‑ Пять минут на подготовку, пять минут на обсуждение того, что и как делаем, ‑ уже привычно скомандовал я.

‑ Метров через шестьсот к югу старая южная дорога на кордон. Там у нас с этой стороны отделение уже должно подходить. Сейчас выхожу им навстречу, и через полчаса с подкреплением вернусь, ‑ доложил военный.

‑ Людей бери больше, мы вам вон то «железо» оставили, отчитаетесь за банду, уничтоженную в боях. Вот тебе два артефакта, не весть что, но в плюс пойдут. Мы, как только вас увидим, отойдем к забору. Действуй.

‑ Ну, ты что сидишь? На гражданку свалишь, там и будешь сидеть, а в армии все бегом! - заорал Микола.

Вахмистра подбросило с места.

‑ Мне б его на недельку в бывшую роту, справный боец бы получился, ‑ мечтательно сказал Стецюк.

‑ Что вам надо? - просипел голос.

‑ Счастья для всех, ‑ ответил я.

‑ Это не ко мне.

До меня дошло, что говорит капитан. Раньше меня сообразил Дядька Семен.

‑ Патронов, бинтов, аптечек, бронежилет целый, подлюку Петренко на посту унять, пятьсот монет за проход, раньше всегда двести было, ‑ высказался он.

Капитан закрыл глаза.

‑ Отходим, ‑ командую.

Все встали и пошли. Плакса жалостно посмотрел. Обожрался, тоже мне, бином Ньютона, пришлось взять его на руки. Когда мы дошли до забора, я изрядно запыхался.

‑ Микола, наблюдай, ‑ говорю и ложусь сам рядом с Плаксой.

‑ С таким грузом да раненым, вояки никого в заслоне не оставят. Можно часа за четыре до кордона напрямую добраться, ‑ выдал идею Дядька Семен.

‑ Хорошо, ‑ соглашаюсь. - Мой груз еще возьмете и через часок следом за армейцами ступайте. Микола, слышишь?

‑ Слышу, военные чего-то оставляют. Все, они взяли носилки с капитаном и уходят. Трофейная команда, вперед! Мы вас отсюда прикрываем.

Повезло мне с народом. И делают все грамотно, и не ленивые.

Через двадцать минут тяжко груженая парочка повалилась рядом с Плаксой.

‑ Это ты умно сделал, что пушку не попросил, ‑ заржал Микола.

Полторы тысячи патронов, из них шестьсот бронебойных, пять армейских бронежилетов, пятнадцать аптечек и ящик тушенки достались нам от щедрот армии.

‑ Бляха-муха, и чего мы раньше с вояками не дружили, ‑ недоуменно протянул Дядька Семен.

‑ На кордоне нам никто не поверит, ‑ сказал юнец.

‑ Поверят, когда снаряжение увидят ‑ ответил Семен, поглаживая броню.

‑ Отдыхать. Через два часа за мостом я вам еще груза подкину с артефактами.

Поднялся, вокруг посмотрел.

‑ Плакса, ты как?

Плакса вздохнул и тоже встал. Всем своим видом он показывал, что только беспредельная любовь к человечеству вообще, и ко мне в частности, подвигла его на этот подвиг.

‑ Это ты в Смоленске будешь позы строить, на гражданке, а теперь ты в армии, бегом!

И мы побежали.

Все прошло штатно, за одним исключением. Герда категорически отказалась оставаться одна. Ей надо было посмотреть на всех новых членов стаи, кем пахло от Плаксы.

‑ Ты сидишь в кустах, тихо-тихо. У нас там старый человек, собак боится. Он заорет, ты зарычишь, лучше позже познакомитесь.

Герда передачу груза контролировала из-за кустов. Мы с Плаксой отдали груду оружия, забрали половину тушенки, пожали всем руки, помахали ушами.

‑ Через три дня у моста! - крикнул, не оборачиваясь, Микола.

Мы с Плаксой переглянулись, тенью выскользнула из кустов Герда. Три дня. Пожалуй, нам будет, чем удивить народ к моменту встречи. Все, домой. Война войной, а ужин по расписанию.

Если я когда-нибудь высплюсь, то не в этой жизни, не в этом месте и не в этой компании. Возня в темноте переходила в битву титанов. Что-то скрежетало. Подбросил на угли охапку валежника и заржал. Герда укоризненно посмотрела на меня. Картинка была еще та. Плакса проголодался и пошел на охоту. Быстро поймав банку тушенки, он вцепился в нее зубами, намертво заклинив себе пасть. Герда впала в растерянность.

‑ Эх, вы, собаки, человек - царь природы.

Быстро схватив Плаксу за нижнюю челюсть, дернул ее вниз, снял банку с зубов и вытащил ее из пасти Плаксы. Герда подошла к банке и аккуратно перекусила ее пополам. В растерянность впал уже я. Герда толкнула лапами смятые половинки, и тушенка вывалилась на тарелку. Плакса прикатил носам еще одну банку и призывно замахал хвостом и ушами. Герда легко откусила ее дно. Плакса смел обе банки за минуту и жалобно смотрел на нас, ожидая добавки.

‑ Спокойно, ‑ говорю своей маленькой стае. - Раз не спим, значит едим.

Собачки обрадовались. После нехитрой трапезы провел инвентаризацию продуктов. Колбасы немного, двенадцать банок тушенки, упаковка риса в пакетиках, две пачки чая, конфеты, банка оливок, ящик водки, пиво. Через два дня костлявая рука голода возьмет нас за горло.

* * *

Пес был ранен, слаб и очень голоден. Двенадцать раз он вступал в битву за право быть вожаком стаи. Один раз он сам бросил вызов, одиннадцать вызовов он принял от молодых претендентов. В последней драке он ошибся. Разорванное правое ухо и рана у позвоночника все время напоминали ему об этом. Второй день он следил за стадом кабанов, выгадывая момент для броска на маленького жирного поросенка. Холодный комок внутри живота требовал еды. Если он не добудет мяса, сегодняшнюю ночь он вряд ли переживет. Бывший вожак скользнул из кустов к камням и замер. С противоположной стороны поляны шла стая. Неправильная. Их вожака надо было загрызть еще щенком. Три пса шли против четырех матерых кабанов, десятка взрослых свиней и несчитанного количества поросят. Сейчас их заметят и затопчут.

Тревога поднялась. Два кабана пошли по центру, лоб в лоб на среднего пса, один при поддержке двух двухсоткилограммовых свиней заходил сбоку на правого. Вожак - кабан сгонял все стадо в плотный клубок, копыта которого стерли бы в порошок и десяток псов.

Правый пес оказался оборотнем. Он встал на задние лапы, выбросил вперед кусок мертвого металла, и раздался грохот. Кабан и свиньи, бежавшие к нему, завалились на землю. Раздался лязг и грохот возобновился. У одного из бегущих кабанов исчезла голова. У второго из бока полетели куски мяса, и хлынула кровь. Холодный комок внутри повел ноги вперед, и старый вожак припал к горячей, дымящейся луже. Грохот раскатывался прямо над головой, но такие мелочи не отвлекали его от главного. От еды.

Грохот стих. Вожак посмотрел вокруг. Щенок теребил ногу кабана, пес без шерсти и с «железом» в руках возвышался слева и смотрел на него, а справа стояла самая красивая на свете, серебристая сука и смотрела на странного пса, ожидая его приказа.

* * *

Я посмотрел на голодного подранка. Краше в гроб кладут.

‑ Ну, ладно, Герда, не объест он нас, ‑ высказал мнение.

Герда сморщила нос. Делай, как знаешь - так перевел ее мимику.

‑ Все обедают, ‑ прозвучал мой четкий и недвусмысленный приказ.

Герда на пару с Плаксой вцепились в среднего подсвинка. Через пять минут стало ясно, что мое представление о трапезе сытной резко отличается от взглядов стаи. Плакса отвалился от еды первый, маленький еще. Я оглядел поляну хозяйственным взглядом. Тонны полторы мяса, оценил навскидку. Холодильника у нас нет, следовательно, будем коптить и жарить. Это же чертова уйма работы. Через десять минут соорудил три костерка, накидал в огонь свежего зверобоя и на ветках куста, на которые попадал дым, развесил двенадцать средних окороков. Старый пес посмотрел на меня с недоумением.

‑ Будешь привыкать к копченому мясу, ‑ сообщил я. - Кстати, тебе же тоже нужно имя. Ну, это не трудно. В твоем возрасте и с твоей внешностью ты можешь быть только Акеллой. Теперь займемся тобой.

Уже привычными движениями вырезал свалявшуюся шерсть вдоль раны, промыл рану водой и залил клеем.

‑ Ну, вот, скоро будешь как новенький.

Оставив собак валяться на травке, приступил к разделке очередной туши. До обеда управлюсь. Или нет. Акелла перевернулся на живот. Вслед за ним поднялась Герда. В один миг и Плакса, и оба взрослых пса скрылись в кустах. Через две минуты послышались шаги и появились трое людей прохожих, идущих с северо-запада. Все они были в зеленых защитных костюмах. Еще через минуту, когда я бросил очередную партию мяса на угли, они подошли вплотную.