Наблюдал за её личиком, пока девчонка выбирала. Алая помада почти стёрлась с её губ, и меня вдруг укусила идиотская мысль: неужели дрыщ успел засосать её где-то в тёмном углу?
Я тут же выбросил это из головы: мне-то какая разница. Я даже спать с ней не собираюсь, а если бы и собрался, её парень мне не помеха.
Девчонка заказала коктейль с водкой. Я с сомнением приподнял брови, но спорить не стал. По идее, не нужно бы позволять ей напиваться, но… может, тогда она станет хоть немного поласковее?
Но от вопроса я всё же не удержался:
– Тебе восемнадцать хоть есть?
– Есть.
Ну хотя бы не посадят, если что. Хотя она, конечно, могла и соврать, не будешь же паспорт спрашивать.
Я пошёл заказывать и по пути ещё раз напомнил себе, что не собираюсь с ней спать. Вокруг полно других девчонок, куда более сговорчивых и на всё готовых.
Но когда вернулся с номерком на флагштоке, она, притулившись к спинке дивана, смотрела в зал с выражением потерянного котёнка, и меня опять безумно к ней потянуло. Что за чёртово наваждение. Опомнись, Марк, тебе не пятнадцать, чтобы западать на каждую более-менее симпатичную девочку.
Я сел с другой стороны, чтобы не напрягать её близостью. Спросил:
– А где твой дрыщ?
Она только помахала рукой.
– Не ревнуешь?
– Так он не мой парень, чего мне ревновать. Мы просто друзья.
Опа. Вот это поворот. Хотя нет, это ничего не меняет. В нашей тусовке с кем девушка пришла, с тем она и уходит.
Рядом с нашим столиком остановился официант. Сгрузил напитки, удалился. Девушка схватила свой стакан и одним махом выдула половину.
Я не выдержал, чувствуя себя старпёром:
– Эй, смотри, чтобы не развезло тебя.
Она не отреагировала. Точно странная. Поссорилась с дрыщом и хочет напиться?
– Что-то случилось?
– Всё в порядке, – она поболтала соломинкой в стакане. Потом посмотрела на меня и неожиданно усмехнулась: – Хотя знаешь, мама выгнала меня из дома.
Я приподнял брови, ожидая продолжения. Всё-таки несовершеннолетняя?
– Она имеет право, конечно, мне восемнадцать исполнилось пару месяцев назад, – мою мысль она тут же опровергнула. – Но, знаешь… как-то обидно, что ли.
Её тёмные брови вздёрнулись вверх, придавая лицу беззащитное выражение.
Мне не хотелось вдаваться в подробности. Ссоры с родителями, побег из дома, все эти подростковые выяснения отношений, всякие бунты, поиск себя. Слишком хорошо знакомо. Она взрослая девушка (пусть ещё и почти ребёнок), должна быть своя голова на плечах.
Мне просто хотелось переспать с ней.
Для начала поцеловать прямо в эти слегка выпяченные губки, которыми она мусолила свою соломинку. Прижать рукой затылок, протолкнуть ей в рот свой язык и на деле показать, как она меня заводит. Заставить забыть о всех её, мимолётных или вселенских, проблемах, заставить жарко дышать мне в губы, стонать от наслаждения, извиваться подо мной.
Но пока что она скорее заедет мне в зубы, чем позволит всё это.
Интересно, она девственница или уже нет?
Мысли сменяли друг друга, как загнанные белки в карусели.
Я достал бумажник, раскрыл его. Нашёл нужное, протянул ей через стол.
– Что это? – она приняла. – Визитка? Фига себе. Ты первый человек, который на мотосходке вручает мне свою визитку.
– Ну имя же ты мне так и не сказала, независимая женщина. Вот, представляюсь первым, официально.
– Марк Реутов, – прочитала она. – А чего отчества нет?
– Европейский стиль, – я улыбнулся. – А ещё натянутые отношения с отцом. Не очень хочу использовать его имя.
– Я-асненько, – протянула она. Перевернула визитку. И тут глаза её стали как два пятака. – Это же мотосалон «Блэк Моторс». Почему здесь записан его адрес?
– А. Извини, – я потянулся, чтобы отобрать визитку. – Это мне записали, совсем забыл. Сейчас дам чистую.
Адрес записал сюда нынешний владелец «Блэк Моторс», Алексей Зубченко, я даже не успел сказать, что знаю, где это. Зуб давно подыскивал нового управляющего, хотел расширяться, а мне нужно было дело, чтобы зацепиться на родине. Вот мы и нашли общий язык.
Завтра к полудню я как раз собирался наведаться в салон. Но откуда знает его девчонка? Причём так хорошо, что поняла по одному только адресу.
Я спросил её от этом.
– Он раньше принадлежал моему папе, – она подняла на меня вдруг заблестевшие глаза.
Я замер. Я вспомнил её. Не знаю, сколько ей было тогда лет, десять-двенадцать – но она постоянно отиралась в салоне у отца. Одетая в вечный балахонистый комбез, с туго затянутыми косичками – все подшучивали над ней, называли Мега-Механиком. Или Королевой – от названия древнего советского фильма, «Королева бензоколонки».
– Ты дочка Лесника, – сказал я вслух.
Мне тогда было лет семнадцать или восемнадцать, и десятилетняя пигалица, строящая из себя эксперта, конечно, не вызывала у меня восторга. Проще сказать, явно раздражала. Но как-то после того, как она на моих глазах на спор разобрала двигатель малокубатурного моцика, я заткнулся. Отдал её папане, тихо посмеивающемуся за стойкой, пятьдесят долларов и зарёкся вообще спорить с Королевой о чём бы то ни было.
– Мы что, встречались? – её взгляд стал подозрительным.
– Не знаю, как ты, а я тебя помню.
– А я тебя нет.
Ах ты стервочка.
– Ничего, запомнишь.
Она промолчала, но на губах промелькнула слабая улыбка. Я отхлебнул пива, и она тоже потянулась к своему стакану. На этот раз отпила совсем немного.
– Папа погиб на трассе, ты знаешь? – подняла на меня глаза.
Я кивнул. Слышал об этом. Как раз заканчивал последний курс магистратуры, когда прошла весть, что Лесник разбился. Но подробностей я не знал, посетовал, конечно, что случилась такая беда. Но – мы все это знаем – мотоциклисты иногда бьются. Все мы под Богом ходим в этом смысле. Кто-то отделывается переломами, кто-то больше никогда не сядет на мот, а кого-то – увозят в деревянном ящике.
– Соболезную…
Пусть даже если бы погиб мой собственный отец, я только плюнул бы на его могилу. Эта девчоночка своего явно любила.
Она кивнула, шмыгнула носом. Передёрнула плечами, словно замёрзла.
– Холодно? – спросил я и запоздало назвал себя дебилом. Ну конечно холодно, она же в одной майке, а тут не то что сквозняк, тут ураган гуляет.
Я снял мотоциклетную куртку, пересел к девчонке и накинул на её тоненькие плечики.
– Спасибо, – сказала она.
Слегка повернула ко мне лицо с повисшими на мокрых ресницах слезинками, и меня повело. Я только тут заметил, что у неё слегка разного цвета глаза, один обычный, серо-голубой, второй – с яркой прозеленью во всю радужку. Эти большие влажные глаза, дрожащие нежные губки бросили меня в жар.
И она, то ли развезло от алкоголя, то ли перестала чувствовать во мне врага, доверчиво приподняла ко мне личико.
Гори всё огнём, если я сейчас её не поцелую.
Но я не успел. За моей спиной раздался возмущённый мужской голос:
– Санька! Ты офигела, да? Какого хрена ты меня одного оставила?
Я повернулся, не сдерживая раздражения. Её длинный хмырь торчал совсем рядом, унылая рожа вытянулась, овечьи глаза возмущённо сверкали. Пиво ударило мне в голову, и я приподнялся, чтобы сообщить парню, где тут выход. Но девчоночка пискнула что-то и вскочила, пролезая мимо меня. Скинутая с плеч куртка небрежно полетела мне на руки.
– Извини, знакомого встретила, – начала оправдываться моя собеседница.
Хмырь посмотрел было на меня недовольно, но, оценив мою фигуру, похоже, передумал связываться. Ещё бы, если рост у нас был примерно одинаковый, в обхвате плеч я был раза в два его шире.
– Я, блин, тебя обыскался по всему клубу, как дурак! – вместо этого решил, похоже, напуститься на девчонку. – Ты вообще-то у меня живёшь, не забывай как бы.
Так. А вот это новость. Так они живут вместе или только друзья?
– Эй, парень, – окликнул я его.
Дрыщ слегка вжал голову в плечи, но обернулся.