду он вернулся, качая головой и при этом не забыв столь же тщательно затворить окно за собой.

– Это была наша единственная возможность, – пояснил он, – заднее окно над другим задним окном. Но снаружи так темно, что ничего не видно, а подсвечивать себе фонарем снаружи слишком рискованно. Придется спускаться в подвал. Иди за мной и не забывай – хотя вокруг никого нет, действовать нужно бесшумно. Вот… вот… слушай!

С улицы доносились все те же мерные шаги, которые мы уже слышали и раньше. Кто-то шел тяжело ступая по каменным плитам за стеной дома. Раффлс закрыл створки фонаря, и мы снова замерли, выжидая, пока шаги удалятся.

– Это или полисмен, – прошептал он, – или сторож, которого наняли все эти ювелиры вскладчину. Нам следует опасаться сторожа. Ему платят именно за то, чтобы ловить таких, как мы.

Мы осторожно спустились вниз, стараясь не скрипеть ступеньками, забрали в прихожей свои туфли и продолжили спуск по узкой каменной лестнице, у подножия которой Раффлс снова открыл фонарь и обулся, предложив сделать мне то же самое. Здесь он позволял себе говорить гораздо громче, чем наверху. Теперь мы находились значительно ниже уровня улицы, в маленьком помещении, в каждой стене которого было по двери. Три двери были приотворены, и за ними виднелись пустые подвальные помещения. Но четвертая была заперта на задвижку, отодвинув которую мы оказались на дне глубокого колодца, заполненного туманом. На противоположной стороне этого колодца находилась точно такая же дверь, и Раффлс вплотную поднес к ней фонарь, прикрывая его корпусом. Внезапно раздался короткий и резкий треск, заставивший мое сердце замереть. В следующее мгновение дверь распахнулась настежь и Раффлс шагнул внутрь, фомкой маня меня за собой.

– Дверь номер один, – прошептал он. – Один бог ведает, сколько их еще будет, но мне известно как минимум о двух. Впрочем, нам не придется особо шуметь, да и риск тут, внизу, гораздо меньше.

Мы стояли у подножия в точности такой же узкой каменной лестницы, как та, по которой мы только что спустились. Двор или колодец принадлежал одновременно к жилой части дома и магазину. Впрочем, этот лестничный марш не привел нас в открытое фойе, а уперся в дверь, изготовленную из красного дерева и необыкновенно прочную с виду.

– Так я и думал, – пробормотал Раффлс, подавая мне фонарь и извлекая из кармана связку отмычек, которую ему пришлось вернуть на место после нескольких минут безуспешной возни с замком. – На то, чтобы открыть эту дверь, у нас уйдет час! – вздохнул он.

– И что, к ней невозможно подобрать ключ?

– Нет. Я знаю эти замки. Тратить время на него просто бессмысленно. Его придется вырезать, и это займет час.

На замок у нас ушло сорок семь минут. Точнее, это время ушло у Раффлса. Еще никогда в жизни я не видел такой медленной и тщательной работы. Моя задача заключалась в том, что я просто стоял рядом с затемненным фонарем в одной руке и маленьким пузырьком минерального масла в другой.

Раффлс извлек из кармана хорошенький вышитый чехол, явно предназначенный для бритв, но вместо этого наполненный инструментами его тайного ремесла, включая минеральное масло. Из этого чехла он извлек буравчик, способный просверлить отверстие диаметром в один дюйм, и вставил его в маленький, но очень прочный стальной зажим. Затем он снял пальто и блейзер, аккуратно расстелил их на верхней ступеньке, встал на колени, закатал манжеты рубашки и начал работать буравчиком рядом со скважиной. Но вначале он смазал буравчик маслом, чтобы свести шум к минимуму, и повторял эту операцию перед тем, как приступить к каждому новому отверстию, а порой и прерывал работу ради дополнительной смазки. Чтобы вырезать замок, потребовалось пробурить тридцать два отверстия.

Я обратил внимание на то, что в первое круглое отверстие Раффлс вставил указательный палец. Затем, когда отверстие превратилось во все удлиняющийся овал, он вставил в него все пальцы, кроме большого, и тихо выругался себе под нос.

– Это то, чего я опасался!

– Что?

– Там есть еще одна железная дверь!

– Но как же мы сможем открыть ее? – встревожено спросил я.

– Отмычкой. Но там может оказаться два замка. В этом случае один будет наверху, а второй внизу. Это означает, что нам придется вырезать еще два отверстия, поскольку дверь открывается внутрь. В этом положении она не откроется ни на дюйм даже без замка.

Должен признаться, идея с отмычкой не вызвала у меня оптимизма, поскольку один замок отпираться уже отказался. Если подумать, то собственное разочарование и нетерпение должны были изумить меня. Дело в том, что я взялся за злодейство с таким жаром, даже не отдавая себе в этом отчета. Я был буквально очарован романтикой и опасностью всего происходящего. Мои морально-нравственные убеждения и мой страх оказались парализованы. Я стоял рядом с ним, светил ему и держал свой пузырек с более живым интересом, чем я когда-либо испытывал во время вполне честных занятий. А рядом на коленях стоял А. Дж. Раффлс со всклокоченными черными волосами и уверенной полуулыбкой на сосредоточенном лице, с которой он совершал бросок за броском в матче на первенство графства.

Наконец цепочка отверстий была завершена, замок извлечен из двери и великолепная обнаженная рука по самое плечо погрузилась в образовавшееся отверстие и сквозь прутья железной двери.

– Итак, – прошептал Раффлс, – если тут только один замок, он будет находиться посередине. Радуйся! Вот он! Его всего лишь необходимо открыть отмычкой – и путь наконец-то свободен.

Он извлек руку из двери, выбрал одну из отмычек на своей связке, после чего его рука снова погрузилась в дверь. Прислушиваясь к позвякиванию отмычки, я затаил дыхание, ощущая, как бешено колотится сердце, как тикают в кармане мои часы. Затем – наконец-то! – раздался единственный явственный щелчок. В следующую минуту настежь распахнутая дверь из красного дерева и железная калитка уже зияли позади нас, а Раффлс сидел на конторском столе, вытирая лицо.

Мы находились в пустом просторном вестибюле, расположенном позади магазина, но отделенном от него металлической шторой, один вид которой исполнил меня отчаяния. Впрочем, Раффлса ее наличие, похоже, нисколько не смутило. Повесив пальто и шляпу на какой-то крючок на стене вестибюля, он принялся изучать штору в свете фонаря.

– Это ерунда, – после минутного осмотра сообщил он. – Она нас даже не задержит. Но с другой стороны есть дверь, и вот с ней могут возникнуть затруднения.

– Еще одна дверь! – простонал я. – Но как ты собираешься открыть эту штуковину?

– Просто приложиться к ней фомкой. Слабое место этих железных штор – уязвимость перед рычагом, которым их можно приподнять. Но они поднимаются вверх с шумом, и вот тут, Банни, ты мне и пригодишься. Это то, что я никак не мог бы сделать без тебя. Ты должен будешь находиться наверху и стуком извещать меня, когда на улице никого не будет. Я поднимусь с тобой и все объясню.

Вы, вероятно, можете представить себе, как мало меня привлекала перспектива этого одинокого дежурства. Тем не менее меня вдохновляла сопряженная с ним жизненно важная ответственность. До сих пор я был пассивным зрителем. Теперь мне предстояло вступить в игру. Волнение сделало меня еще более бесчувственным к соображениям совести и безопасности, которые к этому моменту у меня окончательно умерли.